Была зима, катались дети с горки.
Лепили бабу снежную и ловко
За место носа вставили морковку,
А вместо рук – обычные верёвки.

Мужик, шатаясь шёл домой с работы,
Но вдруг застыл, прищурив мутный глаз.
Упёршись лбом в изученный до рвоты
Знакомый облик, профиль и анфас.

Окинул взглядом девушку нагую,
И в голосе обида прорвалась:
- Я, как Отелло, к дереву ревную,
А, ты, гляжу, другому отдалась.

Упав в объятья ледяной бабищи,
Обжог её горючею слезой.
А та ему, как мумия с кладбИща,
Сказала тихо: - Здравствуй, дорогой!

На горб взвалив неверную подругу,
Без лифта затащил её домой
И, прошипев: - Я умываю руки!
Облил её горячею водой.

От рук остались жалкие верёвки,
Убийце стало муторно и тускло.
Он молча с пола подобрал морковку,
Но, есть не стал – оставил на закуску.

ноябрь 2006 г.