И понял я, что я ее подонок,

Ее остаток и ее потомок;

Мне Киммерия – древняя родня,

Когда наткнулся среди бела дня

На этот поразительный обломок.

В слепящем блеске пляжевой ракушки

Я увидал нечаянно его –

Он выглядел подобием игрушки,

Картинкою из детства моего.

Вот зверь времен, быть может, миоцена,

Вот птица, птеродактилю сродни,

И женщина – полна и совершенна,

Хоть с Тициановою ты ее сравни.

Так мой еще один подводный камень

Был обезврежен и подарен мне.

Его я взял как благодатный пламень

И остудил свой жар в его огне.

И осудив себя, молил прощенья…

Став на колени у черты морей.

Я слушал голос родины моей

И ощущал кругов земных вращенья.

И понимал такое, что в словах

Земного бытия невыразимо.

Передо мною проходило зримо

Так медленно и так невыносимо,

Все что сгубил – наивный вертопрах.

Окрест звучало… Бах, а может, Верди…

И  враг, разбитый мною в пух и прах

Пришел простить меня. Хотите, верьте,

Хотите – нет, но на моих устах

В мед обратился обоюдный страх

И стал сюжетом на прибрежном камне.

И я подумал, может быть, веками

Пугает нас   один и тот же враг.

Теперь я знаю, что горит на воре,

И  понимаю верно, почему.

Гляжу на море  в славе и позоре

И говорю: пусть будет посему!

На каждый зов пускай придет ответ!

Пусть будет свет…

И продолженье времени,

Которого и не было, и нет.

И пилигрим веков без роду-племени

Когда-нибудь в какой- нибудь глуши

Вновь восхитится камнем преткновения…

И бремени незримого каменья

Падут с его доверчивой души.

28.05.14