Дмитрий открыл глаза, плавно оттолкнулся ногой от борта космической станции и поплыл вперед вдоль корпуса, словно краб, передвигая клешнями по поверхности кораллового рифа, боясь потерять связь с последней земной конструкцией, с соломинкой в бесконечности вакуума. В свои двадцать девять лет Дмитрий Веригин сейчас чувствовал себя снова маленьким мальчиком - Димкой, которого сегодня первый раз выпустили во двор без присмотра бабушки. Тогда мир на родной планете тоже казался большим и неизвестным. Во дворе мальчика связывали с домом ключи подвешенные на веревке на шеи, а теперь страховочный фал, именуемый в простой речи космонавтов «пуповиной». Такое название для фала Дмитрию всегда казалось особенно символичным. «Мы новорожденные дети космоса,» - говорил его старый приятель, первый из бывалых космонавтов, с которым ему пришлось познакомиться, звали его Геннадий Семенович. Геннадий выходил в космос двадцать раз, поэтому считался старшим сыном космоса. Его тело похоронили несколько месяцев назад со всеми почестями, а его имя навсегда вошло в историю космонавтики. Дима раньше всегда завидовал Геннадию, но созрел для дела только сегодня.

- Вышел в открытый космос, чувствую себя нормально, направляюсь в сторону радиаторов, - как по инструкции доложил обстановку космонавт.

- Вас понял, слышу хорошо, - скучающим, но ответственным голосом ответил оператор орбитальной станции, который сообщался с Дмитрием с помощью обычной рации в шлеме скафандра. Эти же слова мигом отправились в виде тех же радиоволн в центр управления полетами (ЦУП), т.е. на Землю.

На прогулку Веригину отводились два часа, за это время нужно было сделать немного, заполнить аммиаком радиаторы системы терморегулирования и смазать узловые элементы левой стороны соединений солнечной батареи. Раньше такую работу выполняли два человека, но модули нового образца допускали возможность осуществления простых операций одним космонавтом. Так что два часа хватало с лихвой, поэтому Дмитрий позволил себе осмотреться. Пейзаж, конечно, был не новым. Над ним проплывала его планета, именно сейчас Атлантический океан, погруженный в воронку облаков. Картина знакомая и уже не чуть не удивительная. Да и вообще для Дмитрия полеты на орбиту Земли стали совсем обычным делом, даже в социальной сети в строке о себе он напечатал «Землянин», а в строке адрес «Орбита планеты Земля, российский исследовательский модуль МЛМ». Профессиональное чувство юмора.

Дима посмотрел вниз, под ним были звезды, почти такие же как если смотреть, опираясь ногами на чернозем, но крупнее и четче. Сказывается отсутствие атмосферы. Раньше было не привычно думать «смотреть вниз и видеть звезды», не подымать как обычно голову вверх, а наоборот опускать и парить в пространстве, даже не махая при этом руками. Если отстегнуть фал и оттолкнуться от станции как можно сильнее вниз, то через некоторое время уже можно потерять ощущение движения и вообще ощущения чего-либо, останется только ощущение самого себя, ощущение одиночества в абсолютном своем проявлении. Такое определение давал Веригин для открытого космоса. Абсолютное одиночество и больше ничего. Однако даже в космосе, среди бесконечного черного ничего хочется жить и даже присутствует желании потрудиться. Тем более на орбите и так хватает опасностей. Космического мусора с каждым годом все больше и больше. Даже небольшая крупинка обшивки космической станции будет двигаться на такой высоте со скоростью 7,9 км/с, а это быстрее скорости пули. Достаточно такой крупинке повредить герметичность скафандра, не задев при этом самого космонавта, как о жизни под облаками можно будет забыть. Смерть настигнет человека мгновенно из-за разницы давлений в скафандре и вне его. Но статистика утверждает, что космонавты неестественной смертью гибнут где угодно, только не в космосе. Даже чаще гибнут при подготовке к полетам, под присмотром опытных врачей. На высоте 100 км и более мы гости, а к гостям следует относиться с почтением и неким трепетом. Дмитрий вне стен станции чувствовал себя вполне комфортно, только вот скафандр был не слишком поворотливый и слегка душноватый, а в целом очень даже сносно.

Дмитрий преодолел ферму («ферма» - объединённая ферменная структура, на элементах которой установлены солнечные батареи, панели радиаторов и дистанционные манипуляторы. также предназначенная для негерметичного хранения грузов и различного оборудования) S1, S0 и вплотную приблизился к P1, на которой предстоит заполнить аммиаком установленные радиаторы системы терморегулирования.

- Преодолел ферму S1 и S0, чувствую себя по-прежнему нормально. Прошу разрешение преступить к закачке аммиака на P1, - поделился своими планами Веригин с оператором.

- Вас понял. Преступайте к закачке.

Дмитрий отстегнул раструб шланга, отходившего от баллона с аммиаком, находившимся на спине космонавта и герметичным креплением пристегнул к заправочному отверстию радиатора, которое по сути представляло из себя подобие ниппеля на футбольных мечах. Смешно, но людям всегда кажется, что в космосе все должно быть какое-то другое, какое-то космическое что ли, а на самом деле многие простые решения точно так же отлично применяются и на международной космической станции. Даже уборку на станции осуществляют пылесосом и влажными тряпками, вся разница в том, что на стенах и потолке тоже приходится наводить порядок. Пришельцы бы нас от смеха бластерами застреляли.

Далее под давлением газ в течение одной минуты закачался в радиатор и загорелся световой сигнал на раструбе. Дима отстегнул шланг и зафиксировал его на скафандре. Всё просто. Если бы не изнурительные тренировки и не перегрузки во время старта и прохождения шаттла через слои атмосферы, то работа космонавта была самая легкая, какую только можно себе представить. Легче даже баллона, который висел на спине, хотя баллон в космосе не весил почти ничего. Еще бы 50 километров выше и тогда точно не весил совсем ничего.

- Аммиак закачал успешно. Чувствую себя по-прежнему нормально. Прошу разрешение преступить к смазке узловых элементов батарей.

- Вас понял. Можете преступать, у вас в резерве еще 45 минут.

Дима преступил к финальной своей операции, к смазке болтов. С помощью обычного шуруповерта он сначала слегка ослабил первый болт, далее тоже сделал со вторым и только он хотел приступить к смазке третьего болта как неожиданно первый болт слегка шелохнулся и поплыл в безкрайнее пространство космоса. В другой ситуации кто-нибудь пошутил, что вот и образовался еще один космонавт под таинственным именем «болт – странник звезд» или «болт - космический пришелец», но Дмитрию сразу как-то стало не до шуток. Во-первых дополнительный космический мусор, что не очень хорошо, во-вторых смена планов, еще один выход в космос, чтобы заменить пропажу и в-третьих куча всякой бюрократии и писанины в отчетах с долгими докладами на операторский пункт о произошедшей нештатной ситуации. Да, уж дела. Что такое маленький болт в огромном космическом пространстве? Ничего, казалось бы, но важности этому «страннику звезд»  теперь прибавиться больше чем Кассиопеи, будь она неладна.

Мысли пролетали в голове молниеносно, соизмеримо с тем как черты лица космонавта сменились с точки умиротворение, на точку «ох, какая досада». Но реакция натренированного человека проявилась собственно еще быстрее, чем способность принять взвешенное решение. Дима оттолкнулся плавно от корпуса станции и поплыл вдогонку за болтом в открытый космос. Какая-то новая профессия получается – сборщик космомусора. Оператору докладывать о действиях не стал. В конце концов, ничего особенного он не делал. Просто летел в открытый космос привязанный веревкой к корпусу космической станции за железкой.

Болт вытворял всяческие кульбиты вокруг своей оси и плыл все дальше от батареи, или батарея уплывала от него, как угодно. Дмитрий слегка не рассчитал с толчком и, как ему казалось, догонял металл слишком медленно, но сделать было уже ничего нельзя, потому что взаимодействовать было не с чем, а следовательно по законам жанра оставалось просто равномерно двигаться с полученной скоростью. Проклятый Ньютон со своей механикой. Веригин даже руку вытянул, чтобы ускорить процесс. Вот так в позе супермена он удалялся от станции. Сфотографировали бы его сейчас с Хаббла, коллеги потом засмеяли.

Однако болт, кажется, приближался, а фал позволял двигаться дальше. Дмитрий все отчетливее и отчетливее видел свою цель. Даже на головке болта было возможно рассмотреть какие-то очертания надписи. Космонавт напряг зрение, сам весь напрягся, словно это чем-то могло улучшить его способности. В итоге поспособствовало. Стали различимы буквы «07Х16Н6». Из-за медленного вращение детали, ее поверхность можно было разглядеть постепенно. Эти цифры и буквы точно обозначали какую-то марку. В этом Дима не очень разбирался. Дальше по мере вращения стало можно прочесть продолжение, которое представляло из себя «M-A-D-E I-N C-H-I-N-A»,т.е. «MADE IN CHINA». Это даже не удивительно. Китайцы уже даже космические болты для всего мира производят. Интересно отечественные болты в космосе бы крутились лучше или хуже? Интерес почти пропал к надписям как, на удивление, он заметил на резьбе еще письмена, исполненные маленькими буквами, почти неразличимыми и с претензией на готический стиль. Дмитрий еще напрягся. В космосе почему-то от напряжения многое зависело. «Надо будет по-возвращении доложить об этом феномене в ЦУП», - решил Веригин. Болт стал отчетливым как никогда. На фоне бесконечной черноты он словно остался теперь последним существующим объектом. Надпись на резьбе почти проступила, даже видна стала тень от юбок резьбы, под которыми располагались по спирали буквы. Дима не видел и напрягся как только мог, так сильно что аж кровь в голове застучала и мышцы затряслись. Первое слово уже не было загадкой «WE». Дальше удалось разобрать «NEWBORN», «CHILDREN». Оставалось еще два. Ясно было, что это не маркировка, а какое-то пожелание на английском. Быть может специально для космонавтов или вроде того. Дмитрий напрягался еще сильнее, до предела. Желание разгадать загадку болта сейчас было его идеей фикс, он даже забыл про время и не замечал, что расстояние не уменьшалось, во всяком случае расстояние в обычном понимании. Последние слова были «OF SPACE». «WE NEWBORN CHILDREN OF SPACE» - «мы новорожденные дети космоса». Дмитрий Веригин перевел надпись с английского языка на русский и напугался. Это же слова Геннадия Семеновича! Но пугало даже не это, а другое. Дмитрий не мог расслабиться. Он так сильно напрягся, чтобы разглядеть эту надпись, что теперь заложило уши и кровь пульсировала во всем теле как сумасшедшая. Прям какой-то чертов космический синдром. В глазах потемнело, болт начал расплываться в бесформенное серое пятно. Но зрение сейчас уже было не самым главным.

- Серега! У меня тут кажется обморок сейчас случится! Я лечу за болтом в космосе! Серега! - Дмитрий орал оператору и паниковал. Нужно подтянуть себя за фал к борту станции, хотя бы подтянуть. Почему никто не отвечает? Что они там? Забыли что ли? Фала нигде не было, а руки не слушались.

- Серега! – хрипел в рацию космонавт. В глазах уже было абсолютно темно. Из ушей казалось сейчас хлынет кровь.

- Дмитрий Константинович Веригин, успокойтесь, - приказным тоном донесся голос из рации и сразу затих. Остался только фоновый белый шум.

Дмитрий успокоился. Паника отступила, он четко слышал помехи. Какие мелодичные и даже помпезно-восторженные они казались сейчас ему. Не музыка, но такого еще слышать Диме не приходилось Веригин несколько раз моргнул и зрение к нему тоже вернулось. Только пейзаж изменился. Больше он никуда не плыл, вокруг были звезды, много звезд. Они его окружали со всех сторон как комары на болоте. Они были все также далеки, но ощущалось, что именно в этой части космоса видно все звезды. Все до единой, существовавшие и существующие. Одна вроде была похожа на знакомый болт. «Это перебор»,- подумал Дмитрий и от этой мысли ему даже весело стало, как это бывает когда все беды, неприятности, переживания и сложности вдруг отступают ненадолго и вы понимаете что сейчас счастливы и умиротворены до предела. Стало понятно, что тут он на месте или место специально создано для него. Вот что значит открытый космос. Он еще какое-то время оглядывался восторженно по сторонам, прислушивался к шуму в шлеме и наконец услышал:

- Ожидайте… Мы вас скоро определим…Поздравляю…, - в рации прозвучал уже знакомый, но теперь величественный, с нотками почтения и гостеприимства голос.

P.S. «30.06.2014 Отчет ЦУП № M412EB В ходе смазки узловых элементов левой стороны соединений солнечной батареи фермы P1 космической станции произошла отстыковка элемента крепления в открытый космос. Космонавт Дмитрий Константинович Веригин, не доложив оператору о своих действиях, предпринял попытку вернуть утерянную деталь. В ходе грубейшего нарушения инструкции № KC114 «О порядке переговоров космонавта и оператора при работах в открытом космосе» Дмитрий Константинович Веригин отдалился от корпуса на непозволительное расстояние и не был предупрежден о приближении космического мусора, который был предварительно замечен ЦУП и продвигался по траектории близкой, но безопасной для целостности станции. Не подозревая о намерениях космонавта, оператор не стал ему передавать полученное с центра сообщение, так как опасности для проведения работ не было. В результате несогласования своих действий с оператором, скафандр космонавта Дмитрия Константиновича Веригина был поврежден, что повлекло за собой мгновенную смерть.

Рекомендации: данный инцидент следует рассматривать как несчастный случай. Расследование закрыть.»