Врач в застиранном, мятом халате ловко сунул купюру в карман 
и сказал: «Ваш ребёнок в палате... К сожалению, он наркоман». 
Я узнал от врача, что у Ромки загнила от уколов рука, 
и он может погибнуть от ломки, если я не найду порошка. 
Врач мне дал телефон господина, у которого можно купить 
тот спасительный грамм героина, без которого Ромке не жить. 
Я не помню, как брёл по больнице, как в салон «Мерседеса» нырял. 
«Как такое могло приключиться?» - без конца про себя повторял… 

Я из тех, для кого в девяностых лучезарное солнце взошло. 
Треть России теперь на погостах, ну а я… ну а мне повезло!.. 
Я всегда был калачиком тёртым, разводить не боялся братву 
и тогда, в девяносто четвёртом удержаться сумел на плаву. 
В девяносто восьмом, когда власти развели тех, кто был при деньгах, 
миновали меня все напасти! Я опять устоял на ногах!..
Сколотить я сумел состоянье в разворованной, нищей стране, 
а теперь, вопреки ожиданьям, оказался по уши в говне.
Как же так получилось, что Ромка, наш с Людмилой единственный сын, 
всю нам жизнь исковеркал и скомкал, пристрастившись колоть героин?!..

Я загнал «Мерседес» на парковку перед входом в какой-то отель, 
и швейцар, проявляя сноровку, распахнул ресторанную дверь, 
снял фуражку, сверкая плешиной. Я к нему подошёл, заплатил, 
попросил присмотреть за машиной и к метро со всех ног припустил. 
Продавец мне назначил свиданье на платформе в районе пяти, 
взяв при этом с меня обещанье никого за собой не вести. 
Меня время уже поджимало. Я боялся к нему опоздать. 
Не дождётся – тогда всё пропало, порошка мне тогда не видать. 
Я стоял за билетиком в кассу в гуще плохо одетых людей, 
составляющих серую массу, для которой я, в общем, злодей... 
Я для них средоточие счастья, потому что безмерно богат. 
Люди правы, конечно, отчасти... Только я, вот, богатству не рад!..
В жизни нет исключений из правил. Крест у каждого всё-таки свой. 
Я бы всё им до цента оставил... 
Лишь бы Ромка остался живой!..