Валерий МИТРОХИН

КАУЗАЛЬГИЯ

Роман





Учись у родителей,
начнёт учить жизнь, не обрадуешься!

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГОЛУБЫЕ ВОЛКИ

1. Сентябрь 2002
Аттила сидел в самом углу известной забегаловки. Небритый, слипшиеся волосы казались грязными, потому что с проседью. На рубашке, некогда белой, темнели пятна — то ли запекшейся крови, то ли «чернил» — так в народе называют ординарное вино. Он приходил сюда, чтобы облегчить каузальгию, эту пульсирующую, время от времени усиливающуюся боль. Он пытался прятаться здесь от собственной памяти, повреждённые стволы которой нещадно жгли ему душу. Хозяин — малорослый то ли грек, то ли армянин — его никогда не прогонял, может быть, потому что помнил Аттилу иным, а может, из нацменской солидарности. В последнее время в этот угол мало кто заходил, потому что от клиента дурно пахло. Проще говоря, он вонял, как немытые гетры футболиста. Некогда Аттила был дружен с центральным нападающим «Тавриды» — местной команды, во многом благодаря которому она целую эпоху держалась в группе «Б». Однажды во время второстепенного турне по второстепенным странам форварда застукали в доме терпимости и дисквалифицировали на год. За это время знаменитый центровой потерял всё: семью, квартиру, здоровье. После развода он остался на улице, оставив жене всё, кроме того, что имел на книжке, о которой не знали ни она, ни мать. Он стал пить с такой страстью, как будто до этого момента мучился жаждой, но не имел возможности её утолить.
Аттила вспоминал о нём инстинктивно, словно бы надеялся бедой другого неудачника отгородиться от своей.
В этот душный полдень он засиделся дольше обычного. Мозг точил гулкий пульс. Тяжёлые спазмы корёжили воспаленные внутренности. Кончик пениса горел, как после острой аджики, которой он некогда злоупотреблял, чем навредил своей и без того измученной стрессами простате. Он знал, как всё это называется одним словом. Если вы, опережая автора, скажете, что это ломка алкоголика, то будете правы лишь на малую толику. Сам он это состояние называл агонией. Лишь отдаваясь, то есть — никак ей не сопротивляясь, можно было облегчить страдания. Но только слегка.
И вот, в тот самый момент, когда удалось приспособиться к мукам абстиненции, рядом с собой он ощутил некое присутствие. Это был, несомненно, чужой. От него не воняло, слегка пахло давно забытой смесью хорошей сигареты, дорогого одеколона и лучшего коньяка «Ай-Петри». Аттила не поверил своим сенсорам. Ему, как то случалось уже, почудилось, что его посетила галлюцинация. Какие-то остатки в нём человеческого, может быть, только жажда чуда, но не надежда, ни даже любопытство, заставили его приоткрыть налитые ядом веки. В туманном тоннеле сознания возникла, напоминающая наваждение, белая фигура.
— Чур меня! — едва шевеля истерзанными жаждой губами, пролепетал Аттила.
— Выпей! — сказало привидение.
И он ощутил в ладони, нечувствительной, как будто её отлежали, граненый раструб рюмки. Боясь уронить, взял её двумя руками. И, поднося ко рту, подумал: маловато будет. Жидкость коснулась языка, затрепетавшего, словно влагалище, давно не знавшее пениса. Это был крепкий, чистый — тот самый «Ай-Петри», вкус которого невозможно забыть, даже если ты хотя бы однажды выпил только глоток этого напитка богов.
Отдышавшись, Аттила вытер слёзы и стал всматриваться в сидящего перед ним благодетеля.
— Ты кто? — наконец спросил.
— Санта Клаус, — весело ответил незнакомец, интонациями и голосом напомнив Аттиле давно прошедшее время.
На миг его ослепило. И он услышал, словно во сне:
«Папа, расскажи, как я родилась!»


Пастухи говорили правду
(из «Комсомольской правды» от 01.04.01).
Волки — самый преследуемый цивилизацией вид, в нашем крае практически истреблённый — снова появились в Фанагории. На днях четыре особи напали на гостей бизнесмена Дэна Викторника, отправившихся на прогулку в окрестностях гостиницы «Кабернэ», принадлежащей этому предпринимателю.
По утверждению очевидцев, а было их около десяти человек, шерсть зверей, набросившихся на компанию, была необыкновенного окраса — отливала голубым цветом. К счастью, пострадал только один человек. Смельчаку, имя которого мы из этических соображений не называем, кинувшемуся навстречу стае, зверь поранил руку. Сегодня этот молодой человек морщится под уколами от бешенства и столбняка.
Окрестности города, особенно в районе популярного мотеля, для посещения закрыты. Что, разумеется, весьма некстати как для гостиничного бизнеса, так и для других рекреационно-оздоровительных учреждений нашего региона. Накануне открытия курортного сезона, приносящего бюджету края ежегодно значительные доходы, властям необходимо как можно скорее разобраться с нарушителями лесного спокойствия. Тем более, что в опасной зоне оказался и самый престижный детский лагерь «Заря».
Признаки «волчьего присутствия» были отмечены в некоторых горно-лесистых районах края ещё несколько месяцев назад. Там пропало несколько овец, о чём заявляли фермеры, содержащие животных в открытых кошарах. В свете только что случившегося в пригороде грешить на каких-то нечистых на руку людей не приходится. Целое стадо баранов в течение последнего времени безнаказанно утащили четвероногие преступники. А то, что власти отмахнулись от этих фактов, ещё раз подтверждает народную мудрость о жареном петухе или мужике, который лишний раз не перекрестится.
Нина Веденмеер,
г. Фанагория


2. Февраль, 2000 г.
Логово, где залегла в ожидании потомства беременная волчица, располагалось в корнях поваленного оползнем дерева. Какого — определить в оптический прицел было невозможно. А подойти — значит, спугнуть зверя. В характере Хозяина есть одна необъяснимая странность. Терпеть не может любой неясности. Его донимало и даже точило отсутствие определенности относительно породы этого самого дерева, невесть когда упавшего вместе с отвалившимся пластом почвы. Хотя от этого знания ну никак не зависел успех задуманного им похищения щенков. Избавился он от этой доминанты, лишь когда смог подойти к логову и удостовериться, что располагается оно в корнях бука. А до того Хозяин сидел на противоположной стороне ущелья. Поставил палатку-одноместку с подветренной стороны. Питался всухомятку. Мёрз как собака. Ждал, пока малыши подрастут на материнском молоке.
Голубая в сумерках, бесплотная от худобы волчица выбиралась наверх и порой пропадала в поисках добычи до самого рассвета. Чаще всего она возвращалась налегке, но с раздутыми боками. Видно было, что, поохотившись, на месте набивала брюхо. И лишь изредка ей удавалось притащить что-нибудь. Это были, как правило, истерзанные до неузнаваемости остатки какого-нибудь четвероногого. Чаще всего собаки. Однажды ей повезло. Уже на восходе солнца появилась она на краю обрыва с окровавленной овечьей тушкой. Столкнув её вниз, она осторожно, подстраховывая себя когтями, спустилась к гнезду. Ловко разобралась с ней, задержавшейся в густом корневище вывернутого бука. Вскоре добыча была тщательно замаскирована. Прикопана в гравии оползня, прикрыта хворостом, оставшемся от кроны погибшего дерева. Южный склон зазеленел раньше других мест, и вскоре на небольшой пятачок, натоптанный самкой перед самым логовом, стали выбираться малыши. Хозяин некоторое время полагал, что их двое. Последыш был помельче, послабее и потому проявился не сразу. Старшие норовили сбросить его в пропасть. Всякий раз, получив трёпку от матери, они на некоторое время как бы забывали о своём подлом замысле, делали вид, что любят ближнего, затевали игривую суетню вокруг него. Хозяин же не сомневался, что рано или поздно эти двое своего добьются, и думал, как бы, изловчившись, сохранить жизнь приговорённому.
Однажды, когда волчица отправилась в очередной рейд, Хозяин с помощью альпийского снаряжения спустился на дно каньона, а потом снизу подобрался к самому логовищу. Уже на подходе к нему услышал жалобный писк. И сразу подумал о волчке-последыше. Рванулся наверх так, что карабины взвыли, и буквально на лету подхватил вытолкнутого братьями крошку. Дрожащий от ужаса, тот сразу же засопел, очутившись за отворотом ватника. Наверное, с облегчением подумал, что попал к волчьему богу за пазуху. Что в определенной мере было не так уж и далеко от истины.
Спасение третьего, помимо удовлетворения, принесло Хозяину дополнительную заботу. Ломать голову над тем, чем кормить малыша, не пришлось. Хозяин поил беднягу разбавленной кипятком сгущёнкой.
Долго продолжаться искусственное кормление не могло. Крошка нуждался в живой пище. Потому Хозяин решил забрать весь выводок досрочно. Как назло, волчица пришла хорошо груженная и, судя по всему, не собиралась покидать гнездо по меньшей мере неделю. После звонка домой Хозяин ещё сильнее озаботился. Сука, специально подготовленная в кормилицы, вот-вот должна была ощениться. Промедление с подкидышами для них было бы смерти подобно. Чем позже подкладываются чужие щенки, тем вероятнее, что собака их не примет.
Драма разыгралась на следующее после того, как сука родила, утро. Мать подкидышей, обеспечившую себя мясом на несколько суток, Хозяину пришлось взять в оптический прицел. Когда он известным нам путём приблизился к логову, волчата с окровавленными мордочками, растерянно повизгивая, крутились около остывающего, давшего им жизнь тела. Живая кровь, которой они причастились впервые, была материнской.
Рослая немецкая овчарка, похоже, никак не могла взять в толк, откуда у неё такой выводок. Ведь рожала она, как никогда, коротко, в один присест. К счастью, это был всего один детеныш, так что убивать бедняжку не было никакой надобности. Хорошо откормленную суку буквально распирало от молока. Потому она с бездумным наслаждением отдалась троице лесных братьев, что с волчьим аппетитом набросились на прыскающие сосцы, принося овчарке облегчение, которое и называется радостью материнства. Последыш, коего едва не погубили братцы, стал расти, как на дрожжах. И очень быстро превзошел их размерами. Выбившись в лидеры маленькой стаи, он раз и навсегда положил конец притязаниям братьев на сукину дочку — задумчивую, мастью похожую на волчат малышку.
Хозяин прозвал её по месяцу рождения Мартой, а лидера, тоже по месяцу рождения, Лютым. Говорят, что на имени, как на фундаменте воздвигается характер. А затем и всё здание судьбы. Забегая вперёд, скажу одно. На этих двух, а, в конечном счёте, и на всей стае, это подтвердится неукоснительно.
Первое, к чему Хозяин стал приучать своих питомцев, — это принимать ванну.


3. Апрель 2001 года
«Помогу в борьбе с конкурентами!» — такое послание принесла электронная почта Президенту ООО «Мамтек».
Алл тупо перечитывал это суперкороткое письмо. Утром он соображал лучше, нежели в любое другое время суток, но тут его заклинило.
Рабочий день у него начинался всегда, с тех пор как секретарше поставили компьютер, с прочтения содержимого Inbox. Коротконогий лысый Алл в затруднительные моменты срывал маску импозантности, наросшую на его фейс за годы президентства. Обнажающееся при этом подлинное его лицо казалось бледно-серым, с обвисшими щеками, как у молодящихся старушек, смывших на ночь грим. Без маски он чувствовал себя легче, ему даже дышалось свободнее. А чтобы никто ненароком не увидел его подлинный лик, Алл, словно эпилептик, предчувствующий припадок, успевал перед этим распорядиться, чтобы Рита никого не пускала к нему и сама воздержалась входить, кто бы в приёмной ни появился и что бы там ни происходило.
Согласиться с тем, что где-то есть некто или некое средство, способное избавить Мамтек от проблемы, поразившей международный этот, некогда знаменитый детский центр, Алл, однако, не спешил. Лагерь с каждым годом терял клиентуру, а значит, испытывал большие материальные затруднения, в то время как главный конкурент — аналогичное оздоровительное учреждение на материке — процветал. И, как выяснилось, за счет переманивания более дешевыми путёвками традиционно пользующихся услугами Мамтека категорий населения из всех уголков СНГ.
Не исключено, скаредно размышлял президент, кто-то хочет воспользоваться ситуацией, поиметь бесплатную путёвку для своих детей, а то и всей семьи. Бывали прецеденты.
Поскребя в затылке, Алл вернул маску на место и нажал кнопку. Вошедшей секретарше бросил неуверенно: «Пусть выразится подробнее. Ответ немедленно сюда»!
Ответ пришёл тотчас. Он был ещё короче: «Только при встрече!»
— Пошли его подальше!
А когда Рита уже вышла, крикнул вослед:
— Хотя, пускай приезжает, если денег не жалко!
— Он готов приехать, но только за наш счёт! — тут же доложила Рита.
— Однако нагло! — вдруг помягчел президент, — Где он живёт?
— На Кавказе!
— То есть не так уж далеко... Вызывай! Оплатим, если сумеет доказать нам свою неотразимость.
— Есть!
— Отправь только текст. Без комментариев. Если туфта, выбросим вон, чтоб знал...


4.
Лютый любил Хозяина прежде всего за то, что тот, будучи сильнее всех в стае, позволял быть вожаком именно ему. Братья безукоризненно призвали его лидерство. И смели приближаться к Марте лишь по соизволению Лютого. Лютый же и наказывал их, когда те пытались игнорировать требования Хозяина. С особенной тщательностью он следил за ними на прогулках. По воле они шествовали на поводках и в намордниках. Первое время шарахались от каждой подворотной шавки, жались к ногам Хозяина, заслышав рёв проносящихся моторов. Но и в лесу, когда Хозяин снимал с них маски и отпускал с поводка, они держались вместе. Всякий раз, как бы далеко ни уходили от Хозяина, возвращались удостовериться, что он их ждёт. Тем самым показать, что и они о нём помнят.
Хозяин подзывал их лишь тогда, когда видел какую-то для стаи опасность и когда надо было возвращаться домой.
В конце лета, когда вся стая перебралась на дачу, Хозяин все реже прибегал к маскам. А о поводке они просто забыли. Теперь они ходили не на прогулки, а на охоту. Хозяин брал ружьё, но стрелял только в небо. Поначалу братья пугались до такой степени, что во время пальбы даже Лютый обмочился. Осенью они травили зайца, охотились на перелётную дичь. Причём плавать и подбираться к ней, ночующей на воде, научила всех Марта.
Хозяин натаскал стаю так, что она не боялась ни зверя, ни человека. И только на человека не смела она нападать. Так сказал Хозяин. Но это его слово стало для них законом лишь после того, как в азарте погони они все-таки напали на бородатого охотника и тот открыл по ним огонь из ружья. Увидеть свою собственную кровь, зализать свои собственные раны — стало для четвероногих отроков уроком на всю жизнь. Откуда было им знать, что бородач, на которого они устроили облаву, был их же Хозяин, сам же и спровоцировавший это нападение.

5.
Когда имает Риту Алл,
Всяк понимает — Ритуал*.

(*все другие, использованные в романе, рифмованные строки, кроме этих, принадлежат перу Льва Капустовского!)

Алл сам придумал этот стишок и сам распространил его. Это был ложный пиар — куропатка, прикидывающаяся раненой и пытающаяся увести падких на сплетню подальше от гнезда. Всякого нового человека этим афоризмом как бы тестировали. Примитивы реагировали всегда одинаково. На то они и примитивы. Так обнаруживали их и сразу же вычленяли. На одних ставили крест, а других, подающих надежды, постепенно приобщали к братству «Голубой розы».
Рита — имя секретарши, весьма с виду сексапильной лесбиянки. Все или почти все знают, что и тот, и другая время от времени устраивают утечку информации о своей мнимой близости и таким образом подогревают слухи и сплетни, витающие среди невежд.


Мужики покидают сцену?
На Книгу рекордов Гиннеса тянет сенсация, которую опубликовали ученые Австралийского национального университета. Они заявили, что мужчинам грозит полное исчезновение.
К такому пессимистическому выводу биологи Поль Уолтерс и Дженни Грайвз пришли вследствие скрупулезного исследования так называемых X- и Y-хромосом. Именно сочетание этих хромосом при слиянии мужских и женских половых клеток, в конечном счете, определяет, будет ли рожденный на свет человек мужчиной или женщиной. Женский пол определяют две X-хромосомы, а мужской — X и Y. Соответственно икс-хромосома является женской, а игрек — мужской. Совершив анализ-путешествие в глубь истории жизни на нашей планете, проследив за бесконечным рядом превращений одних существ в другие, ученые установили, что женские хромосомы остались такими же, как и 130 миллионов лет назад. А вот мужские постепенно мутируют и уменьшаются в размерах. Не значит ли это, что со временем они могут исчезнуть совсем, и мужчины просто перестанут рождаться?
А что тогда? Жизнь на Земле прекратится? Вопрос отнюдь не столь однозначный, как то может показаться. Можно подумать, что природа, проводя миллионы лет эксперимент за экспериментом, предусмотрела и такой вариант — производить себе подобных, при некоторых обстоятельствах, без помощи мужчин. Разумеется, в этом случае себе подобными будут исключительно женщины, не имеющие Y-хромосомы. А обстоятельства, вынуждающие к этому, — внезапные изменения в окружающей среде, негативно действующие, как предполагается, на мужских особей. И тогда женские особи некоторых насекомых, червей, рыб, ряда других видов живых существ производят потомство, не прибегая к помощи партнеров. В науке это явление называется партеногенезом. Есть некоторые данные, что и млекопитающие в отдельных случаях прибегают к партеногенезу, чтобы дать потомство. А значит, теоретически нельзя исключить такой возможности и для человека.
Впрочем, ученые отнюдь не склонны абсолютизировать именно такой финал. И в своей статье специально подчеркнули, что мужчины совсем уж не исчезнут — природа что-нибудь придумает. Во всяком случае, Дженни Грайвз категорически настаивает на этом. «Игрек-хромосома может исчезнуть, — говорит она, — но у мужчин нет повода для беспокойства, так как всегда будет существовать некий механизм, который сделает из человека мужчину, так как без мужчины не было бы людей».
Нина Веденмеер,
«Российская газета»,
октябрь, 2001год

— Что ты мне всё время подсовываешь это чтиво? — дернув подбородком, в упор спросил Алл.
— А ты будто бы не понимаешь? — осклабился Верлибр.
— Не понимаю!
Верлибр оценил самоотверженность шефа. Тот не любил признаваться в непонимании чего бы то ни было, поскольку всеми силами поддерживал самолегенду о собственной всекомпетентности.
— Речь идёт о примитивах. Они вымирают, — показал кривые зубы Верлибр.
— То есть?
— То есть будущее за нами. Мы избранники грядущего. Нас оно готовит для миссии продления рода людей.

Когда Х +Y = 0
Издревле сказано, по осени не только «цыплят считают», но и свадьбы правят. Традиция эта была распространена едва ли не у всех народов, а у славянских — особенно. И если раньше предполагалось, что единственная тому причина кроется в поговорке «кончил дело — гуляй смело» (весной и летом не до празднеств — надо заниматься урожаем), то сегодня традиция получила и еще одно — научное — объяснение.
К поразительным выводам пришли ученые Государственного университета и Научно-исследовательского института акушерства и педиатрии из Ростова-на-Дону. Пытаясь установить факторы, влияющие на генетические изменения у девочек, рожденных с синдромом Шерешевского-Тернера, исследователи выяснили: огромное значение для нормального формирования хромосомного набора будущего ребенка имеет... время зачатия.
Да, да. Именно время года, а точнее месяц зачатия. Так, для жителей Ростовской области, чьи дети родились с вышеназванным заболеванием, роковыми оказались апрель и июль, а для населения Северного Кавказа — март и август (больше трети больных зачаты именно в эти месяцы). Наименьший же процент приходится на осень, в частности на ноябрь — всего 1,5.
Вообще-то, говоря о неизлечимых недугах, мы в первую очередь думаем о таких вирусных инфекциях, как СПИД, гепатит, а также о раковых опухолях. Однако не последнее место в этом ряду занимают и генетические заболевания. В частности, синдром Шерешевского-Тернера, которым болеют только женщины, недуг — не смертельный. Но его клиническое течение вызывает преждевременное старение, снижение мозговой активности, поражение внутренних органов и еще массу различных тяжелых симптомов.
Иногда определить заболевание по внешности ребенка можно уже с первых лет жизни, а в зрелом возрасте синдром виден невооруженным глазом у всех больных женщин. Их телосложение больше походит на мужское — широкие плечи и грудная клетка, узкий таз. Но если бы только это... При синдроме существенно недоразвиты или видоизменены внутренние половые органы — а это не только гарантия бесплодия, но и причина всевозможных отклонений в работе всего организма. Лечение же в основном симптоматическое (то есть не исцеляющее окончательно, а пытающееся решать возникающие в ходе болезни проблемы) и обычно направлено на коррекцию вторичных половых признаков.
Современный человек не испытывает недостатка в советах, как сохранить здоровье или исцелиться от любого заболевания. Стоит только поставить под сомнение эффективность официальной медицины, как тут же к нашим услугам и колдуны, и экстрасенсы, и нетрадиционные эскулапы. Причем каждый — не меньше, чем с панацеей, да еще именно от того, над чем безуспешно бьются врачи.
Однако за лечение таких недугов, как синдром Шерешевского-Тернера, ни один здравомыслящий сторонник альтернативной медицины не возьмется. И причина вполне понятна: бороться с хромосомными нарушениями (а в случае вышеназванного синдрома — с аномалией половых хромосом) можно только генетическими методами.
Каждый здоровый индивидуум имеет 46 хромосом, две из которых половые (так называемые Y— и X-хромосомы). У женщин две X-хромосомы, и хотя в каждой клетке работает только одна, а вторая как бы «выключена», присутствовать эта вторая должна обязательно. Она необходима для нормального развития.
Больной же синдромом младенец женского пола появляется на свет либо с единственной половой X-хромосомой, либо с различными типами структурных перестроек второй X-хромосомы. Само собой, ни травяные настои, ни заговоры, ни пассы руками здесь не помогут. Тем более что медиками давно установлено: нарушения эти закладываются ещё у родителей при образовании половых клеток.
Впрочем, колдовать и над родителями — занятие бессмысленное, поскольку «группой риска» для данного заболевания можно считать едва ли не все городское население поголовно, да еще и львиную долю сельского. К таким малоутешительным выводам пришли сотрудники Ростовского государственного университета, установившие, что неподходящее время зачатия — далеко не единственный фактор, провоцирующий хромосомные изменения.
Выясняя причины появления на свет больных девочек, ростовские ученые в течение 20 лет обследовали более 200 пациентов, ведя за ними постоянные наблюдения. Исследования в очередной раз подтвердили, что на здоровье людей пагубно сказывается урбанизация. Почти 90 процентов всех детей с синдромом родились в городах.
К первопричинам возможного заболевания ребенка относится и профессиональная деятельность родителей. Работая на вредном производстве и чувствуя себя абсолютно здоровыми, вы даже подозревать не будете об угрожающей вашему потомству опасности. Основное значение имеет работа мужчин. Большинство отцов несчастных девочек находились под электромагнитным излучением или контактировали с вредными химическими веществами. При этом чаще всего матери на «грязных» производствах замечены не были.
Нина ВЕДЕНМЕЕР,
«Российская газета», ноябрь, 2001год


Высказывания

Лев Капустовский, из книги «Изнанка»:
1. Голубые — существа корпоративно активные. Когда система рухнула и среда коренным образом индивидуализировалась, большая часть гомиков, несмотря на объявленные свободы, осталась верной старым идеологам. Прежде всего, потому что там и при официальных запретах на однополую любовь они находили спрос на свои услуги, а во-вторых, всемерно поощряемый коллективизм, на котором по инерции держались осколки взорванной системы, оказался благотворным для них своей возбуждающей теснотой и зависимостью друг от друга.
2. Некрасивая женщина счастлива в двух случаях. Когда оказывается замужем за красавцем или достигает в карьере высот завидных. В то же время она много несчастнее всех других неудачниц, поскольку красавец этот, потому и женится на дурнушке, что ему женские прелести до фонаря. Гомосексуализм мужа передаётся, как заразная болезнь, и обиженная богом дама нередко сама превращается в мужика в юбке.

Боб Джанкоев, из романа «Генеалогия»:
Домашние гуси всю жизнь — а у большинства из них век: от весны до осени — наслаждаются едой и водой. И лишь в дни отлёта диких сородичей, слыша их, падающие с неба голоса, заполошно вскакивают и начинают метаться по обхезанному ими же самими поприщу. Тоска их мучает, однако, недолго. До очередной обильной кормёжки, не дающей им оторваться от земли, которую почти всем им придётся окрасить своею сладкой кровью.
Дикие гуси летят, потому что у них в крыльях сила, потому что они знают: надо лететь, пока носят крылья. Иначе зачем они нужны — крылья?!


6.
Аттила появился неожиданно. В приёмную вошёл вслед за Аллом. Высокий, субтильный — он сразу же произвёл впечатление, и прежде всего на Верлибра. Он был в его вкусе. Стройные, рано увядающие мужчины — предмет неуправляемого вожделения молодящегося зама по основной деятельности.
Даже Рита, относившаяся к длинноногим мужикам, как к сексуально малоактивным, ощутила исходящий от бородатого темноволосого посетителя призывный дух сильного и беспощадного животного. А когда он отрекомендовался, тут же подумала: на этого клиента шефу таки придётся раскошелиться.
Она доложила о посетителе по внутренней линии. И, получив распоряжение, предложила гостю подшивку ведомственной газеты. Увидев, что гость, едва глянув, отложил «Мамтековец», включила телевизор.
«Телефонарь» — так называлась программа местного телевидения.
По ней транслировался повтор вечерних новостей, одним из сюжетов которых были рассуждизмы на главную тему. Алл на фоне поддакивающей ведущей сокрушался по поводу понижающегося спроса на путёвки, давал неутешительный прогноз на приближающийся курортный сезон.
«Мулета вместо амулета!» — пробормотал Аттила.
— Что вы сказали? — вежливо поинтересовалась Рита.
— С такой ведущей вряд ли можно создать стоящий пиар, — хмуро улыбнулся Аттила.
Что слегка покоробило Риту, поскольку Дора Листопад потому и красовалась на экранах местного ТВ, что была частной собственностью Риты.
— И чем же она вам не по вкусу?
— Глупа! Это у неё на лбу написано. Но основной прокол — это её дикция.
— Отнюдь, многим кажется довольно миленьким это её лёгкое пришепётывание.
— Пришепётывание оправдано в постели и неизбежно во время минета, — обрезал Аттила.
В этот момент Алл его и пригласил.
Из-за спины Аттилы, отчаянно жестикулируя, Рита пыталась о чём-то предупредить шефа. Тот ничего не понял.
— Минуту! — обронил он сухо, поднявшись навстречу, и, пожав гостю левую руку — один из его тестов на неадекватность — быстро прошёл в приёмную, чтобы уточнить показавшуюся отчаянной пантомиму секретарши.
— Тип весьма недружелюбный и, кажется, агрессивный. Будь осторожен. Может, кого позвать?
— А кто есть? — сразу же струсил президент.
— Верлибр.
— Когда ты уже усвоишь, когда можно, а когда нельзя произносить эти имена? — раздражился на ровном месте шеф, что было признаком крайней озабоченности.
— Так позвать?
— Оставлю дверь приоткрытой. Если что, звякнешь в ментовку.
Рита не стала ждать, позвонила сразу же. И через две минуты в приёмную буквально вбежал Паша Чиж.
— Посиди!
— Понял! — в тон ответил старшина.
И тут же уставился в телеэкран.
— Ну и каков же ваш проект? — глядел усталыми, похожими на бульдожьи глазами президент, как тут же отметил опытный собачник Аттила. Кроме того, и голос его Аттиле показался каким-то дряхлым или дряблым.
— Я отпугну клиентуру от вашего основного конкурента.
— Каким образом?
— Вас не касается.
— И как быстро мы ощутим результат?
— Буквально со второй смены.
— Ясно, что на первую смену путёвки уже приобретены, — хмыкнул Алл. — Надеюсь, беззакония не будет?!
— Смотря как глянуть. Скажу одно. трупов не будет.
— И во что это нам выльется?
— Десять процентов от скачка.
— Как вас, простите, надо понять?
— Десять процентов от разницы доходов в прошлом сезоне и нынешнем.
— Предоплата?
Аттила положил перед Аллом тетрадный листок с крупно начертанным числом.

— Спать пора, спать пора! —
Напевает Мам-гора, —

ошалело пропел президент, закрыл глаза и продолжил речитативом:

Перепёлка — перепалка
Прорастает пылко палка,
Ржёт зелёная кобылка.
Расцветает пылко былка.

Едва слышно бормочущее радио в наступившей тишине выдало: «Дирижёр Джузеппе Синополи, начинавший музыкальную карьеру с 3 -го акта «Аиды», умер много лет спустя на 3-м акте именно этой оперы Джузеппе Верди».
Глядя на по-ленински голое темя президента Мамтека, Аттила вспомнил отца.
«Хорошо, что хоть не лысый!?» — любил говаривать густоволосый без единой сединки Боб.
А когда кто-то недоумевал по поводу этой фразы, пояснял: «Безработный, квартиры нет, денег — тоже. Будь к тому же ещё и лысина, хоть не живи!»
— Разговаривать в таком тоне дальше считаю невозможным! — выдал президент и поднялся.
— Как будет угодно, — привстал и Аттила. — Но, соблюдая кодекс джентльмена, не могу не сказать. Мне всё равно, у кого работать. Прямо отсюда я пойду к вашему конкуренту и за те же бабки предложу те же самые услуги.
— И он вас в отличие от меня прогонит.
— А возможно и нет!
— Почему же вы не пошли к нему сразу?
— На выбор повлияли впечатления детства.
— Не понял!
— Когда-то я тут отдыхал. До сих пор помню дурацкие ваши кричалки: «Мамтек не забуду вовек!».
— Мне надо посоветоваться с заместителями. Но уже сейчас я уверен, что они потребуют раскрыть хотя бы в общих чертах суть вашего замысла. Ну как?
— Советуйтесь!
— В таком случае вы пока свободны.
— Побродить по территории можно?
— Рита, — крикнул Алл, — Найди нашему гостю сопровождающего. Он когда-то тут отдыхал. Хочет вспомнить о приятном!
— Паша, займись! — шепнула Рита.
— Ещё чего, ноги трудить с утра пораньше!
— Шеф! А машину вызвать можно? — спросила Рита по внутренней линии.
Алл крикнул:
— Да! Да! И замов ко мне, причём всех! Срочно!
Выйдя из кабинета, Аттила странно осмотрелся и не менее загадочно пробормотал:
— Я знаю, что сойду на первой же остановке!
Усмехнулся Рите, подмигнул Паше и продолжил:
— Итоги всегда печальны, даже когда хороши!
По местному телевидению шёл фильм об одном из мамтековских конкурсов. Лучший вожатый Марат с камузом (губным орг’аном) в зубах исполнял танец своего алтайского народа, балансируя на самом краю одной из прибрежных скал Мама-Дага. Потом появился «Бронзовый монстр» в многотонном пальтишке. Снова Мама-Даг, тонущий в попсе, захлёбывающийся в мутном потоке масскультуры:

«Я ведь взрослая уже.
Ты целуй меня везде»

или

«Нас не догонят!»

Едва Паша и Аттила покинули приемную, через неё потянулись те, кому Алл доверял и с кем предпочитал советоваться в особо затруднительных ситуациях.

Верлибр — кличка заместителя по основной деятельности (поэта). Страсть к детям обнаружилась в нём в молодые совсем годы, когда он, второкурсник педучилища, проходил практику в начальной школе. Страдавший с юных лет эпилептоидными приступами, он, однако, не был ни безумцем, ни импотентом, но взрослые женщины его никогда не возбуждали. А вот мальчики до 10 лет приводили беднягу в любовный трепет. Причём ему даже не надо было дотрагиваться до них. Он довольствовался их обворожительным видом и «ласкающим смехом».
Верлибр — стихотворение без рифмы. То есть стих без созвучий на конце строки. Без конца, как незлобиво шутили по этому поводу соратники.
Тренд — главный врач мамтековской больницы, бывший ихтиолог,
Гейм — заместитель по культуре и развлечениям, бывший теннисист, навсегда дисквалифицированный за употребление стимуляторов.
Шверт — заведующий морем, в прошлом яхтсмен.
Брынза — инспектор отдела кадров.
Анод — инженер по коммуникациям.

— Читали?! — с отчаянием в голосе воскликнул Алл. В сердцах бросил на стол газету с отчёркнутым синим фламастером заголовком: «Киномошкара слетается на шару».
И тут же, демонстрируя свою феноменальную память, Верлибр процитировал по памяти: «Любой Фестиваль — хорошо отлаженный механизм отмывания денег. Особенно шоу. Но более всего фейерверки. На какую сумму улетело в небо зарядов: на сто или двадцать тысяч — поди, проверь!
— Что будем делать? Конкурент не жалеет средств на нашу дискредитацию! — вставил Сережа Гейм.
Приходя домой обедать, а делал он это всегда с точностью до минуты, сэр Гей, как его называли продвинутые вожатые, снимал телефонную трубку. Звонящий к нему думал, что этот сотрудник и в перерыв трудится.
А яйцеголовый Брынза с бурно курчавящимися от носа до паха вторичными половыми признаками, словно в бреду, пробурчал:

По осенней наледи
Мы выходим на люди.

— Сколько себя помню, — взорвался Алл, — вся жизнь моя — сплошной дискомфорт. В детстве у меня не было своего угла, отдельной постели. Вещи приходилось донашивать, поэтому они были мне часто велики. Поэтому брюки бывали непомерно широки, а штанины при этом затаптывались. Обувь нещадно жала или болталась на ноге. Рукава приходилось закатывать, даже на пальто, а полы мели тротуар...
Я вырос в постоянном недовольстве собой и жизнью.
Я не жалуюсь! Такая жизнь закалила мой характер. Поэтому я заявляю: конец этому, продолжающему уже несколько лет накату, надо положить немедленно!
— Но как? — в один голос спросили Тренд и Шверт.
— А что мои уважаемые морячки?
— Морячк’и или мор’ячки? — играя ударениями, осклабился Верлибр.
— За что ценю Вадика, — улыбнулся и Алл, — так это за то, что он гениально умеет разрядить обстановку.
— Спасибо, шеф! — скроил морду кролика Верлибр.— Тут вот у меня ещё одна публикация.
— Снова клеветон?!
— Как раз наоборот. Посмотрите?!
— Оставляй, если хорошая!

7.
Пыдпыдык! — кричит перелётная птица
(«Смена» № 13, 2001)
Это легко представить. Сначала всеобъемлющая планета в тунике из параллелей и меридианов. Следующая — величественна и пестра от ещё не полинявших косынок бывших союзных республик — мама по имени СНГ. За ней — в библейском жёлто-голубом сиянии нэнька Фанагория, а в самом сердце этой Вселенной — Мамтек.
Недавно крошке исполнилось 50 лет. Феномен юбиляра в том, что он, прожив полвека, так и остался ребёнком неопределённого возраста: то ли 9-ти, то ли 15-ти лет.
Это, так сказать, одно измерение Мамтека, в котором он предстаёт как всемирно известная детская здравница.
Но был и другой Мамтек — древний, почти мифический. Кроме того, есть и малоизвестный, несмотря на то, что побывали тут самые знаменитые и даже знаменательные люди своего времени.

Именем птицы, поющей колыбельную…
Первые поселенцы — появились они здесь ещё до н. э. эры — обратили внимание на то, что в живописном урочище перед отлётом за море ночуют перепёла, и назвали местность именем этой птицы
Перепел не поёт. Он вавакает, а потом кричит. У хорошего крикуна после вавакания — три колена боя со степовым хрипцом. Плохого крикуна зовут частохват. Оперенье перепела пёстрой ряби, но немногих и неярких цветов. Весь он серобуропёстрый, рябенький, полосатый, крапчатый. Название произошло от цвета: переполосый, то есть как бы клетчатый.
В средние века за обладание побережьем между мысом Вавака и Мама-Дагом соперничали десятки народов: гунны, скифы, хазары, греки, сколоты, римляне, генуэзцы... Приходили, теснили предшествующих и отступали, и смешивались, варились в этом пряном бульоне, то есть практически почти все оставались.
Уже в 19 веке селение Пыдпыдык становится частным владением. Меняя владельцев, имение постепенно превращается в место элитарного отдыха.
В 1820 году здесь промелькнул блистательный и гонимый Пушкин. Спустя пять лет «с чувством, с толком, с расстановкой» гостили Грибоедов и Мицкевич. В 1937 году загорал и бросал камешки в море сам наследник цесаревич, будущий император Александр II со своим поэтом-воспитателем В.А. Жуковским.
Двадцатый век открыли в апартаментах «Пыдпыдык» будущий первый из русских писателей лауреат Нобелевской премии Иван Бунин, его собратья по перу Александр Куприн, Антон Чехов, великие художники Суриков, Коровин, бас двадцатого века Фёдор Шаляпин.
В канун первой мировой войны лечил нервы Николай II, наведывался эмир Бухарский.
Потом настал черёд новых хозяев жизни: «Пыдпыдык» стал санаторием ВЦИК СССР. В разные времена тут бывали Н.К. Крупская, А.М. Горький, Эрнст Тельман, Георгий Димитров.
Теперь роскошный дворец является музейно-выставочным комплексом, где разместятся только экспонаты, подаренные выдающимися гостями курорта в разные времена и эпохи.
Среди семисот человек, посетивших «Мамтек» по приглашению и «самотёком», были первый всероссийский староста М.И. Калинин, первый красный командир С.М. Будённый, первый космонавт планеты Юрий Гагарин, писатели, художники, композиторы, академики, спортсмены, политики, короли, императоры, артисты, генсеки, министры, покорители полюсов.
«Пыдпыдык» — так сегодня называется один из 10 лагерей «Мамтека». И славится гротом Поэтов. В нём беспрерывно звучат бессмертные стихи. Даже когда заканчиваются поэтические, конкурсы, юбилейные чтения. Надо лишь хорошенько прислушаться к лепету волн, идущих из вечности в бухту. Ещё тут можно внимать непревзойдённому гласу Шаляпина, особенно когда море штормит, разбиваясь о скалу, на которой великий маэстро мечтал построить «Башню а капелла».
Эстафету от громогласного мечтателя принял «Красный Крест», арендовавший 100 десятин Пыдпыдыкского побережья с его пляжами, дачами, парками и лесами. Вплоть до Второй мировой войны тут были ведомственные пансионаты и Лесная школа для больных туберкулёзом детей-сирот. «Мамтек» — такое название получила Пионерская республика, ознаменовав международную эпоху, начавшуюся в 1951 году с десяти палаток, подаренных женой У. Черчилля, в которых и разместились 180 ребятишек, привезённых сюда из Москвы, Киева, Поволжья и Фанагории.
За 50 лет существования «Мамтека» здесь побывало более полмиллиона детей из 111 стран мира. Всемирно известная детская здравница пережила несколько периодов развития. Некоторое время была даже санаторием для физически ослабленных детей. Затем «Мамтек» стал школой пионерского актива, феноменально оснащённым полигоном интернационального общения и дружбы народов.
Начиная с 1951 года, «Мамтек» видел всякое: и разруху, и голод, которые повторились в 60-х. Право попасть сюда заслуживалось отличной учёбой, высокой общественной активностью, выдающимися талантами и достижениями во всех сферах детского творчества.
В наши дни «Мамтек» функционирует в основном благодаря заботам государства и коммерческим доходам. Попасть хотя бы раз в жизни в его фешенебельные условия, могут не только те, кто в состоянии заплатить за путёвку около 400 долларов, но обладатели другого достояния — более дорогого, нежели деньги, — таланта.
Сегодня здесь на ребят не «давят». Никто больше не загоняет их строем на торжественные мероприятия в честь прибытия какого-нибудь партийного бонзы. Не «тянут» больше детей и в политику. Новые подходы пришли на смену старым установкам. Одним из таких проектов стала концепция воспитания, разработанная Аллом Давыдовичем Аллом — президентом Мамтека, членкором Академии педагогических наук. Уже несколько лет кряду здесь проходят международные педагогические конкурсы, которые приезжают оценивать эксперты из Европы, Азии и Америки.
Отказавшись от политстандартов, ограничивающих творческий поиск, здесь формируют такого человека, который бы в новых условиях мог стать не только предприимчивой личностью, но и лидером.
Всё это плоды весьма болезненной школы выживания, которую прошёл «Мамтек».
В начале лжереформ его едва не растащили на гостиницы, пансионаты и резиденции для новых русских и нерусских. Пришлось вести борьбу даже за имя собственное. Чуть было не возник ещё один «Мамтек» в Австралии. Для того, чтобы заполучить право так же именовать тамошний новый туркурорт, даже приезжал советник посольства, некогда эмигрировавший в Австралию уроженец этих мест. Славного имени никто никому не отдал. Были и нецивилизованные «наезды», в том числе на самого президента Мамтека. Группа людей вошла в кабинет и, расположившись весьма впечатляющим образом, заявила: «Последняя смена закончилось! Пора по домам! Сколько тебе надобно на дорогу — десять тысяч долларов? Сто или весь миллион?!» Мужество и хладнокровие руководителя, умение выиграть время и найти могущественного покровителя в лице государства спасли жизнь нашему Мамтеку. Был и откровенный разбой. Московская фирма «Натюрморт» сфальсифицировала более 1000 путёвок на летние смены. В день отбытия первой группы в Мамтек «предприимчивый посредник» исчез с полумиллионной прибылью в долларах. Нередки скандалы и с подлинными путёвками, когда их получают не дети, пострадавшие в Чернобыле, а чада высокопоставленных чиновников. Десятки уголовных дел по нарушениям в распределении бесплатных путёвок заведено по всей России, Украине, и даже в Фанагории.
Но все эти дела неинтересны тем, кому никогда не суждено и, тем более тем, кому посчастливится побывать в Мамтеке.
Начинающиеся здесь с первых дней лета мероприятия продолжаются до самой осени. Кинофестиваль, конкурс танца, космофестиваль, праздники фольклора, хорового пения, спорта, встречи с великими артистами, учёными, космонавтами, политиками... В дни юбилея мамтековцы чествовали своих ветеранов — тех, кто тут работал, и тех, кто отдыхал в разные годы, а также гостей из Киева, Москвы и других градов и весей мира.
К юбилею Международный детский центр обновил материальную базу и помолодел. Хочется думать, что самое худшее у Мамтека позади.

Флаг над Мама-Дагом
Эколого-ландшафтные паломники всех возрастов из разных концов СНГ до сих пор (правда, теперь не в таком количестве) являются сюда послушать соловьиную всенощную в начале первого летнего заезда и вечернее «спать пора» перелётной перепёлки в сентябре. Открывая летний сезон, мальчишки и девчонки, прибывшие сюда на первую смену, взбираются по узкой горной тропе на спину легендарной Мам-горы, чтобы поднять флаг очередного лета. Там он призывно трепещет на всех ветрах и хорошо виден с акватории.
Мама-Даг — это легендарный монстр, воспетый на все лады и на всех наречиях.
Каким бы талантливым ни оказался наш имиджмейкер, будь он и семи пядей во лбу, обладай хоть ума палатой, воспетый им детский курорт недолго сможет продержаться на крутой вершине востребованности, если внутри Мамтека всё будет идти по старинке. То есть, если здесь не ускорится педагогическая эволюция. Именно здесь, где сконцентрированы лучшие традиции, опыт, кадры, умы... следует готовить направление «главного удара». Где, как не в нынешнем Мамтеке, пережившем такие потрясения, знающем такие взлёты и падения, и созидать новую науку о детях, рождаться новейшей педагогике.
Так или примерно так подумали здесь на переломе эпох. Вдумчивый анализ привёл местных специалистов к необходимости разработки стратегической «Программы развития Мамтека», предусматривающей организацию на его базе специального социокультурного пространства, которое обусловило бы в своих пределах воспитание современной личности.
На сессии Международной конференции по образованию в Женеве, в которой приняли участие представители 135 стран — членов ЮНЕСКО, пройдя апробацию у опытных экспертов, была одобрена основная идея этого документа: «Признак высокой культуры — умение сожительства всех со всеми!» Обогащённый международным опытом метод не мог не выплеснуться за рамки Мамтека. В 1999 году вокруг Мамтека консолидируются детские лагеря Фанагории, затем к ним присоединяются украинские и российские лагеря из 25 областей. Мамтек также становится инициатором создания международной благотворительной общественно-педагогической организации, куда вошло сразу несколько стран.
«Учимся всю жизнь!» — ещё одна плодотворная идея. Оригинальность новшества в закольцованности цепочки: ясли-сад — школа — вуз. С младенческого возраста детям прививается толерантность и, если хотите, христианское всепрощенчество, что позволит со временем получить общество, базирующееся на великодушии и любви.
Именно эта идея и положена в основу Программы «21 век». Руководители различных образовательных структур, учёные, объединённые ею, стремятся найти ответ на вопрос: «Какой ребёнок нужен школе 21 века?» В обсуждении, поставленной Мамтеком проблемы участвуют представители Беларуси, Германии, Италии, Словакии, США, России, Китая... всех назвать просто немыслимо, так их много. Своеобразие этого педсовета ещё и в том, что в ходе дискуссий от встречи к встрече формируется и оттачивается уникальная система повышения педагогической квалификации. Озадаченные «созиданием человека культуры», лучшие педагоги мира сегодня наполняют новым эффективным содержанием ими же сотворённые формы воздействия на ребёнка.
Продолжая цитату из юбилейной статьи президента Мамтека Алла Давыдовича Алла, мы не можем отказать себе в удовольствии повторить вслед за ним: «У нас не может быть другого выбора, потому что подрастающее поколение требует своё. Наша задача — выяснить, чего же дитя хочет от будущего?!» Я убеждён, что мы найдём ответ на этот вопрос.
Лев Капустовский,
писатель


8. Легенда
В далёкие времена обитали в этих местах мамы. Людей эти звери ненавидели, потому что те охотились на них и уничтожили их подруг. Человека они протыкали бивнями и растаптывали стволоподобными ногами. Люди избегали туда заходить. И места эти окончательно одичали.
Когда однажды в эти горы ушла и там потерялась девочка, никто не осмелился её разыскивать. Она долго бродила в лесу, плакала, звала на помощь, пока не накликала к себе мам. Завидев крошку, они поначалу опешили, такого маленького человека им никогда не приходилось встречать. Быть может, это и не человек вовсе, подумали они и не стали убивать безобидное существо. Окружив её, они повели пленницу к себе в пещеру.
Прошло немало лет, прежде чем жестокие звери убедились, что всё-таки приёмыш их человеческого происхождения. К тому времени они полюбили девочку за весёлый нрав, красоту и дружелюбие.
Однажды, когда мамы ушли в дальние ущелья покормиться, разыгрался сильный шторм. Обвалы и селевые потоки на три дня и три ночи перекрыли тропы в горах. Едва шторм стих и море снова засверкало бирюзой, девушка вышла собирать выброшенные на берег янтарь, изумруды, аметисты и другие драгоценные камешки.
За Третьим скалистым выступом она и наткнулась на тело юноши, выброшенное волной. Он был красив и молод. Девушка обняла его и заплакала. Юноша вздохнул, открыл серые, как перо перепёлки, глаза.
Он был слаб, избит прибоем, потому едва смог шевелить губами. Девушка увидела улыбку юноши и полюбила его.
А в это время уже слышалась тяжелая поступь мам. Сквозь буреломы и завалы они возвращались домой.
Девушка изо всех сил потащила моряка в ближайший грот. Он был глубок и столь мал, что гигантским мамам нельзя было даже заглянуть в него.
Много дней и ночей тайком выхаживала девушка своего друга. Он тоже полюбил её и не представлял дальнейшей жизни без своей спасительницы.
Однажды, когда юноша уже стал на ноги, они решили покинуть берег мам вместе. Стали собирать ветви, чтобы строить плот. Вскоре всё было готово: плот, запасы воды и пищи. Оставалось дождаться удобного момента, когда звери уйдут подальше в горы.
Наконец такой случай подвернулся, и влюблённая парочка вытолкнула плот из грота.
Они отдалились от берега уже достаточно далеко, чтобы их можно было разглядеть снизу. Но вот с высоты гор бегство предстало как на ладони. Мамы взревели и бросились к воде. Одни пытались плыть, но были слишком массивны и утонули, другие стали крушить лес, но у них не было рук, чтобы связать плоты. А самый старый, огромный великан, войдя в море по грудь, принялся пить его, полагая, что сможет всосать беглецов вместе с мошной струёй воды, клокочущей в его глотке. Так стоял он и пил до тех пор, пока не посинел.
С тех пор и называется эта базальтовая гора Мама-Даг.


9.
— Куда направимся? — плохо скрывая недовольство, спросил Паша.
— Поехали к бассейну, Чижик-пыжик, — весело глянул на милиционера Аттила.
— Я совсем не против ласкательных существительных, — ответил слегка помягчевший Паша, — но откуда вы знаете мою фамилию?
— Я бы уточнил — кличку!
— Да, так меня прозывали в детстве. И я крепко обижался.
— И частенько получал при попытке отстоять своё достоинство, не так ли?
— Но откуда?..
— От верблюда, — Паша ты моя!
Паша ударил по тормозам:
— Послушай, не знаю кто ты, но я давно не мальчик...
— Я знаю, что ты не мальчик, а девочка, — рассмеялся Аттила.— Я даже помню, когда, где и как ты проходил свою инициацию. Так, кажется, у вас называется этот процесс?
— Не пронимаю, о чём это вы? — мягко тронул потрепанный милицейский газик Паша.
Подрулив к Шоу-центру, в котором располагался и плавательный бассейн, Паша, извинившись, срочно ненадолго исчез.
Пока Аттила искал плаврука. Человека, когда-то не только научившего плавать, но и спасшего Аттилу от того, от чего в свое время никто не смог оградить Чижика-Пыжика.
Валторна сильно сдал. Годы взяли своё. Разумеется, он далеко не сразу вспомнил мальчонку, всей душой привязавшегося к нему на целый месяц. Постаревший, но бодрый и прямой, как то свойственно людям, постоянно пользующимся водными процедурами, скрытый педофил, так никогда и не посмевший переступить нравственную черту, драил стены пустого бассейна.
— Бог в помощь! — подал голос Аттила.
— Бог бы помог, если б я занемог! — откликнулся Валторна, устало разгибаясь.
— По вас не скажешь!
— Слава Богу, здоровье в порядке, спасибо зарядке! — настороженно всматривался Валторна в незнакомца.
Персонал Мамтека имел на все случаи жизни строжайшие инструкции поведения. Особенно в общении с незнакомыми, тем более неожиданно появившимися на территории лицами. С точки зрения начальства детское учреждение сродни режимному. Чужие могут нести угрозу имуществу, опасность здоровью, а то и жизни детей. Это, так сказать, внешний вид правил, по которым жил Мамтек. За фасадом их скрывались многие другие причины, из-за коих нахождение на территории посторонних категорически не приветствовалось.
— Кто вы такой будете? — следуя инструкции, вежливо поинтересовался Викторник.
— Я гость вашего президента.
— Вас кто-то сопровождает?
— Чижик!
— А! — Глаза старика потеплели. — Ясно, очень приятно. И что же вас интересует в моем хозяйстве?
— Вы!

Между тем Паша наконец дозвонился из служебки в управление.
— Срочно соедини с шефом!
— Что-то стряслось? — тревожно спросила Рита!
— Стряслось!
— У него там народу куча.
— И всё-таки!
— Ну, смотри! Сам не нарвись и меня не подставь. Шеф сегодня не в духе.
— Ну что там? — раздраженно спросила трубка.
— Он провокатор. Прислан вынюхать всё, что можно и не можно.
— С чего такой вывод?
— Намеренно продемонстрировал свою некоторую информированность.
— Иди к нему немедленно. Кстати, где вы сейчас?
— В бассейне.
— Что он там забыл?
— С дедом беседует?
— Да ты что?!
— Вот именно, что...
— Иди и ни на шаг от него.

Бегущего со всех ног Пашу окликнул Обжора:
— Какие новости, Чижик?
— Извини, спешу!
— Говорят, в «Лесном» пополнение.
— Что-то такое слыхал. Прости, у меня спецзадание.
— Так вот, говорят, просто феноменальный кадр. Искусный игрец на губной гармони.
(Обжора — толстый грязный киномеханик, поглощающий в один присест три столовских порции; моется только в шабаш).

Аттила, похоже, больше ничем и никем интересоваться не желал. С появлением Паши он ещё некоторое время поперебрасывался с Валторной словами ни о чем, сорвал едва начавший желтеть лимон — карликовые эти деревца то там, то сям корявились тут по кадкам — и попросил отвезти его обратно в управление.
Узнав, что совещание у президента продолжается, поигрывая источающим экзотический аромат плодом, спросил Риту, где можно воспользоваться электронной почтой.
— Но и на это необходима санкция.
— Вот как?
— У нас так! — не без сарказма парировала Рита. — Если не верите, можете удостовериться сами. Сервер за углом, налево.
В компьютерной толклось несколько человек. Пожилая дама из управления, Ната Михайловна Червей, имеющая гарем только из 19- летних мальчиков, некрасивая, с мелкими шрамами на лице; режиссёр-эпигон — маленький, с короткой (облегающей, словно нарисованной) бородкой Донжуана, погружённый в себя, словно под наркокайфом, чистоплюй и чистоплотный — о таких говорят «пассивный», грязнули же — активные, поскольку им наплевать на тех, кто им готов отдаться.
Однако никто из них к машинам не прикасался. Да и все они были выключены. Все, похоже, кого-то ждали. И он появился — толстяк по кличке Хакер, босой, с грязными ногами, не стриженными (в трауре) ногтями. Обычно спящий, словно аристократ, до полудня, в тот день он появился необъяснимо рано.
— Мне надо отправить послание, — бесцеремонно разглядывая неумытую образину Хакера, сказал Аттила.
— Ну а кто ты такой будешь?
— Новый сотрудник.
— Ничего не знаю.
— А тебе и не надо знать!
Аттила подошёл к ближайшей машине, чтобы запустить.
Тут же перед ним, словно шлагбаум, возникла нога Хакера.
— Ну, от тебя и разит, приятель! Видать, сам не помнишь, когда в последний раз мылся.
— Возмутительно! — взвизгнул Дон.
— Так у нас ещё никто не начинал, — подпряглась Дама Червей.
— И не кончал! — спокойно, словно выпад Аттилы касался отнюдь не его, сказал Хакер. — И неожиданно для всех запустил компьютер.
Аттила же милостью этой решил воспользоваться позже — после того, как вторично побывает у президента. О чем и уведомил гопкомпанию.
Он помнил и тех, и этих. А вот они в бородаче (разумеется, кроме Валторны, которому Аттила открылся) так и не узнали мальчишку, который в своё время доставил Мамтеку массу проблем.
А было тогда здесь довольно неблагозвучное дело. Одна из вожатых изнасиловала десятилетнюю девочку. Свидетелями чему были двое мальчишек: тот самый Чижик-Пыжик и Аттила. Правда. Паша вскоре от показаний своих отказался, а непреклонный Аттила вдруг так серьёзно заболел, что был срочно госпитализирован, а затем санавиацией переправлен в клинику по месту жительства. Насильница тоже куда-то исчезла. Когда же мальчишка выздоровел, родители его категорически отказались участвовать в следствии. Вскоре семья поменяла адрес. Отец купил квартиру, и семья перебралась из поселка в город.
Именно этими давними фактами изнасилования и последовавшего за тем откупа, он и намеревался поприжать Алла в случае отказа последнего произвести окончательную оплату за предлагаемый Аттилой пиар.

— Где там наш дорогой гость?! Пусть заходит! — распорядился в трубку внутренней линии Алл, ещё раз оглядев свой совет.
— Алл Давыдович! — заполошно отозвалась через некоторое время Рита. — Он будет разговаривать только с вами. Причем тет-а-тет.
— Серьёзный сегодня у нас клиент! — отключившись от связи, произнёс Алл.
— Может, его послать и все дела! — неуверенно обронил Гейм.
— Такими кадрами не разбрасываются, — возразил Брынза и принялся протирать стекла очков, поочередно дыша на них и обнажая несвежие зубы неуёмного курильщика.
— Чует сердце — это шанс. Быть может, последний, — вернул себе инициативу Алл. — За двадцать миллионов в смену я готов заключить контракт с самим дьяволом.
— Баксов, баксов! — добавил Верлибр, предупреждая неизбежный в устах вечно ничего до конца не понимающего Анода уточняющий вопрос.
— С такими средствами жить можно! — дошло, наконец, до Анода, из-за чего этот сыр-бор горит вот уже больше часа/
— Так что все по-быстрому вон! — замахал руками Алл.— Да не совсем. Рита заведёт вас с той стороны, через конференц-зал. Я включу радио. Всё и услышите.
Вышли, демонстрируя вежливое неудовольствие.
Пока Аттила усаживался поудобнее, потому что знал — разговор будет не коротким, Рита проводила банду в смежную с кабинетом рабочую спальню Алла.
— Мы решили согласиться с вашим предложением. А поскольку не знаем, как вы будете его воплощать в жизнь, намерены произвести оплату услуги только после того, как убедимся, что дело в шляпе.
— У вас несовременный взгляд на дело, господин президент. Тезис о деле, которое прочно лишь потому, что под ним струится кровь, устарел. То, что я вам предлагаю — вариант абсолютно бескровный...
Перебил его звонок. Рита, дозвонившаяся по поручению шефа до Валторны, сообщала, что более десяти лет назад уверенно развалившийся в кресле человек и в самом деле четырнадцатилетним подростком отдыхал в Мамтеке.
Первая часть замысла, о котором он уговорился с Валторной, сработала. Это Аттила понял, когда поймал настороженно испытующий, но помягчевший взгляд хозяина.
— И где будет эпицентр воплощения проекта?
— Работать буду не здесь.
— Жаль, что у нас не будет возможности видеть, как вы это делаете.
— Любопытство или желание проконтролировать?
— Такие деньги без присмотра не оставляют!
— Предоплата мизерная. И не говорите мне, что у вас их нет.
— Откуда в Мамтеке лишние деньги?! Мы пять лет на подсосе.
— Хорошее слово. Очень вам подходящее. И все-таки я хочу вам аргументированно возразить.
— Пожалуйста!
— В таком случае, выключите радио. Не хочется вас подставлять.
Алл покраснел и нажал на кнопку.
— Господин президент, три супермагазина на Крещатике, не считая мелочных киосков в Крыму, давно сделали вас одним из самых богатых торгашей в стране. Уже сегодня вы бы могли купить яхту, самолёт. Но вы не можете задекларировать даже часть бабок, на которых вы сидите. Моя услуга сделает вас баснословно богатым. Так что выкладывай, паря, аванс. Причём сейчас, и я поехал.
— Это что рэкет?
— Джентльменское соглашение.
Алл закрыл глаза и принялся раскачиваться. И тут Аттила увидел, как с него сползла та самая маска, тайну которой он так тщательно и столь успешно прятал даже от самых близких своих наперсников.
— По весенней наледи мы выходим на люди! — бормотал он при этом.
Потом зевнул, словно проснувшись, огладил ладонями лицо, как мусульманин после молитвы, и сказал:
— Я верю тебе! — достал ключ, пошел в угол, открыл сейф и не считая вывалил на стол груду пачек из бледно-зелёных купюр.
Аттила смахнул их в загодя приготовленный полиэтиленовый мешок. И уже уходя, не поворачиваясь, сказал:
— Надеюсь, благоразумие, господин президент, вам не изменит и в дальнейшем.


10.
Алл быстро повернул ключ двери в спальню, отправляя участников засады тем же путём, каким они попали в его рабочую спальню.
Однако всезнайке, только что покинувшему кабинет президента, ни за что было не догадаться, что помимо радио была включена ещё и видеокамера.
Алл включил телеобменник. На плоском стекле экрана возникла хмуробровая личность. Криво и слегка грустно улыбнулась и плохо скрытой завистью произнесла:
— Нам бы такого бойца, Алик!
— Это тебе не Верлибр!
— Как же изумительно он тебя поимел, Алик!
— Хорошо тебе зубоскалить! Одно дело считать денежки, что мы тут в поте души своей добываем, другое так вот отбиваться! — надулся Алл.
— Не обижаться, учиться надо. И тебе, и мне, и всем.
— Думаешь, кинул?
— Не похоже!
— Так работают профессионалы!
— Ну и что будем делать дальше?
— Ждать!
— Думаешь, вернётся?
— А как же? Такие деньги не дарят?
— Разумеется, ты не о предоплате?
— За десять процентов этот пиарщик пройдёт на всё.
— А мы?
— И мы тоже! Но прежде всего надо как следует поговорить с банщиком. Почему он его помнит? А мы нет?
— Он его плавать учил.
— Мало ли кого он учил! Может быть, их связывают более существенные отношения?
— Если так, то с ним надо поступить по-свойски!
— Ведь больше никого наш профессионал увидеть в Мамтеке не пожелал.
— Найдешь время, зайди — продолжим тему.
— Если ты не против, я к нему направлю бабушку Кудактало. Она мой лучший агент!
— Лучший-то лучший. А прокололась снова.
— Что там снова?
— Из «Лесного» служебная записка — мол, пришла, навела шороху, запугала всех. И те — от греха подальше — загрузили её «ножками Буша».
— У каждого свои недостатки!
— Польза от бабушки Кудактало перекрывает все эти её странности, не так ли?
— Петя Краус так не считает, грозится отправить её на пенсию.
— Жаль, что его мы не можем отправить куда бы то ни было.
— Без него нам зарез!
— Направь к нему Пазуху. Пусть тот накачает как следует и сдаст тебе же. На пару месяцев, выбьешь из него спесь.
— И ещё есть предмет. Разведка донесла, что к нам приедет ревизор! Надо бы срочно выяснить кто это!
Экран погас. Алл снял маску и утёр заслезившиеся, как после крутой луковицы, морщинистые свои глаза мученика.


11.
— Ну что, ребята! — лаская загривки подвывающих от радости зверей, сказал Аттила. — Сегодня у нас баня с черникой.
Четвероногие купальщики нетерпеливо суетились около Хозяина, набирающего ванну. Поверх шампуни Аттила на этот раз опрокинул в воду два флакона черничного сока. В такой купели окрас, особенно у волчат, приобрёл удивительный — едва ли не аквамариновый цвет.
Прекрасные в Мамтеке
Портвейн и чебуреки, —

напевал Аттила, избавляясь от бороды, теперь, по возвращении, ставшей ненужной. Некоторое время он любовался усами, делавшими его весьма сексапильным брюнетом, понимая, что и от них следует отказаться.
Управившись с домашними делами, позвонил однокашнику:
— Дэн, что-то я давно тебя не слышу. Как плохи наши дела?
— Хуже некуда! — приятель ответил откуда-то с дороги. Голос дрожал — то ли дорога была плохая, то ли мобильная связь никуда не годилась.
— Даже так. А я как раз созрел тебе должок отдать.
— Должок?! — Аттила хорошо знал своего товарища. Во всяком случае, мог отличить искреннее удивление от деланного. Интонация была подлинной. Видимо, у Дэна и в самом деле возникли серьёзные проблемы, если он забыл о деньгах, которые более года Аттила никак не мог ему вернуть.
— Ещё утром я был пуст, а сейчас готов отдать сполна. Но при условии...
— Никаких «но», ты же знаешь, я уезжаю...
— Ладно, не по телефону. Встречаемся через час в нашем заведении.
Аттила знал, что верный однокашник непременно опоздает, но чтобы настолько, не ожидал.
— Я жду тебя битый час! Ты не спешишь, словно это ты мне должен!
— Как сказать, не исключено, что скоро буду я у тебя просить. — Вид у респектабельного Дэна был не из лучших. Обычно подтянутый и вальяжный, он выглядел лет на десять старше. За время, что друзья не виделись, он распустил живот, был плохо выбрит. И что самое невероятное для него — был в нечищеных ботинках.
Сел в тёмном углу забегаловки, памятной для обоих ещё со студенческих времён. Аттила в отличие от Дэна выглядел наилучшим образом. Подстрижен, в рубашке апаш, в сверкающих полуботинках.
— А ты, я смотрю, в совершенно летнем наряде! — ставя локти на край плохо прибранного столика, невесело сказал Дэн.
— Так на улице почти что лето. — Аттила наслаждался возвратившейся к нему гармонией. Его радовало все. И цвет пива, золотящегося в гранёном бокале, и даже отшлифованная завсегдатаями лавка, по которой хотелось поерзать.
— Да, жаркий у меня денёк... деньки!
— В чём дело?
— На меня накат.
— Кто?
— Догадываюсь, но не уверен. Конкурент. У меня хотят забрать гостиницу.
— Какую? Их у тебя, кажется, три?
— Пять.
— Как время летит!
— Ту, что в лесу!
— То есть самую доходную?
— Там у меня и автостоянка, и мойка, и конный маршрут.
— Очень хорошо, что в лесу!
— Чем же?
— Для моего проекта хорошо. Если бы в городе, я бы ничем не смог тебе помочь.
— Ничего не понимаю.
— А тебе и не надо. Но сначала покончим с долгом. Вот, забирай. — Аттила пол