Шаг, вдох летнего льда,

Шаг, стеклянная прорезь глаз.

Рассветная сталь срезала остатки ночи,

Вскрывая лишайник

Ожившего города.

Снежный ангорский кот, как всегда,

Задумчиво вглядывался

В ухмылку мертвой луны,

Неподалеку от, въевшейся в ткань

Повседневности, остановки.

Роза пыльного облака от ноздрей,

Лежащего на остановке

Прекрасного черного пса,

Мощный вздох сожаления и тяжесть смирения

Бродячей души пепельных перекрестков.

Будто след от ошейника

Тропки ран на персидской шерсти,

Расчесанной мудростью улиц.

Его взгляд полон винной грусти,

Нежной печали и ночи.

Я смотрел на него,

Как на тень ветхозаветных пророков,

Очарованно и вопросительно вдохновенно.

Утренняя сонливая суета

Не задевала его смоляных горизонтов.

Черный пес поднял

Хромое тело юного льва,

Подошел ко мне сзади и лег.

Он не смотрел на меня,

Но я чувствовал его глаза –

Уголь и металлический блеск,

Спокойствие и надежность,

Ветер легенд и сказаний.

Кажется, он понимал и слышал меня.

Золотая призрачность

Точки соприкосновения.

Мой автобус. Я не прощаюсь.

Роза пыльного облака от ноздрей,

Лежащего на остановке

Прекрасного черного пса,

Растаяла в сердце нового дня.