Вот и май наступил. Даже здесь, в госпитальной теплушке
соловьиные трели отчётливо стали слышны.
Мне, считай, повезло. Меня ранило в той деревушке,
а Серёжка Кондратьев уже не вернётся с войны.

У соседа Петра то и дело стрекочет мобильник,
Он  хватает его, чтобы к уху покрепче прижать
и расслышать сквозь бинт, пропитавшийся кровью обильно,
всё, что в трубку кричит его горем убитая мать.
Подполковник - хирург приговор его утром озвучил,
рассказал про глаза, а, точнее, про то, что их нет.
Потрепал по плечу. «До чего же ты, парень, везучий!»
и в ладошку вложил небольшую коробку конфет…
Он три ночи подряд не даёт всей палате покоя.
Что ему до меня, до ребят и до нашей весны?..
Он лежит на спине, по-собачьи, тихонечко воет...
А Серёжка Кондратьев уже не вернётся с войны.

Я теперь без ноги. Угораздило! Вот незадача!
Да ещё, как на грех, снятся яркие, детские сны!..
Я бегу по траве… А потом просыпаюсь и плачу…

А Серёжка Кондратьев уже не вернётся с войны.