«Осенний вечер. Какая грусть, тоска окружила меня и сковала, она повсюду, в тишине, в крике птиц. Она в самой этой надвигающейся осени, бьющей холодным дождем в низкие окна. Где же ты? Как хотелось бы встретить твой взгляд, но сквозь сумрак жадными глазами смотрит грусть. Она нависла как туча и бьет своими молниями, словно плетью, стегая гибнущую душу, жаждущую твоего прихода»
Так записал он в своем днивнеке. И спустя несколько дней сделал еще одну запись:
«А дождь все не перестает моросить, больно смотреть на увядающие листья, как они, сорванные ветром, летят над холодной землей. Это осень. А тебя все нет. Помнишь ли ты июль? Небольшой катерок, покачивался на волнах, мимо плыли берега, задетые легким туманом, мы стояли на корме катера, а в твоих волосах играл ветер, непослушные, они лезли прямо тебе в лицо, в глаза, и ты оправляла их великолепным жестом. Ах что это был за взмах руки, ты откидывала голову назад. Ты читала сонеты Шекспира, и звуки летели ввысь, и незримо падали в море, сопровождаемые криками чаек. Он отложил ручку, прошелся по комнате и снова принялся за тетрадь. Все теперь так далеко, кажется, никогда не закончится этот дождь. Так хочется знать, где ты. Что с тобой происходит в эту минуту, думаешь ли ты обо мне. Если бы ты была рядом, то я бы упал перед тобой на колени, и целуя руки взмолил бы: «О, только не говори, нет» Лучше молчи, молчи как сейчас, не отвечая ни на одно из моих писем, но только не говори, нет. Мне стало вдруг радостно, так бывает. Одна лишь мысль, и ты в огне какого-то сладкого чувства, внезапного, пылкого. Оно воспламеняется в тебе столь же быстро, как лист тонкой бумаги при малейшем касании пламени. Мне подумалось, что мимо тебя не пройдет то, что я пишу сейчас, в этот октябрьский вечер. Я отчего-то уверен, что ты когда-то прочтешь эти строки, и может быть они слегка коснутся твоего сердца острием моей боли. Если бы ты знала как мне сейчас одиноко, и как я рад, что этот мой крик, ты услышишь, что он, застывший в эти строках, пролетев через годы и мили, однажды всколыхнет твою душу. Это случится тогда, когда заветная тетрадь попадет к тебе в руки. Ты откроешь ее, пожелтевшую от времени, ветхую и нежной рукой станешь перелистывать страницы, и тогда… Проронишь ли ты слезу, улыбнешься ли тихой улыбкой, столь мне знакомой, далекой.