… и никуда не идти. Достаточно сесть у окна. Нельзя – нельзя без нельзя – дважды ды уйти в одно дно и то же окно но. Сколько следов надежды!.. Одни обрываются тут же – слезами стекли по стеклу – другие – чуть дальше дальше – скрюченным прахом листьев в стоящих снах снах деревьев – третьи – ах, эти третьи, третьи – голодные глупые птицы в небе и на помойке –
а те – иные - ушли далеко… их движенье – движенье времени, ветра, ветра и света – по следам, оставленным волей, или музыкой, или Богом… среди трав верхушек деревьев и выше и с порывистым вздохом отчаянья – над и по просекам памяти – вглубь и назад – на опушку сознанья – знать что ты – воля но не сделать и шагу свободно знать что ты – музыка но лишь ловить её эхо знать что ты – бог но лишь без конца молиться…
… и всё-таки далеко…
… и всё-таки навсегда...

… и треть лета пройдёт – это грустно. Но пройдёт июнь – безвозвратно. Это как треть жизни и юность. И, конечно же, через год… И, конечно же, через жизнь… И, конечно же, есть ещё осень… Нет. нетнетнетнетнетнет. Да, ты уломаешь время, ты возьмёшь его за руку и вы с ним вместе войдёте в тот июнь, и в ту юность, и в осень, и вас везде будет ждать то молодое счастье, но вас – молодых и прежних, а их-то как раз и не будет, вы их в себе не найдёте. И вы бежите в стыде, старые импотенты…


… и, может быть, только трезво… трезво и осторожно… в ту заповедную память… как в рощу перед рассветом… как в женщину перед бурей… как в храм перед покаяньем… как в музыку перед смертью…
в…
мою осеннюю вечность…