РЕШЕТО - независимый литературный портал
Ochiroo / Публицистика

Что ты возьмешь с собой в дорогу?

468 просмотров

посвяшается новой весне
Должно быть - из-за весны, а может по каким-то другим причинам, у меня элегическое настроение. Физически оно выражается в том, что сижу весь рабочий день с задумчивым видом и смотрю сквозь окно на до одури оранжевый дом (занесло коллег-архитекторов!) на фоне густо-синего неба, воткнутый в панораму окна
прямо напротив меня. А внутри мозгов в этот момент округляется вопрос: не пора ли подвести какие-то итоги?

Нормальные люди, как говорят, подводят итоги к круглым датам: 20 лет, 30, 40... Поскольку мое умственное развитие слегка отстает от физического, то в прошлом году я подведение итогов как-то упустила...не до него было, честно говоря.

И вот снова скоро Апрель, мой месяц; и я думаю: "Было ли что-то за все прошедшие годы такого, что хотелось бы взять с собой в дорогу?" Радость, не омраченная сожалениями; любовь, не замазанная грязью; нежность без горечи? Сколько было за все прошедшие годы таких воспоминаний, которые не были бы замутнены, испорчены впоследствии - другими или самой собой? С чем бы мне не хотелось расстаться в бесконечном круговращении миров, и унести с собой - как память или сон - из одного перерождения в другое?

Как странно, что таких воспоминаний невероятно мало. Мне хватит пальцев одной руки, чтоб все пересчитать, и я, плохо веря себе, загибаю их снова и снова, пытаясь выудить из своей памяти еще хоть что-нибудь... Всего 5 - и это за целую жизнь?... Вот уж, поистине: "Если вам кажется, что все хорошо, то значит, вы чего-то не заметили..." Видимо, я слишком много всего замечаю. Где бы прикупить розовых очечков, желательно - непроницаемых?

Видимо, не стоит удивляться, что все эти воспоминания связаны не с людьми, а с явлениями. В моих самых лучших воспоминаниях не случайно почти безлюдно. Два из них связаны с моей авантюрной поездкой к подножию Алтая. Дело было зимой 1994-го. Экономический кризис, безработица, беззарплатица, развод и необходимость лечить чуть было не зараженного туберкулезом (спасибо просвещенной Европе, испытавшей свою недоделанную вакцину на наших детях) младшего ребенка - все это заставило меня оставить город, взять на себя обязательства и отправиться со своим на тот момент пока еще не-мужем, а просто партнером на северо-запад Монголии, почти на границу с Тувой. Приключений там в дороге было много: я о них упоминала вскользь всвязи с совершенно другими обстоятельствами.

В результате одного из них я оказалась ночью при -35оC в заснеженной степи, совершенно одна, в машине со сдохшим аккумулятором и даже без утепленной кабины. Зил-130 был стар, хром и крив. Пока ехал, он упорно сворачивал налево, и постоянно приходилось давить руль вправо, чтоб только заставить его попадать "в дорогу". Когда он сломался, выяснилось, что в его кабине еще холоднее, чем на открытом воздухе: в ней свистели сквозняки из одной полунезакрывающейся двери в другую, на которой стекло не поднималось до конца.

Я выбралась из кабины и устроилась в открытом кузове на сырых коровьих и козьих шкурах. Своих двух алкоголиков - местного шофера и нашего грузчика, я отпустила поискать ближайший поселок, чтоб не замерзли. Помочь они мне все равно ничем не могли и толку от них не было. Уходя, грузчик отдал мне длинный тонкий ножик - для самозащиты. Наверно, ему было неудобно оставлять меня одну. Интересно, кто-нибудь может себе представить, какие пронизывающе-холодные бывают шкуры на зимнем ветру?

Когда они наконец ушли - настало то самое, что я запомнила на всю жизнь как самую волшебную ночь в своей жизни. Просто лежала в кузове грузовика на промерзших шкурах и смотрела на ночное небо. Оно все пылало от звезд, но звезды были такими мелкими и колючими, что были скорее похожи на мелкий злой иней, и падали, беспрерывно падали, сыпались вниз, на землю. И мне казалось, что это белый колючий иней осыпается с неба звездопадами. Я не знала - переживу ли ту ночь, и, кажется, мне это было все равно. Я была совершенно одна в целом мире под этим невероятным небом, и могла делать что хочу: хоть плакать, хоть молиться, хоть смеяться наедине с ним. По-моему, я что-то тихонько напевала про себя. Впрочем, не помню. Странное ощущение, что стоишь на самом краешке своей жизни и своей судьбы, и именно поэтому ощущаешь счастье. Ночное небо целиком входит в твое сердце, и уже больше никогда его не покидает.

Наверно, это и стало бы последним воспоминанием в моей жизни - еслиб не пришли грабители с большой дороги. Их было 5 человек, все местные ребята. Протерев глаза по нескольку раз, чтоб убедиться, что я им не померещилась, они окружили машину, готовые в любой момент вскочить на колесо. Главный заговорил со мной - разумеется, о погоде. Я сказала замерзшими губами, что погода хорошая, мне нравится, и вообще у них тут красиво. При этом держала нож в руке так, чтоб лезвие блестело в свете затуманенной луны.

Парни держались настороженно, ждали подвоха и вообще не верили, что такая "городская штучка" оказалась одна в диких краях на куче скрипящих от мороза шкур стоимостью несколько тысяч долларов - без оружия, без водки и без мужчин. Я честно им сказала, что совсем одна. Парни сказали, что слышали о нас (не удивительно! за нами гнались конкуренты, местная полиция и налоговики), что мы сильно разозлили местных скупщиков и они специально ждали нас на подьезде к поселку, чтоб хорошенько обьяснить, кто в этих краях хозяин потенциальному товару.

Может, отсутствие страха в моем поведении спасло мне жизнь. В нормальной жизни я чего-только не боюсь: бабочек, тараканов, коров, машин, громких криков, грозу боюсь; а вот в таких ситуациях включается какая-то генетическая память и страха нет совсем. Я до мелочи знаю, как с каким человеком надо себя вести - с какой интонацией говорить - и это не от великого хитроумия или тренировок, а просто инстинкт - спасибо предкам, воинам и шаманам. В нормальной жизни, между прочим, этот инстинкт не работает - лежит где-то на полочке, отдыхает.

Короче говоря, не знаю, что именно их тронуло: возможно, в них, практически, детях природы, выросших в патриархальных семьях, было затронуто чисто мужское начало - самое лучшее, что в них было: стремление показать себя настоящими мужчинами, спасти совершенно беззащитную женщину, которая однако, мягко и дружелюбно разговаривая с ними, крутила у них перед носами ножом. Их возмутило, что "городские" мужики бросили меня одну посреди дороги . Я сказала, что груз мой, и никто за него замерзать тут не обязан. Ребята предложили отправиться с ними в поселок, согреться - "не бойся, мы твое барахло не тронем". "Не вы, так другие появятся. Я останусь тут - мне, правда, хорошо". Покрутив пальцами у виска и присвистнув, грабители ускакали. Однако 2-е вернулись через час с теплыми одеялами и термосом с горячим чаем.

Они сказали, что еще раз вернутся сюда утром, когда придут мои люди, чтоб отвезти меня в поселок - согреться и позавтракать. И всю оставшуюся ночь, которая как-то совершенно незаметно, смазанно прошла и не оставила других воспоминаний, их наивное и неожиданное "рыцарство" грело меня улыбкой . Я сразу поверила, что эти парни защитят свои семьи, не бросят друга в беде и не откажут путнику в ночлеге. А несостыковки с писанными законами - своим путем, это из жизни какого-то совсем другого мира, живущего по иным и недобрым законам. И это именно я - из того недоброго и мутного мира, а вовсе не они.

Что еще запомнила из этой поездки - это бесконечные дороги, бегущие по степи, ныряющие в лощины, взмыающие на круглые пологие холмы. Ощущение безграничного пространства, от которого просто впадаешь в транс - и уже не чувствуешь времени. Есть только пространство и движение, и хочется, чтоб они были бесконечными. Мои спутники удивлялись моей способности обходиться без еды и питья по нескольку суток, без движения - сидя в кабине и тому, что ни разу за месяц не пожаловалась ни на холод, ни на усталость. Это я гнала их вперед и вперед, и они, сильные мужчины, стыдились признаться, что я их загнала, как лошадей.

Они не понимали, что этот путь сквозь снежные пространства - вне времени - заворожил меня, загипнотизировал, подчинил своему ритму . И все, что прерывало это движение, воспринималось как досадная помеха. Движение стало самоцелью... Какая-то особая форма медитации, наверно. Кстати, я за это поплатилась отморожением обех ног. Когда сняла валенки (а ничего другого там носить было нельзя), пальцы на ногах не прощупывались, и при трении друг о друга издавали какой-то костяной сухой стук. Я думала, что осталась без ног, но все прошло. Только 5 лет подряд после этого, когда с мороза входила в теплое помещение, приходилось закусывать губы до крови минут на 5 - так больно ноги реагировали на смену темпертатуры. Сейчас уже все позади, и слава Богу.

Зачем я все это пишу? Наверно, есть события - которые должны произойти, слова - которые должны быть сказаны, истории, которые должны быть кем-то услышаны. Они годами кипят где-то вглубине памяти, не забываясь, не уходя. Может быть, они ждут кого-то, кому по настоящему адресованы - потому что принадлежет не мне и не вам, а кому-то, кого и не знаем... Возможно, они что-то царапнут в его сердце, и кто знает - какими будут последствия: может, опыт или память спасут кому-то, замерзающему, жизнь такой же холодной и одинокой зимой, как моя - 94го? А может весь смысл того, что меня какая-то неведомая сила позвала на этот блог, - это необходимость рассказать о человеке с ведром воды на площади Да Ляна.

Это совсем маленькая площадь в старой, построенной еще русскими, части города. Она уютна, расположена недалеко от набережной, и окружена довольно красивыми старыми домами. По вечерам, когда сумерки спускаются на уставший город, на ней собираются горожане из близлежащих домов. Над площадью раздается ненавязчивая музыка. Люди танцуют, играют на каких-то принесенных с собой музыкальных инструментах, выгуливают чуднЫх зверюшек и пичужек, запускают змеев в стремительно темнеющее небо. В этой части города вы почти не встретите иностранцев: состоятельные туристы из Владивостока станавливаются в отелях на побережье, в пляжной зоне. А в такие углы забредают только такие бродяги и наблюдатели, даже не отягощенные фотокамерами и кошельками, как я.

Я прогуливалась по площади в сумерках, намереваясь пристроиться где-то сбоку к толпе, увлеченно разучивающей фокстрот, как почти налетела на человека неопределенных лет, и явно не из интеллигентских кругов - в почти нищей простой, но чистой рубахе и коротких,неопределенного цвета, штанах.

Человек этот ни с кем не вступал в разговоры, не глазел по сторонам, и поразил меня своим самоуглубленным, сосредоточенным видом. В руке его было ведро с обычной водой и большая круглая кисть на длинной ручке. Он медленно шел по площади, иногда останавливался и начинал выводить кистью - водой - на камнях иероглифы. Местные почти не обращали на него внимания, не смотря на всю странность его занятия.

Вода, ложась на горячие плиты, испарялась и письмена уносились ввысь, исчезая прямо на глазах... я поняла, что прямо у меня на глазах рождаются и умирают стихи. И души их уносятся в небо. Может, это и правильно - поэзия должна принадлежать небесам?...

Я недостаточно хорошо владею китайским, чтоб определить - хороши ли они были, эти стихи. Я даже не знаю - его ли это были стихи, или какого-то древнего поэта. Может, Бао Ю, а может - Ду Фу. Но пронзительно острое, как игла, чувство, ощущение чуда - кольнуло в сердце, и защипало глаза. .

Второй раз я увидела этого человека издалека - на закате, на безлюдном пляже. Он шел по кромке воды, по песку - совершенно одинокий, и по-моему, ни в ком не нуждающийся. Я не знаю - кто он был, как и для чего живет, да и живет ли (прошло уже немало времени)... Но есть таинственная теплая цепочка - протянувшаяся от него ко мне, через меня - к вам...я не знаю, для чего она, но мне кажется - это важно, что б узнали и запомнили: что есть такой странный человек, который ходит один по площади приморского городка и пишет стихи мокрой кистю на горячих камнях. И это одно из необьяснимых, без начала и конца - сюжетов удивительного, бесконечного, чарующего нашего мира.

Это счастье - просто смотреть и видеть, и перед этой бесконечностью не имеет никакого смысла ни разбитая в дребезги жизнь, ни любовь, ушедшая в небо следом за стихами. Это то, благодаря чему Красиво - жить и не страшно - умирать, потому что всегда будут это небо и звезды, и кто-то в простой одежде с кистью в руках, на площади Да ляна - то, память о чем я заберу с собой в любую, самую дальнюю дорогу.
Теги:
30 April 2008

Немного об авторе:

старая, страшная и злая. веду блог на Mail.ru
<br>Ochiroonline@inbox.ru... Подробнее

Ещё произведения этого автора:

Мемуары: похищения
Осенний вал’с
навсегда

 Комментарии

Дмитрий 0
30 April 2008 13:34
Спасибо за укиё по-русски...
Ochiroo 0
01 May 2008 04:54
Не знала, что это так называется :) Спасибо.
Дмитрий 0
05 May 2008 08:00
"Жить только для момента, обращать внимание на красоту луны, снега, цветущих слив и кленовых листьев, распевать песни, наслаждаться вином, развлекаться, нисколько не заботясь о нищете, смотрящей нам в лицо; отвергать уныние... вот что мы называем укиё."
___________Асаи Рёи "Образы проходящего мира"
Ochiroo 0
06 May 2008 07:50
спасибо. Это очень точно.