Любит философ трепать о боге, а меня мёдом не корми, а дай поговорить про волков.

- Вы что охотник? - спрашивают слушатели.
- Нет!.. Я дилетант… Я не знаю, с какой стороны патроны в стволы закладывают, и отмахиваюсь руками от мух, залезая под одеяло - пускай живут. Я ленивый и добрый человек. Правда, глажу иногда против шерсти собак и кошек, но из озорства, не более… И дразню их.

Был у меня волчок. Я думал, что он собака. У соседа Полкан на цепи бесится, кидается на забор - трещит забор. И не подойдешь к Полкану, и не погладишь - злой Полкан. А мне хотелось собаку.

Кто привез его с севера - волчонка? Кутёнок в две ладошки величиной. Деревенские мальчишки таскали его поочерёдно на руках, не опасаясь, что он их покусает или оцарапает. Но родители уже предостерегали мальчишек, рассказывая им о коварстве этого зверя, о том вреде, который он наносит животноводству.

И правда, через месяц волчишко подрос и окреп, и начал гонять курей. От него шарахались в сторону телята, и, надрываясь от лая, захлёбывались слюной собаки. Люди кидали камнями вслед и свистели:

- Ату его серого вора, ату! - а он жил припеваючи, уворачиваясь от ударов судьбы, уходя от погони… И по-прежнему любил мальчишек. Но: то ли они стали осторожнее с ним – в холке он вырос и скоро окреп, а, может быть, повзрослели сами - волк стал моим. Потому что я верил маме, оставшейся в городе, твёрдо зная, что волки не живут в деревне.

- Какой же он волк, тетя Поля? - говорил я безапелляционно. - Он меньше Полкана и совсем не злой.
- Ну что за ребёнок? Никого не слушает. Если я увижу тебя с ним на улице вместе, гулять ты не будешь.

Я брал взрослый велосипед и спешил за околицу - учиться вождению. Старая грунтовая дорога как нельзя лучше подходила для этой цели. Встречного транспорта не было, и умиротворенная пыль не мешала вдыхать мне полной грудью потоки душистого воздуха - я смело вихлял от обочины к обочине, накручивая педали. Волк присоединялся ко мне на самой окраине деревни. Он выныривал невесть откуда и плыл в море злаков со мной наперегонки, перебирая рысью могучие лапы. Когда же мой велосипед подпрыгивал на ухабах, и, не справившись с управлением, я падал на землю, волк, а я думал, что он собака, был уже тут как тут и зубами тормошил воротник. Мы играли в пятнашки: я ребёнок, а он щенок.

Иногда мой приятель мышковал. Шустрые на лапы грызуны сновали и там, и тут, неуловимые для человеческого глаза и слуха. Удивительно, но я почему-то думал, что только кошки охотятся на мышей.

- Дядя Лёша, - допытывался я вечером, - собаки едят мышей?
- А ты откуда знаешь?

Я рассказывал, где гулял, что видел.

- Нужно убить этого волка, у Матрёны он курицу утащил. Еле отбили пеструху.

Но я не верил. Для меня этот волк был  собакой и другом.

Ближе к осени я занедужил. Настырная зубная боль мешала спать и играть. Я хныкал, хватаясь за щёку руками, капризничал, сбрасывая на пол малоэффективные компрессы из водки, принимал какие-то таблетки, но ничего не помогало - опухоль на лице росла. В деревне не было стоматолога и в срочном порядке меня эвакуировали в город к маме – лечиться, и только спустя два месяца – осенью, я вернулся в деревню.

- Где моя собака?

Взрослые люди сидели в горнице за столом и пили водку. Они отмечали удачное мероприятие – охоту на волка. Старое зачехлённое ружьё висело в прихожей. От него тянуло в комнату гарью.

- Вот он! - гордо представили меня самому авторитетному гостю – стрелку. – Ты помнишь, я рассказывал тебе, как всё лето один шкет носился с этим волком по колхозным полям. Не разлей вода приятели, до крови кусались, до ссадин дрались.

- Это правда? - пытали меня наперебой оскалившиеся охотники.
- Городская шпана… Жиган! Велосипед после него до сих пор восьмёрки выписывает.

Они смеялись, а я не понимал их острот и упрямо ворчал, отворачиваясь от сивушного запаха к распахнутому окошку.

- Где моя собака?
- Её застрелили, сынок. Она была волком.
- Это неправда.
- Твоя собака зарезала овцу…

Слякоть рубила последние листья на воле. Скошенные поля ощетинились и уже не напоминали мне море. Всю неделю я месил за околицей сапогами дорожную грязь и старался перекричать непогоду.

- Шарик! Ну, где же ты, Шарик!.. Мой Шарик!

Я не верил тому, что его убили - я верил маме: волки живут в лесу, а не в деревне, в собаку нельзя стрелять - она друг!.. Я никогда не был жиганом...

18. 02. 2005