Она лежала на берегу томной утренней реки и смотрела на небо, что отражалось в глубине прозрачных, нежно-голубых вод. Стояла ранняя весна, и маленький лес ещё только оживал, расцветал, стараясь забыть, залечить раны зимних жгучих морозов. Просыпалось солнце, и откуда-то издалека эхом раздавался крик петуха, рассеивая чары призрачной ночи. А Она лежала на груди, и лёгкие одежды её прижимались к молодой траве, что в полудрёме, зевая, роняла капельки-слёзы, отражавшие первые лучики зарницы, наполняя магией утреннего часа тихий мирок, уютный островок улыбки и тепла.
Она посмотрела на небо… Для неё оно было другим, не таким, как то, что видят люди за стёклами окон. Не тем небом, на которое поднимают глаза в немой мольбе или глухой надежде… Не то… Её небо жило собственной жизнью на земле, как и все беспокойные люди. Её небо купалось в прохладной реке и грелось под ласковым солнцем. Оно гуляло среди деревьев, играя таинственными солнечными зайчиками, и рисовало чистый девичий лик в воздухе лиловыми парами… И Она думала, что это – небо так красиво и свежо. Но то был лик её, той, что полюбило небо.
Она часто называла себя ласточкой, но говорила, что когда-то давным-давно разучилась летать, и с тех пор никогда не ищет небо в желанной вышине, и взгляд её прикован к земле, как к вечной горестной юдоли. И иногда грусть уносила её куда-то к центру недр земных, где Она скиталась в одиночестве, в темноте, искренне желая найти своё небо, где ласточка снова обретёт крылья…где она снова сможет летать.
Она любила целовать ветер, а он, обольстительный мужчина, запускал свои нежные пальцы в её длинные белые волосы и ласкал её тонкую, изящную шею, а Она закрывала глаза от неземного наслаждения, и тогда ей казалось, что Она вновь парит высоко в открытых небесах. И Она ждала, как другой ветер коснётся её, и два соперника закружат маленькую, изящную птицу в танце страсти и огнегривого желания. Она скучала по этому воздушному безумию и тяжело вздыхала по ночам, уткнувшись лицом в подушку, усталыми, влажными от обиды глазами наблюдая, как лунный свет переливается на хрустале старого графина с кристальной водой из её небесной реки, в которой то и дело мелькали юркие, загадочные звёзды.
Она не могла заснуть. Она не могла жить без неба и боялась, что вдруг, проснувшись, никогда больше не увидит его. Её страшили кошмары, где в поисках своего потерянного края Она пропадает навсегда, ибо страх смерти был сильнее её. Она не верила, что под землёй тоже может быть небо.
Ранним туманом Она покидала мир и плыла в свой тихий уголок, где любимые черты как нельзя более искренне отражались в чистой весенней реке. Она улыбалась небесному лику и чувствовала, как лазурные своды обнимают её. И тогда ей казалось, что они – вновь едины. И ласточка расправляла свои замёрзшие крылья, устремляясь к солнцу, но падала тут же, рядом со своей тенью – цепью, что приковала её к чужой, беспокойной земле.
Так всё чаще её слёзы маленькими лазуритами падали в молодую траву, и холодное ложе природы пило её голубое горе. А небо рисовало её лик на куполах церквей, и людям казалось, что это ангелы скорбят над ангельской душою…

А однажды ветер бил в колокола, тянул за собой чёрные тучи… И тогда наступила кромешная тьма, и все потеряли дорогу друг к другу…

Люди не понимали, смеялись над ней. Они называли себя сумасшедшими романтиками, увлечёнными красотой неба, а её – кротом, затаившимся в своей норе, подальше от блеска восторженной синевы и сияния полуденного солнца.
Они все смотрели вверх и говорили друг другу, общаясь лишь с собой: “Ах, если б только быть птицей!”. Она же молча уходила от них, и сердце её разрывалось, слыша такое.
Когда-то Она была ласточкой, но люди поймали её, подрезали крылья, которыми Она научилась играть музыку воли, и посадили в клетку, откуда не виден горизонт. С тех пор Она отреклась от неба, такого, что видят они… Она летала высоко, купалась в облаках, ловила брызги морских волн, отдаваясь играм несносных ветров. Она не знала, что небеса могут быть другими. Она жила в воздушных дворцах с их несметными цветущими садами, маленькая белая ласточка, влюблённая в свой яркий, необычный мир. Но люди завидовали её беспечной свободе, и обрекли на жизнь среди ветхих руин и оград кладбищ ржавых цветов…

А когда наступила кромешная тьма, люди в страхе бежали куда-то, крича, зовя друг друга. Но они потеряли небо, что так и не смогли полюбить. Потеряли свет и надежду, а без них так и не научились жить. И в безликом смятении они не заметили небо в бездонных глубинах реки…
Там, в облаках лазурита, счастливо купалась белая ласточка – в своей искренней, чистой, небесной любви…