Последний день зимы –

свинцовый шлейф земли,

шлак снега на обочине,

тень тишины на площади,

красный муар зари…

И в сердце неразумном,

и в сердце окаянном –

посеребрённый иней,

а, значит – и надежда,

и чёрных глаз пустыня,

и ледяная нежность

безлюдных полустанков,

и горизонта блеск

с окалиной рассвета…

Обрывком шестиструнным

скользнув по проводам,

последний окрик ветра,

подмешивая ладан

в горящие угли,

весну пообещает,

словно благую весть.

Свет облака, лаская

аллей перспективу,

на кровли опуская

оттаявшие крылья,

замолвит своё слово,

за тех, кто умолчал

в людском бездонном море.

И всё начнётся снова,

до боли непрестанно,

как старая любовь –

и полночь глаз, и кома

горячих поцелуев,

и шёпот губ замёрзших

на фоне дальних окон,

и медленная ночь.