Как правило, мои ночные полёты приходятся на пятницу 13-го. Ближайшая пятница, которая придётся на тринадцатое число, будет нескоро - лишь в следующем январе. А летать охота сейчас…

И вот однажды звездной ночью с четверга на пятницу я поставила на своих шести сотках посредине участка раскладушку, дождалась полуночи и прилегла, устремив взор в небо.

Еще с вечера было понятно, что ночь ожидается теплой, ясной и безветренной. Комары в этом году совсем не беспокоили, поэтому я настроилась на приятное времяпровождение.

Да, немаловажное замечание - в тот момент я пребывала в состоянии влюбленности, но ничегошеньки не знала об объекте своей любви. И объект любви тоже ничего не знал обо мне. Вернее мы оба знали друг о друге очень много, но знали, простите за каламбур, совсем не то, что должны были знать. Умение давать знание и получать его от других - наука сложная. Без хитрости тут не обойтись. Также как и безо лжи. У меня такая хитрость есть - я могу, преодолев расстояния, приблизиться к своему объекту, он даже не заметит это, и все про него узнать. А объект так не умеет. Единственное, что может произойти при моем приближении к объекту - небольшой дискомфорт у последнего. Так бывает, когда вы чувствуете, что за вами наблюдают, но не можете понять кто и откуда. У некоторых нервный тик начинается, другие принимаются почесывать нос, а кто-то вжимает голову в плечи и становится похож на замерзшего воробышка. Неизведанное страшит.

Итак…
Ночь была светлой, полная луна мягко скользила по еще нескошенной траве, переливаясь в капельках росинок; стрекотали светлячки, весело кружась вокруг меня хороводом из огоньков; с соседнего поля доносилось одиночное кваканье полуночниц-лягушек; и изредка глухо ухал филин. Пронзительная безмятежность и умиротворяющее спокойствие ночи. Я расслабилась, приготовилась к полёту, но тут с окраины нашего посёлка раздалось нестройное пение под звуки гитары – народ гулял, и меня стали раздражать людские голоса. Да еще к тому же отсутствие ветра никогда не способствовало моим ночным вылазкам в небо. Почему-то показалось, что полёт не удастся, и я решила просто поспать.

Однако неожиданно подул слабый ветерок, он оказался попутным. Уже, засыпая, я почувствовала, как неведомые силы подняли меня и понесли ввысь. Машинально вытянув руки вперед, я заскользила, отдаваясь волшебству ночи и неповторимости ощущений, по воздушному потоку всё дальше и дальше от земли.

Звезды завораживают, заманчиво дразнятся, притягивают, словно магнит, но я бывалый человек, в этих просторах летаю не в первый раз, потому знаю - Вселенная велика, заплутать в ней, как дважды два. Я сумела справиться с охватившими меня радостными чувствами, которые всегда бывают в первые минуты полета, и повернула по направлению к месту жительства объекта моей любви. Летела и думала - правильно ли поступаю, надо ли мне это, будет ли мне хорошо от той правды, которая вдруг откроется, и перевернется ли мир, если правда окажется горькой. А если сладкой? А если правды вообще не будет? Если будет одна сплошная ложь? Стоит ли получать знание таким вот нетрадиционным путём?

Но воздушный поток, почувствовав мое настроение, сам нес меня. Значит так оно и надо - я успокоилась и максимально расслабилась, получая поистине невероятно острые и незабываемые ощущения.

Подлетая к дому Николая, я увидела в его окне приглушенный свет. Сердце радостно забилось, и одновременно с этим под клапаном что-то тревожно клацнуло. Обычно это бывает сигналом к непредвиденным препятствиям. Но какая может быть осторожность, когда знаешь, что еще секунда, и ты увидишь человека, к которому испытываешь чувства, большие, чем простая человеческая дружба? И я, не обратив внимание на сигнальное предупреждение, на полной скорости влетела в распахнутое окно вместе с порывом ветра, подняв в воздух стопку листочков на письменном столе. На этот самый стол я и плюхнулась, втиснувшись между ноутбуком и принтером. В комнате никого не было, но постель стояла разобранной. Видимо Николай вышел ненадолго. Приготовившись ждать, я стала оглядывать комнату. Обстановка мне понравилась: уютно, без излишеств, пара картинок и занятных вещиц привлекли мое внимание, заставив улыбнуться. И тут взгляд наткнулся на предметы, которых я ожидала увидеть здесь меньше всего. Предположить их наличие было возможно, но увидеть воочию, своими собственными глазами… Это были женские вещи – блузка, брюки, наручные часы и цепочка с кулоном. От дурного предчувствия у меня закружилась голова. Я закружила по комнате в поисках других доказательств вины моего Николаши. Поднимая вокруг себя вихрь из наэлектризовавшихся пылинок, которые, сталкиваясь, искрили с невероятным треском, я находила все новые и новые предметы, указывающие на присутствие в доме женщины. Вот ее сумка, вот мобильный телефон – он явно не Николая. Какой марки телефон у моего любимого я знала давно.

Откуда-то, из другой комнаты или кухни донёсся смех и голоса. Говорили двое: голос Николая я узнала сразу, второй мне не был знаком. Сдерживая рвущиеся наружу слёзы, я полетела на эти голоса.

Они сидели на кухне. Незнакомка и мой Николаша… А мой ли он? И был ли моим? И если был моим, когда перестал им быть? Вопросы так и посыпались из меня в меня же, внутри все заклокотало, ярость сжала горло, я еле-еле сдерживалась, чтобы не закричать от обуявшего меня ужаса потери…

Незнакомка присела перед Николаем на полу, обхватив его колени.

- Коленька, - произнесла она так трогательно и нежно, что у меня закапали слёзы из глаз. Даже ревность вмиг испарилась куда-то. Хорошо, что я примостилась рядом с мойкой и смогла плакать над раковиной, кран все равно подтекал, и мои слезы были незаметны.

- Я тебя люблю, милый, очень люблю…

Незнакомка смотрела на Николашу преданными собачьими глазами, а он отворачивался, боясь встречаться с ней взглядом. Что-то в этом было противоестественное. Я невольно стала настраиваться на волну Николая, чтобы почувствовать его мысли. Прочитать чужие мысли у меня получается только вблизи, а с Николашей я встречалась таким вот странным образом впервые. Я вторглась в его внутреннее пространство, заставив любимого вздрогнуть и наконец-то почувствовать мое присутствие. Николай завертел головой по сторонам, мельком взглянул на незнакомку и вновь уставился куда-то в стену.

Его мысли повергли меня если не в шок, то в уныние - точно. Я поняла, почему он так долго молчал, когда я забрасывала его письмами, бомбила вопросами, и почему молчит сейчас, боясь ответить незнакомке. Николаша, Николаша… Его безрадостные мысли очень расстроили меня: он стоит на распутье, не знает, что ему делать со своей дальнейшей жизнью, боится потерять то оставшееся счастье, которое есть, пусть и в обломках или осколках, а новое, цельное приобретать не торопится лишь из-за страха потерять это новое, как было потеряно и разбито старое. Бедный мой Николаша! Мне стало его так жаль. А еще больше мне было жаль эту несчастную женщину, которая, так же как и я, любила Николая совершенно искренне. Только в отличие от меня незнакомка не знала, о чем думает Николай. И в этом была моя сила. Знание правды не доставило мне счастья, лишь прибавило боли и страданий. Но оно же заставило «включить» сострадание к сестре по несчастью. Я не испытывала ни ревности, ни злости к незнакомке, только дружеские сестринские чувства овладели мной. И зная, что ничем не могу сейчас помочь ни себе, ни этим двоим, я решила удалиться.

Как ни странно, я летела домой тихо, словно плыла. Мне совершенно не хотелось метать молнии или насылать на землю дождь. Пусть эта ночь будет спокойной и мирной. А для себя на будущее решила – больше я никогда таким образом знания получать не буду. Свою нервную систему надо беречь.