В мире, наполненном магией, легендами, поверьями и предрассудками, бессмертные живут бок о бок с простыми смертными, предсказатели плетут интриги, а Боги с лазурного небосвода затевают странные игры.

Многие убеждены, что надо следовать воле Богов. Магам-предсказателям непросто разгадывать видения и предвещать по ним будущее, а ещё сложнее отличать истинную волю Богов от собственных убеждений. И на страницах этой книги схлестнутся мировоззрения простых смертных с подлинными намерениями Богов.

 

Глава 1

 

Город Елис, провинция Эилфир. Дворец Ксанта

 

Сат шёл по узкому длинному коридору к человеку, который считал его другом. Несуразная лепнина под потолком резала глаз и противоречила всем остальным деталям убранства. Этот дворец долго пустовал, и на его возрождение потратили слишком много монет и рабочей силы. Не было времени у советников разбираться в мелочах, оттого лучшие мастера Империи и выплеснули все свои уменья в одном месте. Бессмертного следовало запереть в прекрасной клетке и выстроить вокруг него иллюзорный мир как можно скорее.

Ксант четыре года назад был другим. Его не заботила приторная роспись на стенах и самоцветы, украшающие изогнутые арки. Советники вложили огромные суммы, в том числе и из личных запасов, чтобы дать бессмертному правителю этой провинции беззаботную жизнь, далёкую от политики. Сат не боялся трудной работы, считался в Гильдии магов самым изворотливым человеком, и именно ему поручили следить за тем, чтобы бессмертный не лез в дела советников. Ксант его принял, даже предложил для удобства жить во дворце, но из-за тяжёлой болезни Сат покинул Империю на целых два года. К Ксанту приставили другого предсказателя, и советники были довольны его работой. Сат по возвращению в Империю вежливо напомнил о давнишнем щедром предложении погостить в одной из скромных комнат дворца, и Ксант подтвердил, что его предложение в силе. Сат знал, что бессмертный не откажет. Красивый, хорошо сложенный воин не потерпел бы рядом с собой соперника, а в обезображенном маге он не увидел угрозы. Любовницы Ксанта были столь же пусты, как и он сам. Сат пропускал их насмешки мимо ушей: их жизнь была непроста, они цеплялись за неё, как умели. Советники не требовали от него строгих отчётов, всю грязную работу делал его наставник Горн.

Солнце на миг ослепило единственный глаз. Сат поморщился. Зал церемоний, где частенько бывал бессмертный, располагался за внутренним садом.

Ксант сидел на своём троне, подперев щеку кулаком, и бесцельно глядел перед собой. Нужно было занять мысли бессмертного хоть чем-то полезным, и Сат после обыкновенных приветствий справился о пропавшей Биргит. Который день подряд он пытался вызвать видения и понять, где она находится, или же просто узнать, жива она или мертва, но образы не спешили выплывать на поверхность.

С Ксантом не происходило ничего необычного. Его ожидал очередной наискучнейший день в бесконечно долгой и почти утратившей смысл жизни.

 

***

 

В зале было тихо. Ксант сидел скрестив ноги и вслушивался в тишину. Стены были отделаны камнем, к трону вели ступени, а у противоположной стены стояли три скамьи. Зал выглядел пустым и безжизненным, мебель терялась в этом огромном пространстве. На полу пестрила мозаика, выложенная по периметру, разноцветные линии сплетались в замысловатом узоре — знак нейтральной зоны, где магия смертных бессильна.

Четыре года назад Ксант выбрал вечную жизнь и словно сам себя обрёк на вечные муки. С наступлением мира провинции понадобился талисман, который бы дал гарантию, что зло обойдёт эти земли стороной. Ксант не влезал в политику, эту обязанность за него выполняли советники. Он лишь подписывал какие-то документы и, если требовалось, позволял совету собираться в своём дворце. Правда, в последние года два такой необходимости не возникало.

Роскошь, обстановка дворца, лесть советников давно опостылели. Жизнь превратилась в череду однообразных дней. Каждый месяц советники присылали ларец с монетами и диковинками, и каждый раз к нему прилагалось письмо, где в самых красочных формах они благодарили своего правителя за то, что он дарует провинции благоденствие, мир и обильные урожаи. Благодарственные письма уже не трогали, и Ксант давно престал их читать: в тот год, когда пропала Биргит.

Эта авантюристка не давала ему покоя с самого знакомства, но тогда между ними стояло огромное препятствие: она была возлюбленной его лучшего друга Падира. С ним он прошел войну, сражаясь плечом к плечу. Падир пал в последнем бою. Биргит никак не могла смириться с потерей жениха и долго его оплакивала. Через год после трагедии Ксант попытался завладеть её вниманием, но она отвергла его и попросила остаться друзьями.

Биргит любила путешествия, её натура требовала приключений. Она уходила то на месяц, то на два, исследовала пещеры, леса, сражалась с разбойниками. Иногда путешествовала одна, но чаще брала с собой верных слуг. Куда бы ни уходила, и как бы долго ни длилось её путешествие, она всегда возвращалась. Всегда. Но в последний раз она не вернулась. Вот уже больше года о ней не было никаких вестей.

В зал вошёл Тобо, поклонился и произнёс:

— Мой господин, вы звали меня?

— Да, — сказал Ксант, — отправляйся в Раафу, купи кухарку. Только не позволь этому старому прохвосту снова одурачить тебя. Я устал от пресной стряпни.

Пару дней назад пришлось вышвырнуть из дворца повара: тот позволил себе резко высказаться об одной размалёванной девке. Может, слова старика и были правдой, но требовалось соблюсти приличия и выставить на улицу слугу, посмевшего нахамить женщине своего хозяина. Саму эту стерву следовало отправить туда же. Еду стряпала горничная, старуха, которая постоянно забывала добавлять в пищу соль и специи.

— Конечно-конечно, как пожелаете, — лепетал управляющий.

Рабство в Эилфире было отменено три года назад. Ксант сам подписал указ о его отмене, потому что об этом просила Биргит. Он понадеялся, что столь великодушный поступок смягчит её сердце, но этого не произошло, и кроме благодарности он больше ничего не получил.

— В прошлый раз Тоффи продал тебе повара, который не умел держать язык за зубами. В этот раз не позволь обвести себя вокруг пальца.

— Конечно, как скажете. Выберу лучшую кухарку!

Управляющий ждал дальнейших указаний.

— О чём говорят в городе? — спросил Ксант.

— Говорят, что в Ормидане беспорядки. Всякие лиходеи нападают на деревни.

— Они пересекли границу?

— Нет, я об этом не слышал.

— Тогда пусть о них правитель Ормидана заботится, — заключил Ксант, а после спросил, какие слухи ходят о Биргит.

— Её давно никто не видел, мой господин. Народ поговаривает, что она отошла в небытие.

Ксант жестом отправил управляющего прочь, подпёр щеку кулаком и снова вернулся к раздумьям и воспоминаньям.

 

 

Глава 2

 

Деревня Тамика, провинция Ормидан

 

Всё, что её окружало, было похоже на сладостное сновидение. Рика растянулась в траве, мысленно перебирая события прошедшего года. Рядом сидел муж, рисовал её портрет и ворчал, что она слишком много двигается, и ему не удаётся схватить черты её лица. Она засмеялась и легонько толкнула его ногой в бок.

Она не помнила ничего, кроме последнего года, проведённого в Тамике, слишком спокойного и счастливого. Где-то внутри сидел червь сомнений, который намекал, что так не бывает.

— Хемин, я хочу спросить… — начала она, приподнявшись.

— О чём?

— Надолго ли я пропала?

— Не помню, это давно было. Какая теперь разница? — ответил он спокойно, не отрываясь от рисунка.

— Прошу тебя, расскажи всё, что помнишь.

Глубокий провал в памяти не давал ей покоя, и вот уже несколько дней она пыталась задавать вопросы матери, но та не желала с ней откровенничать и говорила лишь то, что Рика много раз слышала.

Хемин упрямился и не хотел затрагивать эту тему.

— Тебя какая-то вахадоранка нашла в лесу. Это всё, что я знаю, — сухо ответил он, отложив портрет.

В деревне жили только тилонцы. О вахадоранцах она слышала, но не могла припомнить, доводилось ли ей самой когда-нибудь видеть их. Они были синекожими, с красными глазами и огромными остроконечными ушами — вот и всё, что она о них знала. Молодёжи запрещалось разговаривать с чужаками. Если кто и забредал в Тамику, то его отправляли к Старосте или к кому-нибудь из старших.

— Какая вахадоранка? Как её зовут?

— Видел мельком. Я не знаю её имени.

Его серые глаза посветлели. Этот холодный взгляд ей не нравился, а в последние дни муж часто смотрел на неё именно так. Было ясно: он не станет это обсуждать.

У самой линии горизонта, над дымчато-зелёными елями сгущались облака. Хемин сказал, что скоро прольётся дождь, и им следует вернуться в деревню.

— И что потом? — настойчиво спросила Рика.

— Потом Атри ухаживала за тобой, а через какое-то время ты пришла в себя, — муж поднялся и протянул ей руку.

По рассказам матери, Рика росла в Тамике, в этом благословенном Богами и духами предков крае, где всегда всего было вдоволь, жизнь шла размеренно и неторопливо, и куда никогда не добирались войны. После несчастного случая о ней заботился жених — Хемин. Она его не помнила. Мать называла дату свадьбы, до которой оставалось меньше месяца. Рика поначалу не желала торопиться и просила немного времени, чтобы вспомнить хоть что-то, но память к ней так и не вернулась. Свадьбу сыграли в назначенный день. Хемин был хорошим мужем, и она полюбила его. Он никогда не говорил о её прошлом. Воспоминания так и остались за непроницаемой стеной.

Все повторяли одну и ту же историю, что она родилась и выросла в деревне, ушла как-то в лес за ягодами и пропала на несколько дней, а потом её нашла вахадоранка-путешественница и вернула домой. Только в последние дни из тайных закоулков души поднимались вопросы, на которые никто не желал отвечать.

 

***

 

Хемин никак не мог унять жену: она без устали допрашивала то его, то Атри, то Старосту, то других жителей деревни. Зачем ей знать о своём прошлом, если сейчас у неё прекрасное настоящее, а впереди спокойное счастливое будущее? Впрочем, он не знал, действительно ли Рика дочь Атри, и так ли её зовут на самом деле.

Жена шла рядом, лоб её был нахмурен, а брови сдвинуты. Она опять силилась что-то вспомнить. Хемин уже не знал, как подавить её старания докопаться до правды.

Ветер проносился по полю, пригибая к земле траву. Облака сливались в тёмно-серые тучи. Заморосило. Там, где поле подступало к деревне, рос солнечный шиповник, который сейчас радовал ярко-оранжевыми цветами. Ребятишки прыгали, резвились, визжали, выставляли ладони и ловили лёгкие капли.

Атри рассказывала о своей дочери Катарике, которая ушла в путешествие, но так и не вернулась. В деревне шептали, что её дочь давно присоединилась к духам предков, но старая женщина не теряла надежды увидеть её вновь. Хемин смутно припоминал синекожую девчонку, которую Атри когда-то воспитывала. Все говорили, что эта красноглазая вахадоранка — подкидыш, над которым сжалилась бедная женщина. А как же иначе мог появиться в деревне тилонцев синекожий младенец? Атри со своим ребёнком держалась особняком, и только когда эта странная девчонка исчезла, постепенно влилась в жизнь деревушки, а вскоре и его взяла на воспитание, ему тогда было десять. О её второй дочери он ничего не знал. Иногда рассказы этой женщины наталкивали на мысли о подкрадывающемся к ней безумии.

Хемин вспомнил родителей. Они умерли, когда по деревне прошла волна какой-то лихорадки. Старшие сказали, что заразу принесли синекожие люди. Он тогда был ребёнком и уже позабыл подробности. Мать сунула его в бочку и сказала, чтобы сидел тихо; ночью его достал из укрытия Староста и отнёс к другим детям. Тьму разгоняли огни факелов, на земле лежали люди, а над ними безмолвно стояли старшие. Все вахадоранцы перемёрли, их похоронили далеко от деревни. Местных, которых скосила болезнь, как и полагается, сожгли, а прах развеяли по всем улочкам, чтобы души стали духами и вечно оберегали этот край.

Хемин долго не мог обзавестись невестой. Жителей в деревне было слишком мало. Подрастающие девочки ещё не выросли до того возраста, в котором полагалось выходить замуж, а вдова с четырьмя малышами на него даже не глядела, да и он к ней не питал той симпатии, с которой можно было бы пойти под венец. Староста обещал, что отправится в соседнее поселение и поищет ему невесту там, но это обещание так и не было исполнено. А потом появилась Рика. Хемин пытался выяснить, откуда взялась эта девушка, но ни Атри, ни Староста не пролили света на эту таинственную историю. Они поведали ему лишь то, что он должен будет сказать, когда девушка проснётся. Она была красива, свежа и молода, но он понятия не имел, сколько ей лет, откуда она родом и что творилось в её прошлом. На вид ей было за двадцать. Её черты лица были чем-то схожи с чертами Атри, у них были одинаково голубые глаза, и, наверное, она могла бы быть её дочерью.

Года три с половиной назад в деревне так же появилась другая девушка, тоже очнулась совершенно без памяти, а после была сыграна свадьба, и к началу лета она уже обзавелась двумя детьми.

Боги не давали ему и его жене ребёнка. Атри настаивала, что надо вымолить у Богов хотя бы одного младенца. Староста видел в этом дурной знак. Рику это совершенно не беспокоило.

И, несмотря на то, что Боги не торопились благословлять их союз, последний год был самым счастливым в его жизни. Только нарастающее стремление жены узнать о своём прошлом, разговоры о путешествиях стали слишком навязчивы и уже могли угрожать их счастливому браку. Хемин не желал рушить их сложившуюся жизнь, но Рика стояла на своём.

 

 

Глава 3

 

Город Раафа, провинция Эилфир

 

Мина натянула на плечи колючий плед и постаралась хоть немного расслабиться. Мать посетовала на холодный пол и легла на лавку. В клетке напротив спал молодой мужчина. Никаких удобств в этом тёмном подвале не было.

Все вещи у них отобрали, выдали другую одежду. Мина стыдилась нового лёгкого и слишком открытого платья, в которое её заставили переодеться. Раньше она не надевала ничего подобного, но именно в таких полупрозрачных платьях полагалось продавать молодых рабынь.

Мина поёжилась.

Детство и юность, проведённые в поместье госпожи Дилаи, ныне казались слишком далёкими, а впереди ждала пугающая неизвестность. Госпожа Дилая была добра к ней и дала такое же воспитание, как и своей дочери Лесте, которая была старше всего на один год. Они сдружились, их матери тоже ладили. Отец Лесты умер рано от какой-то болезни, Мина его не помнила. Когда госпожа Дилая заболела, лекарь пообещал прислать целителя из Елиса, но на это ушло бы несколько недель. Госпожа, предчувствуя свою кончину, поторопилась выдать единственную дочь замуж, и последние силы ушли именно на это. Жених нашёлся очень скоро. Леста ликовала, и Мина тоже радовалась вместе с ней, ещё не подозревая, какими жестокими могут быть люди. Сразу после смерти госпожи Дилаи молодой муж продал поместье, а слуг отправил на рынок рабов. Их застали врасплох, связали и уложили на повозку; связанные руки и ноги прикрыли мешками. Работорговцы неплохо платили за новых людей и продавали свой товар втридорога — об этом она узнала уже сидя в клетке.

Впервые в жизни Мина увидела вахадоранцев. Они были такими же людьми, как и тилонцы, только синекожие и с огромными остроконечными ушами, а их красные глаза заставляли отвести взгляд. Вахадоранцы когда-то давным-давно жили в пещерах, солнечный свет до них не добирался, вот поэтому их кожа серо-синего оттенка. А чтобы свободно передвигаться в темноте, им нужны были огромные уши, которые улавливали любой шорох, и зоркие глаза. Правда это или вымысел, Мина не знала. Вахадоранцы, как она успела заметить, пока их везли через посёлки, жили не в пещерах, а в самых обычных домах по соседству со светлокожими тилонцами, не боялись солнца и порой были туги на ухо.

Мина страшилась разлуки с матерью и следовала всем указам ушастого вахадоранца. Тогда, обещал он, их купят вместе, и они попадут в один дом. От неё требовалось не так уж много: в основном нужно было молчать и стоять перед покупателем с опущенной головой. Покупатели приходили часто, но молодые щуплые светловолосые тилонки не пользовались спросом. Тоффи сказал, что её придётся продать в довесок к матери-кухарке, потому что, по сравнению с ней, от кухарки больше толку.

Они сидели в клетке уже три дня, кормили их неплохо. Нерадивых рабов Тоффи бил или пытал, но так, чтобы на них не оставалось явных недостатков. Её он треснул по голове один раз, когда она не сдержала эмоции и расплакалась.

Днём Тоффи привёл в подвал круглого медлительного вахадоранца. Мина прислушалась к разговорам и уловила, что речь идёт о кухарке. В соседней клетке сидела исхудавшая молодая женщина, было неясно, годна она в кухарки или нет; как только Тоффи прошёл мимо неё, Мина тут же отпрянула от решёток.

Тоффи открыл клетку, впустил покупателя. Дорсия поднялась с лавки. Низенький вахадоранец с круглыми щеками хотел купить лишь кухарку, но Тоффи красочно обрисовал достоинства молодой помощницы.

— К тому же, — говорил он, — такая девушка понравится твоему господину. Подумай, как он будет рад, когда получит от меня такой подарок. Посмотри на эту прелестную девушку. Это жемчужина, поднятая со дна океана!

— Моему господину нужна только кухарка, — упрямился покупатель.

Тоффи снова расписал выгоды такого приобретения и назвал цену. Круглый вахадоранец ахнул и запротестовал. Тоффи сделал небольшую скидку, и тот затоптался в нерешительности.

Мина стояла не шелохнувшись и вслушивалась в каждое слово, пытаясь предугадать, что её ждёт.

В итоге маленький круглый вахадоранец согласился взять обеих, если Тоффи скинет ещё немного. Работорговец немного сбавил цену, но вытянул несколько монет на ужин. Мина подсчитала в уме затраты: общая сумма была больше первоначальной цены. Покупателя звали Тобо — он им представился уже в пути — и служил он у какого-то состоятельного господина, раз выложил огромную сумму за кухарку и взял впридачу девушку.

Мать всю дорогу прижимала её к себе. Мина понимала причину её волнений: когда-то Дорсия была куплена богатым господином, он позабавился с ней, а потом вышвырнул из своего дома почти без денег. Тогда ей помогла какая-то юная путешественница, не пожелавшая назвать своего имени; она довела её до поместья госпожи Дилаи и договорилась о её дальнейшей судьбе. Дорсию взяли служанкой, а через несколько дней она поняла, что беременна. Госпожа Дилая на удивление спокойно приняла эту новость. И вот теперь мать тревожилась из-за того, что события складывались уже знакомым ей образом. Мина чувствовала её тревогу и старалась успокоить.

 

***

 

Сат настойчиво постучал в дверь и услышал торопливую возню. Он заметил, как дёрнулась на окне занавеска, и что-то со звоном упало на пол. Видимо, Тоффи понял, кто к нему явился, и решил замести следы своих грязных делишек. Сат постучал снова, но хозяин сего заведения шуршал, громыхал и не спешил встречать гостя. Через несколько мгновений Тоффи всё же отворил дверь и высунул сперва взволнованное лицо.

— Господин Сат, проходите, пожалуйста, в мою скромную гостиную, — Тоффи промокнул лоб платком и нехотя впустил нежданного гостя.

Комната не была скромной: дела пронырливого работорговца шли хорошо. В центре пестрел ковёр — такой не просто достать, даже имея средства; на стенах висели превосходные пейзажи, на полках теснились диковинные сувениры. Всё это — плата за своеобразные услуги, которые Тоффи предоставлял лишь избранным. Для всех остальных он был ростовщиком.

Сат сел в кресло напротив стола Тоффи. Самому же хозяину дома едва хватало сил скрывать беспокойство; он суетливо пихнул в ящик толстую книгу учёта и опустился на стул, обитый красным бархатом.

— Что же привело такого достопочтенного господина к простому ростовщику?

— Мне известно, чем вы тут занимаетесь, господин Тоффи, — произнёс Сат и приметил, как напрягся работорговец. — Я не вмешиваюсь в дела отца, а он не вмешивается в мои. Будем считать, что мне вас порекомендовал господин Ксант, — Сат выложил на стол небольшой кожаный мешочек, и это разрядило обстановку. Тоффи нащупал монеты и немного расслабился.

— Вам нужен кое-какой особый товар? — вкрадчиво спросил Тоффи, не сводя глаз с мешочка.

— Это аванс, — уточнил Сат. — Да, у меня к вам деликатное дело, и я хочу, чтобы оно осталось между нами.

— Конечно, господин Сат, я помогу вам подобрать именно то, в чём вы нуждаетесь, — Тоффи загрёб монеты в ящик и сию минуту был готов исполнить любое пожелание нового клиента.

— У Вас тут душно, — выговорил Сат вместо того, что собирался сказать, и расстегнул верхнюю пуговицу высокого ворота камзола. Он не любил облачаться в плащи, которые полагалось носить магам.

Тоффи бросился открывать окно, но открыл лишь створку, которая выходит в тихий двор, поросший кустами.

— Видите ли, — произнёс Сат, — уважаемые семьи не отдают мне своих дочерей, да и самим этим дочерям я не очень симпатичен. Вы знаете здешний народ, имеете связи и… — он хотел было упомянуть о рабах, но самому стало мерзко от своих слов и мыслей, — и у вас есть кое-какие люди… — Сат смолк, подбирая подходящие слова. — Мне нужна порядочная девушка. Вы сможете мне помочь? Я щедро оплачу все ваши старания, — подытожил он.

Тоффи поёрзал в кресле. Сат пожалел о своей затее. Он полагал, что сможет купить какую-нибудь невольницу. Он придумает ей прошлое — никто и не догадается, что она не из богатой многоуважаемой семьи. И Сат уже наметил, что всё у него сложится в самое ближайшее время, но миражи растаяли в этой пёстрой гостиной, где он отчётливо осознал, что и простую рабыню ему подобрать невозможно.

Он собрался уходить и поднялся с кресла.

— Хорошо, я помогу вам, — выпалил Тоффи, вскочил со стула и подошёл ближе. — Я смогу найти вам пристойную девушку. У меня большие связи с разными людьми, — он прищурил красные глаза и сказал, что знает несколько небогатых семей, к которым можно обратиться с подобной просьбой. Продажа собственных детей среди нищих северян по-прежнему была в ходу, несмотря ни на какие запреты. Биргит боролась и с этим, но за время её отсутствия многие работорговцы упрочили своё положение.

— Кого вы хотите? — деловито спросил Тоффи, — тилонку или вахадоранку? Какого возраста? — он расспрашивал о цвете волос, весе и других предпочтениях, будто бы продавал не людей, а мясо.

— Это всё не имеет значения, — пресёк Сат мерзкие вопросы щекастого работорговца.

Сат знал о существовании некого подвала в этом доме и желал на него взглянуть. Наверняка этот прохвост впихнёт подходящую девушку сперва туда.

— Я хотел бы посмотреть, кто у вас есть сейчас.

— Но, господин Сат…

— Если это вас не затруднит, — эти слова прозвучали как приказ, который нужно немедленно исполнить.

— У меня сейчас нет такой девушки, которую вы ищете.

— Но ведь кто-то есть? Я хочу взглянуть.

Тоффи сдался, полез в стол за ключами и пояснил, что внизу у него есть одна девушка, но за неё уже внесли залог.

Они спустились в серый невзрачный подвал, который больше походил на тюрьму.

— Ваша просьба особенная, — продолжал оправдываться Тоффи, — когда я подберу для вас девушку, я поселю её в комнате наверху. Здесь я держу девушек другого сорта. Ну вы понимаете…

Они подошли к решётке, и в тёмном углу кто-то зашевелился. Тоффи позвал её и взял со стены факел.

Девушка была измучена, истощена и совсем некрасива. Она уставилась ввалившимися глазами на сытых господ, и Сат захотел провалиться под землю.

— Пожалуй, достаточно, — сказал он и зашагал к выходу.

Тоффи кинулся за ним, и уже на пороге Сат повторил, что их разговор должен остаться в тайне, и чтобы работорговец его лучше понял, дал ему ещё один кожаный мешок.

 

 

Глава 4

 

Деревня Тамика, провинция Ормидан

 

Хемин летел сломя голову через всю деревню к дому Старосты, сжимая в руке записку жены.

Он зашёл домой на обед, но ни готовой еды, ни жены не обнаружил. На столе лежала записка, в которой Рика сообщала, что ей нужно докопаться до правды, вспомнить прошлое, что она уходит в лес на поиски самой себя и просит о ней не беспокоиться. Сперва он подумал, что она просто шутит. Ну как можно бросить всё и уйти вот так, ни с кем не посоветовавшись?! Он обошёл всю деревню и окрестности, но жены нигде не было. Похоже, она и вправду ушла куда-то. По его подсчётам, после её ухода могло пройти около шести часов.

Он ворвался в дом к Старосте и сбивчиво рассказал, что стряслось.

Старик сидел за столом, водил рукой по крупе в неглубокой миске; его лицо ничуть не изменилось, как будто он услышал пустую болтовню о погоде или об обильных сорняках в поле.

— Первым делом успокойся, — произнёс Староста.

— Нужно отправиться на поиски, Катарику надо вернуть! В лесу может быть опасно. Она ведь ушла одна, с ней может что-то случиться!

— Никаких поисков не будет.

— Вы не расслышали меня? Рика пропала!

Староста оторвался на мгновение от своего занятия, холодно посмотрел и напомнил, что Рика уже как-то говорила о путешествии.

— Я не думал, что она говорит всерьёз, — затараторил Хемин. — Если не поможете мне, я всё равно буду искать её. Я пойду в лес один!

Староста явно знал о Рике больше, чем он, но не желал ничего рассказывать.

— Не стоит никуда идти. Забудь её, — отрезал старик. — Я знаю, о чём говорю! Забудь!

— Кто она?

— Тебе это знать не обязательно, — ответил Староста с явным раздражением в голосе.

Не добившись внятных объяснений, Хемин со всех ног помчался в дом Атри и рассказал ей о том, что Рика оставила короткую записку и ушла в лес. Лицо женщины побледнело.

— Староста не собирается мне помогать в поисках, но я найду её сам! Я отправлюсь за ней! — уверял Хемин.

Атри схватилась за сердце, её ноги подкосились, и она присела на лежанку.

— Не нужно искать Рику, Староста прав, — её тонкие губы сжались.

— Да что такое? Вы все сговорились что ли?

— Хемин, послушай меня, — выговорила Атри. — Если через неделю она не вернётся, то забудь её, выбрось из головы. Другую жену тебе найдём.

— Атри, прошу вас, скажите, что всё это значит? Неужели вам плевать, что сейчас происходит с Рикой? Она же ваша дочь! Или это не так? Кого вы мне в жёны отдали?

— Дочка она мне, родная, — выдавила Атри.

— Вам дочь, а мне жена, и я не собираюсь сидеть, сложа руки! Расскажите же мне, откуда она появилась? Зачем вы так настаивали, чтобы я женился на ней?

Атри не ответила.

— Что же происходит? — кричал Хемин. — Когда год назад нашли вашу дочь, о которой много лет ничего не было известно, вы умоляли меня со слезами на глазах стать ей женихом, мужем. Вы придумали какую-то историю. Зачем? К чему весь этот обман? Ничего о прошлом жены мне неизвестно! А вам? Вам что-нибудь известно? Хоть что-то?

— Немного, — скупо ответила она.

— Что же вы молчите? Может, у неё есть другой муж?

— Нет.

— Откуда вы знаете?

Хемин понял, что никто ему ничего не расскажет и не поможет в поисках. Он взял с собой кое-какой еды, её портрет и ушёл в лес. Он помнил, как Рика говорила о путешествии в Эилфир, именно туда он и отправился.

 

***

 

Рика шла по заросшему лесу и пыталась вспомнить, что же с ней случилось, но в памяти был лишь последний год, проведённый в Тамике. Ни одно дерево, ни один виток еле заметной тропы не вызывали знакомых образов. Казалось, будто она идёт по этому лесу впервые.

Наконец-то можно было отдохнуть от хозяйственных работ, коими она занималась в последние месяцы. Боги не давали ей ребёнка, так что пришлось трудиться. До происшествия Рика работала на ткацком станке — об этом ей сказали старшие, — но руки не вспомнили, что там нужно делать, а обучение прошло впустую. С овощами в парниках тоже ничего не вышло: она сгубила несколько растений; и после этого ей больше ничего не доверяли, кроме уборки и стирки. Чистоту наводить не очень-то и выходило, зато работы было немного: всего несколько комнат с немощными старушками. Стирать худо-бедно получалось, никто не жаловался. За грибами и ягодами её не отпускали, выходить из деревушки она могла только вместе с мужем или с матерью. Пришлось улизнуть тайком. Как только Хемин ушёл в поле, она прокралась под окнами домов до высокой травы, а там пустилась наутёк.

У деревни лес был разрежен, встречались тонкоствольные деревья, молодой орешник и низкие кусты, трава местами была примята. Там иногда бродили местные жители, благо, Рика ни с кем не столкнулась. Она добралась до тропы, отдышалась и пошла уже не торопясь. Деревья стали тесниться, высокий папоротник и густые кустарники заслонили обзор. Сюда вряд ли заходили местные: не чувствовалось тут присутствия человека. Полузаросшая тропка вывела к развилке. По правую сторону тропа спускалась, а лес редел, по левую была засыпана опавшими листьями, ветками и уже давно поросла травой; она вела вверх, в тесную глухую чащу, и именно эта давно позабытая людьми тропка манила и звала заглянуть в неизведанные края. Если Рика потерялась однажды в лесу, то наверняка перед ней встал похожий выбор, и, скорее всего, в тот злосчастный день она выбрала труднопроходимый путь.

Хемин вряд ли отпустил бы её и уж точно не пошёл бы с ней. Он не разделял её тягу к путешествиям и к поиску правды, но ей было хорошо с ним. Они почти не ссорились, в свободное время ходили гулять в поле, вместе обустраивали своё скромное жилище: небольшую комнатку на втором этаже дома её матери. Рика хотела побродить по лесу, покопаться в себе и вернуться домой до темноты.

День был в самом разгаре. Лес дарил освежающую прохладу, и совсем не чувствовалось усталости. Она шла уже несколько часов подряд, но в привале не было нужды.

Впереди, там, где лес расступался и впускал солнечный свет, она увидела зелёные волнистые листья, собранные в розетки. Это съедобное растение, сочное и кисловатое. Рика остановилась. Прошлое будто стучалось в плотно закрытые двери её разума, но никак не удавалось понять, какую дверь следует отворить. Её не пускали в лес и не рассказывали, что в нём растёт: она это узнала ещё до того происшествия, и сейчас подступили смутные воспоминания.

До неё донёсся необычный гул. Она огляделась: вокруг только лес. Где-то рядом есть посёлок, вероятно, там какой-то праздник. Пришлось прибавить шагу, и вскоре из-за стволов деревьев стали проглядывать дома. Шум усиливался.

Она выскочила из леса и застыла. На земле лежали люди, со всех сторон слышались крики, стоны, звон клинков и глухие удары. Горели соломенные крыши. Синекожие люди в чёрных одеждах и с окровавленными кинжалами кидались на жителей, валили их и убивали. Они заскакивали в дома с боевыми кличами и что-то вышвыривали из окон.

Рика стояла как вкопанная, не веря своим глазам. Эта ужасающая действительность резко отличалась от размеренной и спокойной жизни, которая осталась за спиной, всего в полдне пути!

— Хватайте девчонку! — крикнул кто-то, и красноглазый бандит кинулся к ней.

Рика бросилась в лес. Тропа, по которой она сюда попала, оказалась отрезана. Пришлось бежать наугад. Ноги быстро несли её сквозь поросли кустов и травы, через корни вековых деревьев, через валуны по неровному лесному ковру. Она поразилась, как быстро и ловко может бежать. Голоса и звуки ломающихся веток преследовали её. Оглядываться не было нужды: уши улавливали шелест веток. Бандиты уже почти окружили её.

Впереди открылся обрыв, но она вовремя остановилась. Внизу бурлила река. Бежать некуда. Рика обернулась и увидела приближающихся четырёх воинов.

Выбор у неё не велик: либо спрыгнуть с крутого берега в реку, либо позволить этим мерзким вахадоранцам решать её судьбу. Раз она так хорошо бегает, может, она также здорово плавает? Она снова глянула вниз. Если спрыгнуть, можно расшибиться насмерть.

Кольцо недоброжелателей сужалось, они подкрадывались и что-то приговаривали. По их слащавым речам было ясно, что она нужна им живой. Ещё чуть-чуть и они схватят её. Всего одно мгновение, и её судьба будет решена!

 

 

Глава 5

 

Город Елис, провинция Эилфир

 

Мина внимательно слушала управляющего и запоминала, что ей следует делать. На первых порах она должна была помогать во всём: и готовить, и убирать. Её матери полагалось готовить и, если на то будет время, помогать другим слугам с уборкой кухни и столовой. Тобо показал комнату для слуг, где можно было оставить свои вещи. Там стояло с десяток кроватей и небольших тумбочек. Оберег в виде солнца был всего один и висел над дверью. Вместо окна под потолком была проделана небольшая дыра, её прикрывали дощечкой во время дождя. Хоть комната и показалась холодной и мрачной, но всё же она была лучше подвала работорговца.

Ближе к полудню Тобо повёл Дорсию в город, показать, где нужно покупать еду. Мина осталась на кухне одна. Ей нельзя было выходить за пределы дворца.

Из больших окон, задёрнутых лёгкими занавесками, проникало достаточно света, в углу располагалась большая печь, в тумбах хранилась разнообразная утварь, на полках стояла красивая посуда, а на столах — аккуратные горшочки и корзиночки. Первое знакомство с дворцом приятно впечатлило.

В столовую вела широкая арка, и там кто-то зашуршал, кто-то шёл в сторону кухни. Мина заметила нарядное платье, отскочила от арки и напряглась: хозяев такой роскоши она ещё не видела.

В кухню вплыла молодая женщина со светлой кожей и тёмными волосами, уложенными в красивую аккуратную причёску. Бордовое платье из гладкой ткани и кружева прекрасно сидело на её тонкой фигуре, в ушах сверкали серьги с драгоценными камнями, а от кожи исходил приятный аромат. Она блеснула глазами и спросила:

— Новенькая?

Мина кивнула и опустила голову.

— Меня зовут Лоя, — проговорила женщина, — для тебя — госпожа Лоя.

— Как скажете.

В глазах вошедшей читалось негодование, похоже, появление новой помощницы её не обрадовало. Мина склонила голову. Госпожа подошла ближе и прошипела:

— Будешь строить глазки Ксанту, я тебе их выцарапаю! Поняла?

— Мне это не интересно, — ответила Мина.

— Будешь невинную изображать?

— Правда, мне это не нужно, — она вовсе не собиралась очаровывать мужчин, живущих в этом дворце, наоборот, надеялась, что в ней не заметят ничего привлекательного. Она взглянула на ухоженную женщину, красавицу в дорогом платье, а потом на свои руки с неровными чёрными ногтями — их так и не удалось отмыть. На простую рабыню тут и не посмотрят.

Госпожа вдруг вцепилась ей в волосы, Мина вскрикнула и попыталась освободиться, но не вышло.

— Ксант мой, ты не в его вкусе, так что даже не пытайся смотреть в его сторону! — рычала она. — Знаешь, для кого тебя купили? Будешь развлекать его уродливого дружка! — и госпожа толкнула так, что Мина чуть не упала.

После такого происшествия она старалась не плакать. Мыла тумбы, следила за тестом в печи и изредка вытирала рукавом лицо. Матери нельзя показывать слёз, ей и без того не сладко.

Вечером Тобо рассказал, что Лоя никакая не госпожа, а простая танцовщица, и дни её во дворце уже сочтены, потому что хозяину она опротивела, и он задумал отдать её своему другу. Управляющий рассказал и о хозяине, правителе этой провинции, и у Мины защемило в груди: никогда в жизни она не встречала таких важных господ. Тобо так красочно описывал своего господина, что впечатление о нём сложилось самое благоприятное. И о друге его он тоже рассказал, но вскользь. Мина поняла, что Тобо уважает господина Сата, только говорить о нём не любит.

 

***

 

Сат сидел в одной из таверн Елиса и вертел в руках стакан с кисло-сладким настоем. Тут его готовили из сушёных плодов солнечного шиповника и листьев имперского каштана, заливали эту смесь водой, добавляли сок розовоствольной берёзы и настаивали несколько часов. Поговаривали, если выпить три стакана этого настоя, то наступит полное расслабление, а сновидения будут яркими и приятными. Сат пил второй, но, кроме болезненных воспоминаний, ничего не возникало в уставшей голове.

Он родился и рос в семье простого фермера. Ему было пятнадцать, когда на посёлок напали бандиты. Тогда, двадцать лет назад, он и получил свои шрамы. Отец его остался жив, мать и две младшие сестры были убиты. Сразу после той трагедии отец покинул родные земли и вместе с ним подался в Гильдию магов. Научиться пользоваться магией мог любой, имеющий к тому склонность, желание и терпение. В первое время приходилось тяжело: жалования, которое платили на первых порах за простую работу, хватало лишь на еду и скромную комнату в полуразвалившемся доме. Отец изучал магию разрушения, надеясь, что когда-нибудь сможет наказать тех, кто лишил его семьи. Сат делал успехи в области предсказаний: он видел будущее на поверхности воды. Исцелить его шрамы не удалось: слишком поздно он обратился за помощью. Пять лет назад они оба участвовали в войне: отец сражался, а он предсказывал действия противника. А четыре года назад, после её окончания, отец купил ферму в окрестностях Салума.

После разговора с работорговцем остался тошнотворный осадок, и не было никакого желания возвращаться во дворец. От топота стражников, звона их доспехов, верещания слуг и криков Лои раскалывалась голова. Сат уже держал в мыслях разговор с Ксантом о том, что хочет вернуться к отцу, в тихий спокойный край, где весь день можно провести на свежем воздухе, занимаясь огородом, а ночью можно спать под открытым небом и наслаждаться тишиной. Советников хотелось отослать в чащу, тем более за бессмертным хорошо присматривал Горн.

За столик подсела немолодая, но ещё симпатичная женщина. Сат покосился на неё, и она вяло спросила, не желает ли он взбодриться. Эта особа подходила к нему только тогда, когда её отвергали другие посетители.

— Посиди со мной, — сказал он.

Она непонимающе уставилась на него, и Сат выложил на стол монету. Та потянулась за ней, но он придержал её пальцами.

— Ладно, — буркнула женщина.

Сат закрыл глаз и представил, что мог бы вот так запросто сидеть на ферме, а рядом с ним бы сидела жена, в соседней комнате за стенкой спали их детишки, и в печи томились угли. В его возрасте у многих большие семьи, но его род занятий и внешность этого не позволяли.

Он открыл глаз и увидел перед собой пустые накрашенные глаза вольной женщины.

— Спасибо, — Сат подвинул ей монету, она её мигом ухватила и ушла, назвав его болваном.

Сат опустил взгляд в стакан и увидел какое-то изображение, но не смог его разобрать: нужна была чистая вода. Он вскочил и переместился во дворец, чтобы как можно скорее прочесть видение.

 

***

 

В коридорах дворца погасили большую часть свечей. В столовой оставили только три, которые еле-еле освещали высокие своды. Пляшущие от сквозняков тени пытались пробраться в кухню, но таяли на свету. Мина замешивала тесто, чтобы испечь пирогов к завтраку. Мать сидела за столом.

— Мам, я справлюсь. Ты иди, ложись спать.

— Дочка моя, я дождусь тебя, и мы вместе пойдём.

Мина всё-таки убедила мать, что с ней ничего не приключится: все уже спят, тишина вокруг.

— Ну хорошо, солнышко, пойду, лягу, но я не засну, пока ты не придёшь.

Мина вспомнила детство, время, когда мир казался не таким враждебным, и старалась не думать о том, что её ждёт. Она простая рабыня, её хозяин может с ней сделать всё, что пожелает, и ей придётся смириться со своей участью. Первый день на новом месте прошёл неплохо, оставалось надеяться, что и следующий пройдёт так же. Мина взяла миску с яблочным вареньем для начинки и хотела отставить её на стол, но услышала какой-то шум в переднем зале и замерла. Кто-то бежал.

В кухню ворвался вахадоранец, бросил на неё яростный взгляд и что-то выкрикнул. Миска с вареньем выпала из рук и разбилась. Если бы ей довелось встретить его в лесу или на дороге, она бы точно приняла его за разбойника. Огромные уши больше напоминали уши осла, чем остроконечные уши вахадоранцев, по правой щеке к подбородку спускался глубокий шрам, чёрная повязка проходила через лицо и скрывала левый глаз или же то, что от него осталось. Рубаха его была измята и чем-то испачкана.

— Воды! Скорее!

Мина растерялась.

— Живо воды принеси! Слышишь?

Она никак не могла справиться со страхом, колени задрожали, и пришлось опереться на тумбу.

— Проклятье! — выругался вахадоранец, окинул взглядом кухню и быстро подошёл к ведру, стоявшему в углу возле печи. Он присел на пол, пытаясь разглядеть там что-то, а потом резко подскочил, схватил её за руку и выпихнул из кухни:

— Не мешай, уйди куда-нибудь!

Мина скрылась за стеной. Было совершенно ясно, что этот вахадоранец и есть тот самый «уродец», о котором говорила Лоя, вцепившись в её волосы.

— Проклятье! — послышался разъярённый голос, а затем последовал какой-то шум.

Она сжала пальцы в кулаки и постаралась успокоиться. Нужно было дождаться, когда этот зверь уйдёт с кухни. Тобо тоже был синекожим, только он не внушал такой ужас, как этот человек.

— Иди сюда! — услышала она над своим ухом, и сердце ушло в пятки. Вахадоранец вцепился в её руку и потащил в кухню.

— Убери это! — бросил он ей, указывая на разбитую миску и размазанное по полу варенье.

— Сейчас… — пролепетала она и взялась за тряпку.

 

***

 

Сат ходил по кухне, схватившись за голову. Ему не удалось ничего увидеть в воде, хотя чутьё подсказывало, что должно произойти что-то важное.

— Проклятье! — снова выругался он.

Разум был слишком возбуждён, чтобы что-то уловить, и Сат ушёл в свою комнату.

Он громко хлопнул дверью, снова выругался и потёр тыльной стороной ладони единственный глаз. Подступила тошнота и закололо в левом боку: не стоило пить много сомнительного настоя. Он зачерпнул в ладонь воды из небольшой железной миски и брызнул на лицо, а потом сел за письменный стол и обхватил голову руками.

Ему были ненавистны все любовницы хозяина этого дома. Эти дерзкие строптивые девицы часто устраивали бессмертному сцены, кричали, что-то бросали, били вазы, посуду, цветочные горшки и прочую утварь, которая попадалась им под руки. Больше всех он ненавидел Лою, которая, помимо своих выходок, не стыдилась называть его уродливым. Разговоры Ксанта о том, что эта женщина ему уже неинтересна, дали надежду, что скоро очередная стерва вернётся к Тоффи, и в этом дворце наконец наступит затишье. А теперь надежды на спокойствие испарились: Ксант уже обзавёлся новой девчонкой.

Сат встал из-за стола и случайно опрокинул стул.

Новая девушка совсем не походила на предыдущих любовниц бессмертного: не кричала, не огрызалась, даже не пыталась вырваться, когда он взял её за руку.

Взгляд остановился на отражении в зеркале, откуда на него смотрел матёрый лиходей. Он отшвырнул миску с водой, а после вышел из комнаты и быстрыми шагами направился в кухню.

У стола стояла немолодая светлокожая женщина, Сат её раньше не встречал в стенах дворца. Увидев его, она вздрогнула.

Он осмотрелся и спросил:

— Здесь девушка была, где она?

— Она уже спит.

Сат направился к коридору, ведущему к спальням слуг, но женщина бросилась ему наперерез и преградила путь.

— Нет! — крикнула она. — Уходите, прошу вас, — она пыталась казаться спокойной, но покрасневшие глаза выдавали тревогу.

Сат остановился.

— Мне нужно с ней поговорить, — настаивал он.

— Нет! Она моя единственная дочь! Прошу вас, уходите!

Сат понял, что ему лучше отступить.

— Ладно, — произнёс он, потупив взгляд, — передайте ей мои извинения: я напугал её.

После этих слов он развернулся и вышел из кухни.

 

 

Глава 6

 

Город Елис, провинция Эилфир. Дворец Ксанта

 

Комната бессмертного была небольшой, и заполняла её изысканная мебель из светлых пород дерева, обитая добротной красной материей. Сат сидел в кресле. У входа стояла ширма и разделяла помещение на две части. Большое напольное зеркало казалось слишком массивным, но тонкая резная рама немного сглаживала его размеры. На полу по периметру комнаты был выложен узор, обозначающий нейтральную зону, в которой действует лишь магия Богов.

Ксант важно ходил по комнате, расписывая в красках прелести Лои. Сат снова повторил, что эта женщина ему неинтересна. Подобные сцены вызывали омерзение. Ксант всегда предлагал забрать себе надоевшую любовницу. И всё-таки стражники ввели в покои несносную грубиянку. Уже с порога она заподозрила неладное.

— Ты ведь хочешь остаться во дворце ещё на какое-то время, дорогуша? — надменно произнёс Ксант. — Может, убедишь моего друга, что будешь ему полезной? Пока он не желает брать тебя под свою опеку.

Лоя ответила резко и неприятно. Сат знал, что она его ненавидит и ни за какие услуги и подарки не станет просить его покровительства.

— Отпусти эту девчонку, пусть катится в чащу, — изрёк он.

Ксант вышвырнул Лою за дверь, и Сат с облегчением выдохнул. Было много неразрешённых вопросов, которыми стоило бы заняться бессмертному. Хотя бы исчезновение Биргит. Видения наталкивали на мысли об этой любительнице путешествий, но были слишком расплывчаты и неоднозначны.

— Ты говорил, что вчера у тебя было видение. О чём оно? — спросил Ксант.

— Мне, наверное, стоит посоветоваться с Горном. Я был у него утром, но не застал его. Мне кажется, это видение касается…

Не успел Сат договорить, как послышались женские крики, что-то упало и разбилось. Шум доносился с кухни.

Ещё из столовой они увидели трёх сцепившихся женщин.

Лоя крепко держала новую девушку за волосы и кричала ей в ухо проклятия, пожилая женщина пыталась оттолкнуть её от своей дочери. Женщин пришлось разнимать. Ксант взялся за разъярённую мать и оттащил её в сторону, Сат схватил Лою и сдерживал её порывы снова ударить соперницу. Девушка быстро поднялась и обернулась. Волосы её были растрёпаны, лицо расцарапано. Ксант отпустил женщину, подошёл ближе к девушке и провёл рукой по её щеке. Царапины мгновенно исчезли.

— Твари! Ненавижу! Всех вас ненавижу! — рычала Лоя, пытаясь вырваться, но Сат крепко держал её.

Слишком хороша была новая девушка, слишком спокойна и слишком молода. Очередная игрушка для бессмертного. Боги несправедливо распределяют блага этой жизни. Сат отдал бы всё своё состояние, чтобы обрести такую девушку, а Ксанту она досталась просто так, наверняка в качестве очередного подарка от мерзкого работорговца Тоффи.

 

***

 

Ксант посмотрел на юную рабыню. Лоя уже порядком надоела ему, и ей надо было искать замену. Он мог бы использовать эту молоденькую девчонку, пока не найдёт другую, более любопытную для себя.

— Лоя, — сказал он, — у тебя полчаса, чтобы собрать свои вещи. Позволяю тебе взять с собой один сундук.

Он не жалел монет на одежду и украшения для своих рабынь, ему нравились красивые и ухоженные женщины, и поступал крайне великодушно, позволяя этим неблагодарным овцам забрать небольшую часть подарков.

— Ты спятил? — возмутилась Лоя. — Туда и половина вещей не войдёт!

— Поторопись, дорогуша.

Сат выпустил девчонку, и та побежала собирать шмотьё и побрякушки. Все эти стервы вели себя одинаково: выкрикивали ругательства, но не отказывались от подачки. В них не было ни капли гордости.

Через час во дворце все шумы стихли. Ксант позвал в свои покои управляющего, и тот доложил, что Лоя отправилась восвояси.

— Кто эта светловолосая девчонка?

— Это помощница, готовит, убирает… — мялся Тобо. — А ещё она красавица.

— Тоффи-прохвост тебя одурачил?

— Он предложил лучшую девушку, специально для вас, мой господин, — оправдывался управляющий.

О грязной простолюдинке нельзя было сказать ничего лестного.

— Хочу на неё посмотреть, — произнёс Ксант и добавил: — Как её звать?

Её имя не имело никакого значения, но этих женщин надо было как-то сортировать. А впрочем, он уже позабыл половину имён.

— Мина. Её зовут Мина, — раскланялся Тобо, — молоденькая и очень хорошенькая девушка.

— Пусть её приведут ко мне, — приказал он. — Сейчас.

 

***

 

Страсти постепенно угасли, во дворец вернулась тишина. Мина мыла полы в столовой, мать начищала приборы.

— Ты куда? — спросила мать, увидев, что она направилась к выходу.

— Воду грязную вылью. Я быстро.

Расположение залов в этом дворце полностью отличалось от планировки поместья госпожи Дилаи, что казалось совершенно неудобным. Чтобы вылить грязную воду, приходилось пересекать передний зал и выходить через главные двери. Был и другой ход для слуг, но чтобы до него добраться, нужно было пройти по извилистым коридорам да ещё в них не заблудиться. Выливать воду в окно не разрешалось, потому что под каждым окном была разведена клумба, и грязная вода могла навредить цветам. Строители позаботились только о той части дворца, которая была предназначена для господ, и позабыли о слугах. Тобо разрешал пользоваться главным входом, только нельзя было попадаться на глаза хозяину дворца.

— Пожалуйста, не ходи по этому дому.

Мина кивнула и вышла. После столкновения с Лоей остался неприятный осадок. Молодая женщина выкрикивала гадости и снова попыталась напасть, но Тобо её утихомирил. А позже управляющий рассказал, что господин так поступает со всеми надоевшими женщинами: отправляет их восвояси со всяким добром. Он также прибавил пару лестных фраз о том, какой его господин щедрый: другой бы выставил девчонку голышом. Мина не знала, к чему же ей готовиться: то ли ей быть тут служанкой до скончания дней, то ли придётся стать очередной любовницей господина. Второй вариант ужасал, но, по крайней мере, итог известен: когда господин с нею наиграется, ей будет позволено забрать с собой украшения и платья. Потом эти вещи можно будет продать и как-то жить дальше.

Когда она проходила по переднему залу, её окликнул управляющий.

— Погоди, Мина. Поставь это, — проговорил он мягким голосом, подкрепляя слова плавными жестами, — господин Ксант хочет тебя видеть.

Мина растерялась. Она не представляла, что ей следует делать и что говорить.

— Оставь это ведро, — повторил он. — Пойдём, я тебя провожу.

Немного помешкав, Мина всё же опустила ведро на пол, вытерла руки о фартук и отправилась следом за управляющим. Неспокойно было на душе: не ясно, чего от неё ожидает господин. Возможно, потребует объяснений того, что произошло на кухне час назад, или спросит, что она делает в его дворце. Неизвестность пугала, и путь до покоев господина длился целую вечность.

— Ты что так волнуешься? — заметил Тобо, — успокойся, пожалуйста.

Наконец они остановились у двери в комнату господина Ксанта. Управляющий заправил выбившиеся пряди волос ей за ухо, одёрнул передник.

— Иди, — сказал он и кивнул стражникам, чтобы те пропустили её к хозяину.

Мина робко вошла в спальню, ей страшно было даже поднять глаза. Она смотрела в пол, ожидая вопросов и мысленно пытаясь заготовить ответы.

Из-за ширмы показался господин. Мина посмотрела на него лишь мельком. Он был высоким тилонцем с длинными тёмными волосами в светлом кафтане до колен и тёмно-коричневых сапогах. Тобо говорил, что хозяин покровительствует воинам, но он никак не походил на воина, да и на мага тоже. Все бессмертные были наполовину магами.

— Проходи, — обратился он спокойным ровным голосом.

Мина сделала пару шагов ему навстречу. Тобо рассказывал много хорошего об этом господине, но волнение никак не отступало.

— Мина, — произнёс он, подойдя к ней ближе.

Он провёл рукой по её лицу и шее. Ей уже трудно было скрывать дрожь. Она пыталась понять, чего господин ждёт от неё, и как ей следует себя вести.

— Ты умеешь танцевать? — спросил он.

Мина помотала головой и тихо произнесла:

— Нет.

— Может, ты умеешь петь?

Она снова ответила отрицательно.

— А что ты умеешь? — господин стоял напротив и ждал ответа. Вероятно, она ему не понравилась.

— Умею готовить, стирать, убирать, — говорила она. — Я всё умею по хозяйству.

Господин недовольно хмыкнул, видимо, совсем не это ожидал услышать в ответ. Он осмотрел её с ног до головы, ощупал руки, талию и бёдра. Страшно было пошевелиться. Скорее всего, господину нужна не служанка.

Он приподнял её подбородок и заглянул в лицо. Она посмотрела в его карие глаза — холодный взгляд её оценивал. И прогноз был неутешительным: Лоя — красавица, а господин от неё отказался, другу своему предложил. Мина сглотнула. Нужно было во что бы то ни стало понравиться господину, иначе он и её отдаст своему другу, одноглазому вахадоранцу.

Господин Ксант отступил от неё и произнёс:

— Разденься.

Страх окончательно приковал к месту. Она взглянула на господина, желая понять, что же требуется делать, но тот равнодушно смотрел на неё и ждал исполнения своего приказа. Если она не понравится ему, её ждёт страшная участь. Трясущимися руками она начала развязывать фартук.

— Прекрати! — яростно бросил он и ударил по руке. — На тебя неприятно смотреть!

Господин подошёл к двери, бормоча вполголоса ругательства, и приказал стражникам привести управляющего.

Мина тряслась, тёрла руку и пыталась успокоиться. Теперь страшно было даже взглянуть на бессмертного.

В комнату вошёл Тобо.

— Вы меня звали, мой господин? — кланялся управляющий.

— Да, звал. Что это такое? — господин повысил голос и жестом указал на неё. — Как ты мог притащить её с рынка? Тебе глаза завязали? Куда ты смотрел?

Мина стояла молча, пытаясь скрыть дрожь и подавляя слёзы.

— Мой господин, — начал оправдываться Тобо, — если её приодеть и причесать, то она превратится в красавицу.

— Тоффи тебе всунул эту девчонку, лишь бы денег с тебя содрать! Она ни на что не годится!

— Мой господин, Тоффи сказал, что выбрал для вас лучшую девушку. Это жемчужина, поднятая со дна океана… — лепетал управляющий, повторяя слова работорговца.

Мина стиснула зубы и зажмурилась, но слёзы предательски срывались вниз. Она сжимала и разжимала пальцы на руке, чтобы убедиться, что ничего не сломано, и молила Святую Алану о том, чтобы её не разлучили с матерью, и уже было не важно, что с ней сделают, только бы не вышвырнули из дворца.

— Скажи моему портному, пусть сошьёт ей несколько платьев, — проговорил господин Ксант, перейдя на более спокойный тон, — сделай что-нибудь с её волосами и проследи, чтобы она не выполняла никакой работы: её руки сейчас отвратительны!

Мина вышла из покоев господина и дала волю слезам. Ей нужно было настроить себя правильно и незамедлительно подчиниться любому приказу господина, каким бы он мерзким ей ни показался. Хорошая жизнь, какая была у неё в поместье госпожи Дилаи, закончилась, и следовало это усвоить. Ей и без того крупно повезло. Может, многие девушки мечтали оказаться на её месте. Лоя до последнего не желала покидать дворец, значит, тут не так уж плохо. А у неё слёзы льются ручьём. Она торопливо шла по коридору, зажимая рвущиеся из груди крики и желая поскорее где-нибудь укрыться. Сейчас она рядом с матерью, и это главное. Мина решила ничего ей не рассказывать, незачем лишний раз её тревожить.

— Проклятье! — услышала она, вспомнила про ведро и прибавила шагу.

 

***

 

Кто же из непутёвых слуг додумался оставить ведро с водой в переднем зале? Холодная вода затекла в ботинок. Сат снова выругался. Все слуги в доме должны были твёрдо усвоить, что в переднем зале нельзя двигать мебель и оставлять вещи, это затрудняет перемещение или же делает его вовсе не возможным. И второй ботинок промок.

— Проклятье!

— Простите, простите меня, — затараторила подбежавшая девчонка и подняла ведро, — я сейчас всё уберу. Простите…

Сат хотел отругать её за такую оплошность, но услышал, что девушка хлюпает носом, и смягчился. Он взял её под руку и заглянул в покрасневшие глаза.

— Ты что плачешь? Будешь так много плакать, глаза станут совсем красными, как у вахадоранки, — сказал он.

— Я сейчас уберу. Простите… — произнесла она, отдёрнула руку и быстро куда-то убежала.

Она выглядела слишком взволнованной, и вряд ли из-за опрокинутого ведра. Он хотел последовать за ней, выяснить, что стряслось, и заодно извиниться за недавнее происшествие, но голос Ксанта остановил его.

— Сат, ты уже здесь? — спросил он. — Я думал, ты к Горну собирался.

— Его нет дома, — ответил Сат, — я уже вернулся. Возможно, он тоже что-то увидел и смог понять, что произошло. У меня нехорошее предчувствие.

Видения и вправду были слишком причудливыми. В любом случае Сат решил заручиться поддержкой бессмертного. Его помощь была бы кстати, особенно, если эти видения предвещали возвращение Биргит.

 

***

 

Мина красиво разложила пироги на подносе, но сама выйти в столовую не решалась и продолжала поправлять лакомства, чтобы они выглядели более аппетитно. Для себя она решила, что нужно загладить отрицательное впечатление, которое произвела на своего господина. Это необходимо, чтобы остаться во дворце рядом с матерью, и чтобы он не отдал её своему другу. Слова Лои то и дело звучали в голове, страхи преследовали по пятам, и Мина молила Святую Алану о том, чтобы господин Ксант изменил своё мнение о ней.

— Мама, — тихо попросила она, когда та появилась на пороге кухни, — скажи, пожалуйста, господину Ксанту, что это я для него приготовила.

Мать прижала её к себе и шепнула на ухо:

— Дочка моя, ему не это от тебя нужно.

— Пожалуйста, прошу. Я ведь больше ничего не умею, — взмолилась Мина. — И ты видела этого ужасного вахадоранца? Я не хочу, чтобы господин отдал меня ему. Пожалуйста, мама, прошу!

Во дворце слишком много мужчин, и, вероятно, она кому-нибудь приглянется. Так пусть же этим мужчиной будет господин Ксант. По крайней мере, у этой связи не будет последствий: смертные не могут иметь детей от бессмертных. Она вспомнила рассказы матери о том, как ей тяжело пришлось, когда господин вышвырнул её из своего поместья. И больше всего Мина боялась повторить судьбу матери.

 

***

 

В зале было просторно, большой стол и массивные стулья терялись под сводами столовой. Стул хозяина дворца походил на трон, сидение и спинка были украшены вычурной материей с тёмным рисунком. Сат обдумывал свои видения. Кухарка поднесла пироги Ксанту и, держа перед ним поднос, сказала:

— Угощайтесь, это Мина испекла сама специально для вас.

Ксант недовольно хмыкнул и жестом показал, чтобы кухарка ушла.

— Мина — это ваша дочь? — спросил Сат, взглянув на женщину с проседью в волосах и запавшими печальными глазами.

Женщина ничего не ответила. Сат протянул руку, взял один пирог себе и поблагодарил:

— Спасибо, и Мине спасибо за пироги.

После этого она удалилась на кухню. Ксант усмехнулся:

— К чему такие слова? Это же просто рабы.

Бессмертный всегда пренебрежительно относился к простому люду. Только к Тобо был снисходителен и выделял его из остальных слуг.

— Это просто вежливость, — ответил Сат.

— Ты от Биргит этой вежливостью к рабам заразился? — рассмеялся Ксант.

Биргит славилась добрым отношением ко всем: и к беднякам, и к знати. Она никогда не признавала рабства. Всякого, кто осмелился назвать жителей её дворца слугами, или, что ещё хуже, рабами, она могла ударить или заставить извиняться. Ещё до отмены рабства, когда рынков, переполненных тилонцами и вахадоранцами, было много, она покупала рабов и отпускала их на свободу. Жители Эилфира преодолевали огромные расстояния, шли к её дворцу за помощью, за советом или просто увидеть эту женщину.

— Я видел её, — произнёс Сат.

— Ты видел Биргит? — лицо Ксанта стало серьёзным, он отодвинул тарелку.

— Да, в своём видении. Мне привиделось, — начал Сат, — что она лежит в траве без сознания, но я не могу понять, где.

— Что же ты молчал? — упрекнул Ксант.

— Я хотел посоветоваться с Горном. Моё видение слишком неоднозначно.

Сат не хотел говорить, что видел тилонку, которая была похожа на Биргит. Горн мог бы подтвердить это или же опровергнуть. Биргит никогда не меняла облик, о её родителях ничего не было известно, и нельзя было наверняка сказать, что она оборотень. И всё же Сат склонялся к мысли, что видел именно Биргит.

— Нужно скорее отправиться в её дворец, — Ксант встал из-за стола, — может, Лора что-то знает.

— Я уже был в её дворце вчера ночью. Разбудил Лору. Она сказала, что мне нужно выспаться, — Сат потёр лоб и добавил: — да, она была права. Я слишком много работаю. Если бы что-то случилось, нам бы уже сообщили. Нужно разгадать первую часть видения, — говорил Сат. — Я видел девушку, убегающую от бандитов и падающую с обрыва в реку.

— Это была Биргит?

— Я хотел спросить совета у Горна, он лучше понимает символы и знаки в видениях, но я не могу застать его дома.

Наставник посвятил всю свою жизнь магии и разбирался во многих её направлениях, он мог бы дать дельный совет.

Ксант хотел что-то добавить, но в переднем зале послышался шум. Сат насторожился.

— Лора! — крикнул он, узнав вахадоранку, и тут же поднялся.

Взволнованная девушка вбежала в столовую и быстро проговорила:

— Скорее, идёмте со мной, к Биргит! Прошу Вас! Ей так плохо, она почти не дышит! Ни моя магия, ни магия Горна не может помочь! Я в отчаянии. Нужна помощь!

Беспокойство нежданной гостьи передалось всем присутствующим. Ксант стремительно подошёл к Лоре, положил ей руку на плечо, Сат поспешил к ним, и они вместе переместились во дворец Биргит.

 

 

Глава 7

 

Город Салум, провинция Эилфир. Дворец Биргит

 

Дин то подходил к окну, то опускался в кресло. За последние часы он проделал это около сотни раз. Биргит не приходила в себя, и её здоровье внушало опасения. Ни Лора, ни господин Горн не смогли привести её в чувства, а уж они-то знают толк в целительстве. Дин снова сел, потёр ладони и мысленно обратился к Богам. Молитвы смертных слишком слабы, Боги не слышат их, но ничем другим он не мог помочь женщине, которая вернула его к жизни.

В голове то и дело мелькали обрывки воспоминаний.

Четыре года назад он вернулся с войны и не обнаружил своего города, который находился на севере неспокойного Ормидана. По руинам скитались уцелевшие жители, среди них он не нашёл ни пожилых родителей, ни молодую жену. Поселение было уничтожено бандитами, а, может быть, и врагами. Это уже не имело значения: погибших не вернуть, а из развалин не восстановить прежние постройки. Поначалу в глубине души теплилась надежда, что близкие остались живы; Дин искал их в близлежащих деревнях, но постепенно пришло осознание утраты и собственного бессилия.

Он скитался по городам почти незатронутого войной Эилфира, чтобы заработать хоть немного монет на еду. Однажды он увидел молодую вахадоранку, она прошла мимо него. Дин заметил её меч, и нарастающее чувство голода заставило подойти к ней и предложить свои услуги. Он сказал, что мог бы дать ей пару уроков за небольшое вознаграждение. В то время Биргит была известна на всю провинцию и даже за её пределами, но он не узнал её. Она согласилась взять у него урок и после назвала своё имя. Биргит предложила ему крышу над головой, а взамен он должен был тренировать её друзей, живущих во дворце. Дин согласился. Его учениками стали Витрик, Лора и даже юная девушка Нита, которая больше любила вертеться на кухне, и занималась она неохотно. Биргит требовала, чтобы все её друзья владели и мечом, и магией. Иногда она брала с собой в путешествия своих воинов, и умение крепко держать в руке меч им не раз пригождалось.

Дин встал с кресла и размял руки.

Он искал её, но так и не нашёл. Её след вёл в Таридэ и терялся в Ормидане. В нескольких поселениях этой неспокойной провинции видели некую вахадоранку-путешественницу, но местные ею не интересовались, ничего не выспрашивали и, видимо, старались от неё поскорее отделаться. В одном посёлке она остановилась на ночлег. Хозяин маленькой ночлежки честно признался, что вахадоранцы ему не нравятся, и он попросил одну синекожую путешественницу убраться с рассветом, чтобы та не распугивала достопочтенную публику. Спустя месяц бесплодных поисков Дин вернулся во дворец. Домашним он сказал, что его поиски дали кое-какие результаты, и, вероятно, это путешествие Биргит затянется надолго. Он хотел, чтобы друзья не теряли надежду.

Витрик сказал что-то ободряющее, предложил расслабиться и попить нектару. Друг был уверен в благополучном исходе. Магия бессмертного на порядок сильнее, и хоть господин Ксант не целитель, но господин Горн и Лора направят его силы в нужную сторону.

Витрик как-то рассказывал, как повстречался с Биргит. Несколько лет назад он был рабом, и ему удалось бежать. Его поймали, но и на этот раз удача ему улыбнулась: он снова смог вырваться и добраться до крохотной деревушки на востоке Эилфира. Биргит услышала, как молодой парень просит помощи, довела его до лекаря, который подлечил раны, а после предложила ему работу, пообещав небольшое вознаграждение. Витрик согласился, и три дня носил на себе рюкзаки с добытыми ею ценностями. Биргит не брала его с собой в пещеры, и когда она уходила, парню следовало стеречь её вещи. Она проверяла его, и, когда убедилась в его порядочности, предложила охранять её дворец. В то время здание было совсем не обжито и не обставлено. Витрик согласился и в благодарность за поддержку занялся ремонтом. Спустя какое-то время Биргит начала тренировать его. И когда Дин с ним познакомился, тот уже был крепким малым, неплохо дрался и мог держать в руке меч.

Никто, кроме воинов, не носил здесь формы. Дин считал, что мужчины должны ответственно подходить к своим обязанностям, и предложил воинам-стражникам носить одинаковую одежду. Витрик возражать не стал. Биргит не вмешивалась, давая своим друзьям свободу выбора в этом вопросе.

Из кухни время от времени выходила Нита и справлялась о состоянии хозяйки. Её Биргит когда-то вырвала из рук разбойников, они собирались продать девчонку на рынке рабов. Нита рассказала своей спасительнице, что, когда на её деревню напали, почти никто не уцелел, и теперь она сирота. Она просила хоть какую-то работу и обещала служить преданно. И Биргит взяла её в свой дом.

Из спальни вышел господин Горн. Этот вахадоранец был одержим своими идеями и пытался всем навязать свою точку зрения. Лора ловила каждое его слово и в любых разногласиях принимала его сторону. Дин попытался ограничить её занятия с этим магом, но ничего не вышло — он только усугубил ситуацию. Лора вступила в Гильдию магов — её способности это позволяли — и стала учиться у господина Горна целительству.

Лору Биргит выкупила на рынке рабов три года назад, дала ей немного денег и отпустила. Лора поскиталась по городам, но так и не нашла себе применения. Она вернулась к Биргит и попросила какую-нибудь работу. Биргит приняла её, и вскоре они стали лучшими подругами.

Наконец, в переднем зале появились Лора, господин Сат и господин Ксант. Господин Горн сразу же позвал гостей за собой, и они прошли в спальню к Биргит. Остальные стояли молча и ждали хоть каких-нибудь вестей.

Магия бессмертного подействовала благотворно. Господин Горн предупредил, что Биргит проспит дня три-четыре, а после начнёт поправляться. Господин Ксант и господин Сат ещё какое-то время оставались во дворце, говорили с Лорой и господином Горном.

Дин попытался войти в комнату Биргит, но Лора попросила этого не делать.

Витрик рассказывал гостям, как была найдена Биргит, и Дин подошёл к нему поучаствовать в разговоре. Господин Горн, как разгадал своё видение, не теряя ни минуты, явился во дворец, поднял всех на ноги. Дин вместе с другом тут же собрался в путь. И Лора изъявила желание отправиться с ними, но ей следовало сидеть дома, копить силы, готовить травы и всё прочее, что могло понадобиться для оказания помощи. Дин не сразу узнал Биргит в образе тилонки. Она выглядела моложе своих лет, на ней было свободное простое платье зелёного оттенка. Биргит редко надевала платья. И только когда маг провёл рукой у её виска и что-то прошептал, она обратилась в хорошо знакомую всем вахадоранку.

 

 

Глава 8

 

Город Таридэ, провинция Эилфир. Дом Горна

 

— Я, пожалуй, расскажу всё с самого начала. Это поможет укрепить память и вспомнить то, что пока от тебя скрыто, — сказал маг, и Биргит села поудобнее на жёсткий диван.

Давненько она не заходила в гости к Горну, но за это время просторный двухуровневый зал для тренировок ничуть не изменился. Стеллажи по-прежнему провисали под тяжестью книг, на столах стояли колбы и флаконы, на стенах, не занятых полками со свитками, висели карты, чертежи и какие-то заметки, а в углу стоял здоровенный чан с водой. Окна были чересчур узки и не впускали дневного света. Баснословно дорогие и доступные лишь избранным магам пещерные кристаллы давали неяркое голубоватое свечение и едва справлялись с освещением такого большого и загромождённого пространства. Когда-то давно на продаже этих кристаллов ей удалось заработать целое состояние. Не все смельчаки, пускающиеся на поиски подобных диковинок, до них добирались, и не все возвращались с добычей. Ей повезло.

Всю свою жизнь Горн посвятил магии, собрал в своей библиотеке множество книг о разных её направлениях. К пятидесяти годам он так и не обзавёлся семьёй. Его даже не нужно было об этом спрашивать: его дом, занятия, внешность, манеры, всё его существо говорило в пользу дела. Горн считал, что семья занимает чересчур много времени, и в жизни есть немало всего более полезного и интересного. Он разбирался в предсказаниях, целительстве и других разновидностях магии. Биргит познакомилась и сдружилась с ним очень давно, ещё когда была девчонкой. Она продавала магам кое-какие диковинки и брала несколько уроков по основам магии. Горн с ней тоже занимался, но магия ей давалась с трудом.

— Как ты помнишь, твоя мать тилонка, — пояснял Горн, расхаживая по залу. — Твоим отцом был вахадоранец-путешественник, который во время своих странствий остановился в маленькой деревушке.

Биргит хотела задать вопрос, но маг опередил её:

— Ты можешь спросить, откуда я это знаю. Я узнал об этом из видений, которые явились мне во снах, пока ты болела. Итак, ты действительно родилась и выросла в деревне. Отец твой покинул те края ещё до твоего рождения. Вряд ли он знает о твоём существовании. О его дальнейшей судьбе мне неизвестно. Совершенно точно я увидел то, что ты родилась вахадоранкой. Для крошечной деревни тилонцев это громкое событие. Твоя мать каким-то образом защитила тебя от влияния старших, которые могли попытаться избавиться от такого необычного ребёнка. Чтобы обратить тебя в тилонку, им пришлось бы проделать многочасовой путь и выйти из нейтральной зоны. Похоже, делать этого не стали, и ты росла вахадоранкой.

— Сколько себя помню, — говорила Биргит, — я всегда была синекожей, за исключением последнего года, конечно.

— Биргит, — продолжил Горн, — ты не вахадоранка и не тилонка, ты — оборотень. В тебе сочетаются сразу две сущности, и ты можешь использовать любую по своему усмотрению.

Биргит встречала оборотней во время путешествий, но никогда не задумывалась о том, что она сама могла быть одной из них. Браки между тилонцами и вахадоранцами были распространены, особенно в Эилфире. В таких союзах рождались дети, наделённые двумя сущностями сразу. Не все об этом знали, не все этим пользовались. Оборотень мог спокойно прожить жизнь и не узнать о своей природе.

— А разве оборотни не превращаются в волков или в других животных? — произнесла Биргит с ноткой иронии.

— Нет, это просто легенды. Я таких оборотней не встречал, — ответил Горн серьёзно, — хотя некоторые, как, например, Селья, имеют несколько сущностей.

Биргит знала о Селье немного. В путешествиях ей часто приходилось слышать разные истории о бессмертной покровительнице оборотней, притворщиков и лицедеев. Некоторые жители Эилфира считали её существование выдумкой, а некоторые уверяли, что Селья живёт в соседнем городе в образе красивой молодой белокурой девушки. Биргит знала только то, что эта бессмертная ведёт закрытый от посторонних глаз образ жизни, ей около четырёхсот лет, а окружение этой Богини — немногочисленные преданные маги, с помощью которых она тщательно следит за исполнением воли Богов. Четыре года назад она Короновала Ксанта, потому что даровать бессмертие может только бессмертный.

— Биргит, — продолжал Горн, — ты помнишь, как росла в деревне. А что ещё ты можешь сказать о своём прошлом?

— Помню, — говорила она, — как собрала вещи, написала записку матери и ушла в лес. Я хотела отправиться в путешествие по Эилфиру. Мне было тогда восемнадцать. А дальше… Дальше ты уже знаешь.

Биргит путешествовала по незнакомой провинции. Её находчивость и смелость помогли преодолеть трудности. Она подрабатывала, выполняя незначительные поручения, знакомилась с новыми людьми, собирала в лесу травы и продавала их жителям городов, а чуть позже один человек взял её помощницей в свой магазин. Как скопилась нужная сумма, Биргит поступила в небольшую школу бойцов на северо-западе провинции, где научилась обращаться с мечом; уроки в Гильдии воинов тогда ей были не по карману. Можно было вступить в неё и учиться бесплатно, но в этом случае всё свободное от занятий время, а также после окончания обучения, требовалось служить Гильдии. Такой вариант не подходил. Потом началась череда путешествий. Биргит познакомилась с таким же искателем приключений, какой была сама, с молодым красивым вахадоранцем Падиром. Много дорог, подземелий и пещер они прошли вместе; их связывала безграничная любовь друг к другу, они почти не расставались и мечтали устроить пышную свадьбу, которую планировали провести в их новом доме. Когда они приобрели дворец, в нём ничего не было, но их ничуть не смущала необходимость капитального ремонта. Они были молоды, полны сил, и своё жилище хотели обустраивать вместе. Война разрушила планы и разбила их мечты. Падира убили, а Биргит осталась жить. Долго она не могла прийти в себя, но нужно было смотреть вперёд. Последние годы она помогала простым людям решать их проблемы, и лишь это не давало ей пасть духом.

Биргит поймала себя на мысли, что углубилась в воспоминания и прослушала, о чём говорит её друг. Горн всё ходил из стороны в сторону и что-то рассказывал.

— …шаманы опасны, — говорил он, не замечая, что она пропустила часть его рассуждений, — нельзя было отправляться в путешествие одной.

— А причём тут шаманы? — спросила Биргит, пытаясь восстановить цепочку мыслей Горна.

— Тамика — деревня шаманов, — ответил он. — До меня доходили слухи, что у этих шаманов седые волосы, но больше мне о них ничего не известно.

— Мы называли их старшими, — она призадумалась и произнесла: — Когда мудрость входит в голову, волосы становятся белыми. Так мне говорила мать, когда я была девчонкой. В деревне не только старики с седыми волосами, но я об этом ничего не знаю. Молодёжи нельзя вникать в дела старших.

— Это своеобразная защита их тайн: молодые люди часто импульсивны и могут сбежать из деревни, что и произошло с тобой дважды. — Горн дошёл до стеллажа с книгами, повернулся и продолжил: — Ормидан опасен нейтральными зонами, лиходеями и поселениями шаманов, которые вот уже много веков живут по своим традициям. На них никто не нападает, и никто к ним не суётся без надобности. У шаманов своя магия, которая действует в нейтральных зонах, и слухи об этой магии заставляют любителей наживы обходить подобные деревушки стороной. Об этой разновидности магии мне почти ничего не известно. Тамика находится в центре нейтральной зоны, — Горн подошёл к висящей на стене карте и ткнул пальцем, вероятно, туда, где располагалась деревня, — поэтому ни у меня, ни у Сата не было видений. Ходят слухи, что в этих деревнях, когда молодой человек достигает возраста, в котором ему положено обзавестись собственной семьёй, а пары этому молодому человеку среди жителей деревни нет, шаманы отправляются на поиски подходящего юноши или девушки. Как только нужного молодого человека приметят, его похищают, совершают обряд очищения памяти, придумывают ему банальное прошлое и отдают в мужья или в жёны своему потомку. Обряды очищения памяти очень распространены у шаманов, думаю, именно такой обряд провели над тобой.

— Значит, меня похитили, чтобы выдать замуж, — заключила Биргит.

— Нет, — возразил Горн. — Тебя никто не похищал, ты сама туда пришла.

Биргит вспомнила, как ей хотелось навестить мать. В путешествие она отправилась одна, толком ничего не сказав друзьям. Она пришла в Тамику — туда, где прошли её детство и юность. Мать жила в том же доме, что и прежде. Атри тепло её встретила, плакала, просила подождать, пока она приготовит что-нибудь вкусненькое. Биргит с радостью рассказывала о своих путешествиях, мать слушала и что-то готовила. Чуть позже Атри поставила на стол аппетитное блюдо и ароматный напиток…

— Тебя чем-то напоили, — говорил Горн, — и ты потеряла сознание. Твоя мать к твоему возвращению, вероятно, уже стала шаманом и знала о твоей второй сущности. Именно она могла очистить твою память. Каким-то образом тебя обратили в тилонку, возможно, вынесли из нейтральной зоны, но соблюдая меры предосторожности. Думаю, на тебя надели такильский узор или что-то подобное, что-то своё шаманское, чтобы твоим знакомым предсказателям не случилось видений.

Биргит молчала. Она вернулась в деревню с чистым сердцем, чтобы повидаться с матерью, рассказать о своей жизни, а та ею воспользовалась, дабы навсегда привязать к тому месту, откуда она родом.

— Когда ты вышла из нейтральной зоны, я получил знак и понял, что ты оборотень, и где нужно искать.

Биргит встала, прошла до книжных полок, а потом остановилась и произнесла:

— Я убегала от бандитов и оказалась на краю обрыва. Мне пришлось прыгнуть в реку.

— Тебе удалось выбраться на берег. Когда мы с Дином и Витриком нашли тебя, ты лежала в траве без сознания. У Сата были те же видения, что и у меня, но он растолковать их не смог. Я рассказал ему, что ты оборотень.

Биргит тяжело было осознавать, что потеря памяти и год, проведённый в деревне, дело рук её матери. Дрогнули губы, и к глазам подступили слёзы. Она отвернулась к книгам, чтобы не показывать своей слабости другу.

— Тебя целый год поили зельями, нейтрализующими твою волю, — продолжал Горн. — Ты была послушной марионеткой в руках шаманов, но у тебя сильный иммунитет, и вскоре твой организм научился бороться. Ты смогла уйти из деревни. Магия шаманов тяжело лечится, поэтому на тебя не действовала обычная магия. Только Ксант смог тебе помочь. Кстати, не забудь его поблагодарить за это.

— Научи меня обращаться, прошу, — сказала Биргит, быстро повернувшись к Горну и проигнорировав упоминание о бессмертном.

Маг в нескольких словах описал, как нужно сосредоточиться на себе, чтобы осуществить превращение, а затем поднёс свою руку к её виску и что-то прошептал. Она в ту же секунду обратилась. На фоне тёмно-синей рубахи и широкого чёрного пояса отчётливо выделялась бледность кожи рук. Ей вдруг стало интересно, как она выглядит со светлой кожей в таком наряде. Всё-таки тилонкам не к лицу синий и чёрный.

— Тебе надо будет потренироваться, — заключил Горн, — но это потом. У меня есть ещё новости для тебя.

Он хитро улыбнулся.

— И что же?

— Я брал у тебя кровь для исследований и обнаружил в ней кое-что особенное. Хотя, признаюсь, это для меня не такая большая неожиданность, — он выдержал паузу и продолжил: — В тебе течёт кровь Богов, и это значит, что Боги хотят, чтобы ты стала бессмертной!

Красные глаза Горна блестели, но Биргит не разделила его воодушевления.

— Если бы Боги хотели, чтобы я стала бессмертной, я бы уже была ею. Боги дали мне выбор, и я выбираю жизнь смертную.

Горн возмутился, поругал её взбалмошный характер и попросил поразмыслить над таким подарком свыше.

Немногие были удостоены такой чести, как выбор между жизнью смертной и жизнью вечной. В основном, те немногие выбирали второй путь, а о тех, кто выбрал первый, история не сохранила никаких сведений. Бессмертные обладали сильнейшей магией, которая действовала даже в нейтральных зонах; их раны заживали почти мгновенно, не причиняя боли. Лишить жизни бессмертного мог только бессмертный. Столкновения между Богами были редки, обычно они жили поодаль друг от друга, каждый со своей свитой, занимаясь своими делами, и интересы их не часто пересекались.

— Нет, — возразила Биргит. — Я хочу семью, хочу родить детей.

Бессмертные не могли иметь детей от смертных, а посему браки между смертными и бессмертными были лишены всякого смысла. Вероятность же бессмертному зачать ребёнка от себе подобного была очень низка, но родившийся в таком браке обладал вечной жизнью с самого рождения. Уже несколько сотен лет на территории Империи не заключались подобные союзы.

— С этим у тебя не будет проблем, Биргит. Сразу после Коронации устроим свадьбу, можно даже в один день. Будет тебе и семья, и дети, — заявил Горн.

Биргит сразу поняла его намерения.

— Ты мне Ксанта сватаешь?

— Ты ему давно нравишься. Если вам суждено быть вместе, очень скоро я получу знак. Уверен, этого знака осталось ждать недолго.

— Я не могу выйти замуж ни за Ксанта, ни за какого-то другого мужчину, — резко возразила она, — потому что я уже замужем.

Горн изменился в лице.

— И кто твой муж? Неужели какой-то мальчик из деревни?

— Да, мальчик из деревни. Называй его, как хочешь, от этого ничего не изменится. Я люблю его, и мы будем вместе.

— Брось, Биргит. Кто видел вашу свадьбу? Была ли она вообще? Наверняка её свидетелями стала кучка деревенских жителей. Это смешно! Тебе никто не поверит. Да кто бы он ни был, он тебе не пара. Готов поспорить, что он никогда не держал в руках меч, и уж точно не владеет магией. У тебя много друзей, Биргит, но есть и враги. Он уязвим, а вместе с ним уязвима ты. Выкинь его из головы. Забудь. Отнесись к этому, как к очередному приключению.

— Прекрати! Мы год прожили как муж и жена, я люблю его и хочу быть с ним. Мне плевать на то, что нашу свадьбу никто не видел! — разозлилась Биргит, — ты можешь говорить, что пожелаешь, это не изменит моего решения.

Горн попытался описать достоинства бессмертного правителя Эилфира, но Биргит лишь усмехнулась и произнесла:

— Всем известно, что власть в руках его советников. Ксант только развлекается и прожигает жизнь.

— Он отменил рабство. Это очень благородно с его стороны.

— И ты считаешь, это его заслуга? Он просто поставил подпись на бумагу, которую я ему подсунула!

— А твой мальчик из деревни? Что он собой представляет? — выкрикнул Горн. — Тебе выпал такой редкий дар, а ты противишься и капризничаешь, как дитя.

— Он художник, его картины прекрасны, и он выращивает овощи, которыми питаются жители деревни. Это намного полезнее того, чем занимается Ксант. А ещё у моего мужа есть сердце, большое доброе сердце и светлая душа. Тот, кого ты мне сватаешь, давным-давно утратил все свои благородные качества.

Горн был в ярости, но взял себя в руки и спокойно произнёс:

— Никому не рассказывай о своём муже, слышишь? Не вздумай проболтаться! Это опасно и для него, и для тебя. Ты рассказывала о своей свадьбе кому-нибудь?

— Да, — ответила Биргит, тоже немного утихомирив свой пыл, — я говорила об этом Лоре, поделилась с ней радостью.

— Больше никому не говори. Лора умеет хранить секреты, но предупреди её, чтобы она не сболтнула лишнего.

— Да, я понимаю, что лучше это пока оставить в тайне.

Продолжать разговор не хотелось. Биргит коротко простилась с магом и перенеслась к себе домой.