Могильный гранит – весне.

Желтушный восход крошит коврижку июньского солнца

в подливку болотной соломы, в моль тополей.

Слышишь, завяли ручьи, пустыня ноет губой иссохшего русла.

Но мне – хорошо; мне сладко от воздуха

из выхлопной трубы форточки

в перекуре вечерней мяты, в ментоловой грусти

упавшего света. Пыль янтаря выколет глаз, почки

окон сомкнутся в коконы снов – вот оно,

разряженное пространство бесчувственной

черной вены, дым тысячелетних звезд.

Гидротермальный источник ночи – сердце мое.

Всеядность огня

смиряет вечер, обращает алмазом ночь.

Слышишь, весна умерла,

умерла на моих руках, буквально рядом,

почерком одуванчика

на легковесном зефире поставила подпись-облако,

и пролилась дождем звездопада

в жемчужное молоко.