Рассветный ветер, неизменный путник,
в окошко постучал. И, как всегда,
художник вышел, распахнул этюдник:
— Пускай весь мир пожалует сюда!

День просыпался. Позади ненастье.
Улыбка озарила старика,
и, будто невесомая от счастья,
ловила чистый миг его рука.

Роднил он землю с необъятной высью,
почёсывая изредка висок,
а осень не спеша роняет листья
высокой пробы на сырой песок.

Всё оттеняя синевою нежной,
дозолотила стужу октября,
и рассыпает по ветвям небрежно
искристые иголки серебра.

Старик неспешно обошел треножник,
разглядывая неба глубину:
— Учись, душа! Вот истинный Художник!–
вздыхая, он восторженно шепнул.

Кисть уронил. И позабыл этюдник.
— Не возмутить бы сада тишину!.. -
Читал палитру колдовского утра,
и в буйстве красок осени тонул.