Нас разбила пьяная дорога,

скорость и бравада дурака.

Лишь на миг рука уняла строгий

вид столба, чугунного слегка.

Но проснувшись в светленькой палате

с болью на груди и в голове,

я подумал: "счёт мой не оплачен

в жизненной, нерадостной главе".

Замелькала кровушка пред взором

свежая на стареньких чехлах.

Память прицепилась хваткой своры

за меня, как грязью на деньгах.

Снова наступило отчужденье.

Снова мрак не понятой судьбы.

Лишь уколы этих заведений

подгоняют время для ходьбы.

И пройдя по замкнутому кругу

той, до боли мрачной пустоты,

мне глаза откроются в услугу,

для охвата пройденной черты.

Вот и мама рядышком страдает.

Сколько здесь, уже, я нахожусь?

На её лице дождинка тает.

Ну а я надеюсь и сержусь.

На себя сержусь, что так беспечно

поступаю я который раз.

Что на взгляде милом и сердечном

залегли морщинки возле глаз.

Я надеюсь, что прилив здоровья

руки эти нежные дадут.

И простят без всяких многословий

и погладив голову, поймут.

Как приятно ощущать их трепет,

зная, что не брошен, не забыт,

Что, кружат не вороны, а лебедь

охраняет мой палатный быт.