Это случилось на презентации книги моей старшей дочери. Мы усаживались небольшой группой близких людей сфотографироваться. Сначала я услышал дыхание. И подумал, что в затылок мне дышит мой счастливый ребенок. Такое оно было легкое и знакомое по духу. Не оборачиваясь, отыскал, витавшую у меня над головой, руку и положил себе на плечо. И почувствовал, под своей ладонью, совсем другое биение и тепло. Я покосился. К сердцу моему легко скользнула и припала тонкая в запястье, с длинными пальчиками рука. Бывают, знаете ли, такие, как бы светящиеся изнутри матово-белым, руки. Мне стало жарко. Давно, а возможно, никогда в жизни, я не испытывал столь волнительной нежности, которую излучала эта восхитительная длань.
–Кто ты? – возникло во мне и несколько раз повторилось, словно мантра.
Фотограф сделал свое. И я, боясь спугнуть счастье, медленно обернулся.
О таких говорят: русская красавица. Я в тот момент не думал ни о ее возрасте, ибо в мои лета эта мысль приходит первой, когда мы видим перед собой красивую женщину; ни о причинах, побудивших ее прикоснуться ко мне. Я вообще ни о чем не думал. Я любовался овальным, почти круглым лицом с ямочкой на правой щеке. Она улыбалась и глаза ее – большие и синие – сияли… Ее рот… эти – невероятной белизны зубы, яркие без помады губы… И рыжие волосы, ниспадающие на покатые узкие плечи… Я, как мне кажется, в течение нескольких секунд разглядел ее всю. И грудь, спокойно дышащую, под тонкой сиреневой майкой, и стройные ноги, хотя мы стояли вплотную…. Казалось, весь мой несчастный организм, потрясенный этим чудом, превратился вдруг в большое зрение, жадно вбирающее в себя открывшийся мир…
Я дышал ее ароматом. О нет, это были не духи, не туалетная вода или изысканный дезодорант… Сама она не пахла, но так пахнет озоном природа, ослепленная молнией…
–Кто ты? – спросил я, но только после того, как мы словно привязанные друг к другу, прошли в зал и сели рядом за пиршественный стол презентации.
Усмехнувшись, она взяла пальчиками черную большую оливку и, пожевав, проглотила с косточкой.
«Ты подруга моей дочери! – осенило меня. – Вы учились вместе…»
Мне стало как-то сразу не по себе. «Значит, она ровесница моего ребенка!»
Однако восторг еще не успел улетучиться, как подошла виновница торжества. Поздоровалась и попросила меня их познакомить. Дочка у меня не дурнушка. Я всегда гордился ее гармоничной фигуркой, светом ее глаз, манерами и легкостью, которые ей помогают ориентироваться в нашей дремучей жизни. Я вижу в ней те приятные и полезные свойства, которыми обладал некогда сам, а потом как-то незаметно для себя раз и навсегда утратил…
Осознавая, что эти двое не знакомы, я снова обрел гармонию, которую чуть было только что не погубил. Дочь отошла к другим своим гостям, а я, боясь испортить свой личный праздник, лишь слегка пригубил бокал Каберне.
– Господи, как же она выросла! – услышал я рядом. И поразился, до сих пор моя дама не произнесла ни звука.
Но в таком случае, как же она ответила дочери, когда я представлял их друг дружке?
Неужели промолчала? Выходит, что да. Я ведь и сам до сих пор так и не знаю ее имени…
–А зовут меня, как тебя.
–Мы тезки?! Надо же, какое совпадение!
–Совпадение?! – И она снова как-то по-своему усмехнулась.
–Ты говоришь о моей девочке так, словно давно ее знаешь… – наконец я вернулся, чтобы связать концы с концами.
–Еще бы! Я твою радость знаю от самого первого дня ее жизни.
–Как?! – Изумился я и хотел спросить: «А сколько же тебе самой, в таком случае, лет?!» Но тут же спохватился: невежливо интересоваться возрастом женщины, даже если она так юно выглядит.
Машинально я хлопнул весь бокал вина. Поперхнулся. Глаза мои увлажнились… И мне стало неловко…
– Но как? – выдохнул я. Не продолжать эту тему был свыше моих сил.
–А тебе пора бы с этим делом завязывать, – она прикоснулась ослепительным своим пальчиком к высокой своей шее возле сонной артерии…– Не юноша, ведь…
– Если ты будешь мне делать такие замечания, я на тебе не женюсь, – вдруг снахальничал я банально.
На что она из деликатности никак не отреагировала, но продолжала свое.
– Покончить с этим весьма просто! Пить не более трех бокалов сухого красного за весь праздник. Хмельно и для сердца поддержка… И никакого похмельного синдрома…
– Знаю!
– Знать – не всегда мочь.
– И это я знаю…
– Я знаю, что это и многое другое ты знаешь… что ты умница и очень добрый, но только не к себе.
Она приблизила ко мне свое милое лицо и поцеловала в висок. У меня закружилась голова… И я всхлипнул… Через мгновенье я плакал навзрыд… До боли в груди под ложечкой.
– Тебе больно, потому что ты хочешь спрятать свой плач… Не надо так делать? Никогда ничего не надо прятать… Это вредно. Можно диафрагму порвать…
– Что-то новенькое? – стал успокаиваться я. Кажется, вокруг никто ничего не заметил. Все, как всегда это бывает в подобных застольях, были заняты собой. Пили, ели… и говорили, не слушая друг друга.
Я потянулся взять салфетку. Но она уже утирала мне лицо своими легкими ладонями. Так делала мама, когда я обиженный прибегал домой, пожаловаться на несправедливость улицы.
«Кто ты?!» – снова и снова звучало во мне. Но я знал, что хочу спросить о другом. Но вот о чем, никак не мог вспомнить.
– Ты выпей. Выпей! Сказала она мне. Сегодня еще раз, как следует, напейся…
– Почему?! – испуганно, едва владея речью, спросил я.
– Потому что напоследок.
– Что значит, напоследок? Я что умру?
– Потому, что так больше ты пить не будешь никогда.
«Ясно!» – осенило меня. – Дочка пригласила психотерапевта - нарколога, словом, специалиста, который меня гипнотизирует, чтобы дать моему пьянству бой…
Мне сразу же полегчало. И я, уставившись на свою восхитительную незнакомку, подумал: «Эх, если бы она появилась в моей жизни раньше?!»

–Скажи мне прямо – я алкоголик?
–Вовсе нет.
– Но я много пью.
– Что значит много?!
– То есть, я напиваюсь.
– Это другое дело…
Мы уже шли какими-то переулками Старого города.
– Ты напиваешься не от алкоголизма. А от одиночества…
–Неправда! У меня есть дочь. Другие дети… В конце-концов, жена…
– Вот именно, что в конце-концов… – она крепко держала меня под руку, уверенно ведя одной только ей известным лабиринтом трущоб.
– Куда ты меня тащишь?
– К себе…
«Ну вот, – засокрушался я, – так всегда, как только что-то наклюнется, обязательно наклюкаюсь. А все почему? Да потому, что не умею смотреть в перспективу. Пора бы знать, несчастный, если к тебе просто так, за здорово живешь, подошла женщина, значит, это неспроста, значит что-то ей от тебя надобно…. А что если она тебя давно и страстно любит??? Наконец, подвернулся момент, она решилась, а ты… а ты лыка не вяжешь… Эхма!»
– Слушай, рыжая, остановись! Дальше я не пойду!
– Почему? – даже не изумилась она.
–Я не знаю, кто ты и зачем я тебе понадобился. Сейчас ты тормознёшь машину и я уеду…
«Хотел сказать – домой, но осекся, поскольку, дома-то как такового у меня давно уже не было. То место, где я ночую, домом своим назвать у меня язык не поворачивается. Так – просто адрес, временное место жительства… где я никому не дорог и мне от некоторых пор тоже никто не нужен».
–Не хочу. Неудобно мне в таком состоянии… Ты с кем-то там живешь?
–С детьми…
– Большие?
–Крошки…
– И сколько их у тебя?
– Пятеро.
–Надо же! Впрямь, как у моей мамы… Когда ж ты успела?
–Божье дело – нехитрое…
–Все - то у тебя просто…
– А у тебя разве нет?
–Как видишь… Семьи нет. Пьянствую… Никому не нужен…
–Только не надо! – Сказала она. И я, не видя в темном проулке ее лицо, почувствовал: она снова усмехается – странно и непостижимо.
– Ну и где же папа этих твоих крошек?
–Он всегда рядом…
–Ну и зачем ты меня, в таком случае, туда тащишь? Захотелось неприятностей?!
– Никаких неприятностей не будет. Он тебя тоже любит, еще сильнее, нежели я…
«Кошмар! – Пронеслась у меня запоздалая опаска, – В какую нелепость на этот раз меня угораздило?!
Бывали у меня стычки с ревнивцами: действующими мужьями и давно оставившими своих жен, но продолжающими преследовать их, не давая тем возможности снова устроить свою жизнь… Бивали меня, наподдавал и я… Но чтобы такое, чтобы, кроме женщины, меня хотел еще и ее муж…
–Впереди сверкнул зеленый огонек такси. Я вырвал руку и выбежал на середину проезжей части…
Такси свернуло, не доезжая полквартала, и я снова, подхваченный цепкой рукой, повлекся рядом с моей прекрасной леди.
– Перестань, нервничать! Ну что ты себе навоображал?! Ничего дурного с тобой не случится, никто не собирается тебя обижать… Просто я хочу тебе помочь…

Легкая металлическая дверь, выходящая прямо на мощенную улицу, беззвучно раздвинулась, словно штора, едва тонкий палец моей подруги прикоснулся к светящейся цветом индиго клавиатуре электронного замка.
Мы очутились в полутемной, освещенной все тем же удивительным сиянием прихожей.
– Дети уже спят, – потихоньку предупредила меня хозяйка квартиры. – Иди прямо: там ванная, а из нее выход в комнату, она твоя…
– Наша? – решился уточнить я. И мне вдруг стало стыдно за моё очередное нахальство.
Ответа не последовало, что я оценил с благодарностью, но подумал: молчание – знак согласия.
Это была самая обычная ванная. Правда, вся сверкающая голубым и белым незнакомым облицовочным материалом… Я прошел в комнату, разоблачился и, вернувшись, принял душ.
Постель пахла букетом, который поразил меня сразу же, едва эта женщина впервые приблизилась ко мне.

…Рано утром меня разбудили тихие, похожие на весеннее пение птиц, голоса. Я осторожно приподнял веки, около моего ложа стояли пятеро малышей в белых ночных рубашонках. Примерно одного возраста и роста, они с любопытством рассматривали меня, а когда заметили, что их вижу, мгновенно исчезли за широкой ширмой, как потом выяснилось, отгораживающей спальню от гостиной.
–Кыш! Кыш! – услышал я знакомый голос. И в комнату вошла она. Совершенно нагая, она легла рядом и крепко поцеловала меня.
–Что ты делаешь?! – Всполошился я, – тут ведь твои дети?!
–Это не дети! И потом они уже очень далеко отсюда.
–Что значит, не дети? И насколько далеко?
–Потом! Потом все тебе и самому станет ясно. А сейчас займемся тем, ради чего ты здесь…

Спустя какое-то время я пробудился вновь. Рядом с постелью на стуле лежала стопка выстиранной и отглаженной одежды. Я понял, что мне пора и честь знать. Принялся виновато одеваться.
–Ну, как тебе у меня?! – спросила она, едва я очутился в гостиной.
–Спасибо хорошо, – смутился я под ее прямым взглядом, и поправился, – Очень хорошо.
– За такое не благодарят!
–Извини?!
–Садись к столу, позавтракай.
–С тобой!
–Я уже. Не стерпела, пока ты спал…
–А где же дети?
–На смотринах?
–Что значит, на смотринах?
–Выбирают себе родителей…
–Но ты же говорила, что это твои дети?
–Да, и мои тоже! У нас тут целая колония малышей… Каждый из них ждет своего часа, когда появятся те, кого они назовут своими родителями…
–Удивительно! Обычно бездетные сами выбирают себе ребенка…
Она улыбнулась белоснежно:
–И твоя дочь тоже когда-то тебя и твою жену выбрала…
И тут мне показалось, что я все ещё сплю, и всё это мне снится… но, Господи, какой же яркий и правдоподобный выдался сон! И в этом сне я вспоминаю эпизод, который так поразил меня однажды, когда моя дочь была совсем еще маленькой. Потом этот эпизод разросся в рассказ, который и вошел в ее, только что изданную, книжку.
Помнится, я за что-то крепко ее отругал. И, как потом выяснилось, несправедливо. То есть, наказал, не разобравшись. На что она мне попеняла в слезах: если бы я знала, что ты такой, я бы тебя никогда не выбрала…

Я выпил чашу довольно горьковатого, напоминающего грейпфрутовый сок, напитка и более ничего не захотел.
–Ну что ж, тебе пора, мой милый! Сказала она ласково и нежно меня обняла.
Я поднялся и направился к двери, решив не оборачиваться. Но не выдержал. Оглянувшись, я еще раз увидел её и её слезы.
–Ты не хочешь, чтобы я уходил?
–Хочу!
–Почему тогда плачешь?
–Потому что люблю тебя!
–В таком случае, я остаюсь?!
–Нет! Тебе здесь не место!
–Место! Я же чувствую, я уверен, я знаю… что именно здесь, рядом с тобой я обрету покой и счастье…
–В том-то и дело, что покой – здесь, а счастье – там, в гуще твоей жизни, которую ты должен прожить от корки до корки… Уходи! Живи и знай, что я всегда с тобой, люблю тебя и верю в тебя…

Она подошла ко мне вплотную и резко ударила по щеке раз и другой…
–За что? – зажмурился я ошеломленный болью и тут же открыл глаза.
–Ну, вот и славно! – Сказала женщина в белом халате и странно усмехнулась. – Чтобы мужик на тебя отреагировал, надо ему как следует надавать, прошу прощения, по морде.

На меня смотрели испуганные глаза дочери.
–Слава Богу, папочка! – заплакала она.
–Что случилось? – спросил я, не узнавая своего голоса, – Где я?
– В больнице! Ты потерял сознание, а я подумала, что ты умер…
– Ну вот, теперь я испортил тебе презентацию, детка?! – попытался улыбнуться я.
– О чем ты говоришь?
– Да все о том же… Если бы ты знала, что я такой, то никогда бы меня не выбрала…
16.10.08