Они познакомились случайно – пришли интервьюировать одного режиссера. Он – известный журналист с заказами, гонорарами и трофеями, и она – молодая, совсем еще зеленая, с веселым блеском в глазах. Режиссер вышел из своей резиденции, поздоровался с ним за руку и впустил к себе. Дверь уже почти закрывалась, как вдруг режиссер заметил и ее. Узнав, что она тоже по его душу, он решил сэкономить время и совместить их.
- О, спасибо Вам, - мило улыбнулась Алина, - и вошла в кабинет.
В любом другом случае Виссарион бы обиделся, что предполагаемый тет-а-тет превратился в пресс-конференцию. Но в этот раз он обрадовался, увидев, как стройная фигурка Алины явилась в кабинете. Она очень плавно опустилась на стул совсем рядом с Виссарионом и, продолжая чему-то улыбаться, стала рыться в сумочке – приготовить диктофон и достать свои записи заранее она не успела.
Мужчины сначала вспомнили общих знакомых, поговорили о какой-то ерунде, а потом плавно перешли к новому спектаклю. Режиссер пожаловался на нехватку хороших актеров, как бы случайно проговорился, сколько ему стоила сценография. Стало ясно, что сейчас он станет развивать любимую тему – о своей гениальности, как вдруг Алина задала вопрос. Режиссер хмыкнул, но ответил. Потом еще один, еще и еще. Режиссер злился, но в присутствии Виссариона не мог послать ее ко всем чертям. А Висаарион, истинный театральный критик, наслаждался сценой. «А девчонка-то еще и умница», - подумал он.
Виссарион решил начать с широкого жеста. Когда они вышли на заснеженную улицу, он сказал Алине:
- Послушайте, это Ваше интервью. Я убираюсь со сцены, пишите Вы. Вы так развели его, что было бы глупо даже пытаться конкурировать с Вами.
- Вы думаете, я его обидела?
- Да что Вы, его невозможно обидеть. В лучшем случае немного подразнили. В собственном представлении он уже давно в бронзе или мраморе стоит на центральной площади столицы и, обретя бессмертие, принимает поклонение благодарных потомков.
Алина звонко рассмеялась, а Виссарион совсем растаял.
- Пойдемте, выпьем чего-нибудь, - очень естественно предложил он.
- Вот здорово, я ужасно голодная.
Она выбрала итальянское кафе. «Люблю итальянскую кухню, вы не против? Если вам не нравится, то я люблю и другую еду».
Виссариону нравилось. Кафе было довольно дорогое. Алина сразу сказал ему:
- Вы не должны платить за меня. Если вы не обещаете, что дадите заплатить самой, мне придется выбрать другое место – здесь ведь довольно дорого.
- Мне все равно. Я с удовольствием заплачу за вас и за кого угодно – хоть вон за того парня.
- Не надо за того парня, - улыбнулась Алина, - простите, если я обидела Вас.
Они уже уминали десерт, когда Алина призналась, что написала рассказ и хочет отправить его на конкурс в один журнал. Точнее говоря, уминала она. Виссарион съел отбивную и теперь потягивал свой херес. А Алина демонстрировала чудеса вместимости: она съела салат, суп и еще целое блюдо пасты с белыми грибами. На десерт был штрудель в виде мешочка с завязочками. Она подцепляла мешочек пальчиками и аккуратно откусывала от него. Глядя на это, хотелось заказать еще пару блюд. Но Виссарион свои возможности знал. К тому же, наконец, появилась зацепка. До зацепки все было как-то туманно. «Интересно – думал он, - если просто завалить ее где-нибудь. Иногда такие номера проходят. Нет, ей такой сценарий как-то не к лицу. Да и риск велик. Вряд ли она на это клюнет. Ухаживать, дарить цветы, в кино водить, а потом купить тур в Париж на двоих? И это не то. Пожалуй, в ее случае самое лучшее – поговорить о высоком, душу раскрыть, заняться чем-нибудь серьезным вместе. Может затянуть надолго, ну да мне торопиться некуда».
И тут вдруг этот рассказ – как по заказу.
- Почитать дадите? – поинтересовался Виссарион.
- Конечно! А если вы еще что-нибудь и присоветуете, будет совсем здорово.
На том и порешили. Они обменялись адресами электронной почты и номерами мобильных телефонов (21 век на дворе!) и разошлись.
Общая линия выбрана и весьма удачно – в десятку. Оставалось поработать над образами и подточить мизансцены. «Нужно быть в меру покровителем, в меру поклонником. Она – молодая талантливая, я зрелый и бывалый, тоже талантливый, к слову сказать. Рассказ сильно править не буду – больше хвалить. Надо бы, кстати, зайти к редактору журнала, узнать, что там с этим конкурсом».
Виссарион задержался и домой пришел за полночь. Как он и думал, письмо от Алины с ее сочинением уже было в ящике.
Рассказ был плохой. Стиль ничего, льется гладко и не без юморка. Вроде бы даже образно и некоторое изящество имеется. Словом, с формой все в порядке. Но содержание! Тема какая-то странная, и очень портит то, что рассказ от первого лица. К тому же, почему действие происходит в советское время? Дань моде? Девочка в восемь лет узнает, что у нее что-то с сердцем. Она не сможет заниматься спортом и быть как все. Потом идет подслушанный разговор ее родителей, которые жалеют, что она теперь будет несчастной всю жизнь и, вероятно, не сможет иметь детей. Остальные дети играют и резвятся, получают удовольствие от жизни, а она стоит во дворе одна и боится смерти. Потом она идет в церковь и просит, чтобы ее крестили, но сердобольные священники говорят ей: ты что, девочка, хочешь, чтобы твоего папу с работы выгнали? (Кстати, папа шишка какая-то). Тогда девочка решает этот вопрос наедине с Богом (мол, я никому не скажу, но помоги мне, пожалуйста, это ведь по Твоей части). Потом начинается перестройка, девочка забывает про все это. А в шестнадцать лет оказывается, что сердце у нее совершенно здоровое. Вот и весь рассказ.
Виссарион заранее запланировал позвонить на следующий день. Но теперь он не представлял, что можно сказать по этому поводу! Рассказ ему не понравился, и он не знал что делать. Сначала ему показалось, что он и к Алине интерес потерял. Но не тут-то было! Она не шла у него из головы вместе со своим дурацким сочинением. Наконец Виссарион решил: какая разница, что она там написала. В его планы ведь и не входило стать почитателем ее писательского таланта. Нужно, в конце концов, расслабиться и получать удовольствие от жизни.
Со звонком редактору он решил повременить, а Алине дал несколько ценных советов. Между прочим, совершенно искренне дал, этим рассказ еще можно было спасти. Во-первых, надо было внести хотя бы одну сексуальную сцену. Например, мальчик из параллельного класса трогает ее за какие-нибудь места, ей ужасно нравится, она испытывает сильнейшее удовольствие, но боится, что это вредно для ее сердца. Она убегает и плачет, потому что никогда не сможет быть счастливой и получать удовольствие от жизни. В семейных отношениях не хватает глубины, нынче без психоанализа не обойтись. Папаша, например, может быть тираном, а у матери – любовник-диссидент. Девочка страдает из-за бардака в семье и думает, что это все ее вина, а болезнь сердца - наказание. Это хотя бы что-то! Эх, надо бы самому что-то написать. Раздариваю идеи, как бисер мечу.
В качестве бонуса он исправил ошибки, опечатки и указал на несколько повторений и стилистически неудачных мест.
История их знакомства имела странное продолжение, то есть, собственно говоря, финал. Через несколько дней после описанных событий Виссарион познакомился с одной актрисой и у них завязался активнейший роман. Через пару недель он разгадал, каким образом та собиралась его использовать, и поостыл. С Алиной он столкнулся уже летом в узком переулке. Она шла ему навстречу с юношей, которого держала за руку. Виссарион заметил их первым, но ввиду узости переулка возможности перейти на другую сторону у него не было. Она, похоже, искренне обрадовалась, увидев его. Алина мило улыбалась, горячо благодарила за помощь с рассказом и познакомила с кавалером, который оказался то ли писателем, то ли художником. Юноша был такой же милый, как и она сама. Так же хорошо улыбался и, наверное, писал такие же рассказы или картины.
Лет еще так через пять Виссарион наткнулся на фотографию Алины в сборнике иностранных рассказов в книжном магазине в Лондоне. Это была единственная работа русского автора. Виссарион прочитал его теперь уже по-английски, отметив про себя, что перевод неплохой. Никаких «его» исправлений в содержание рассказа она не внесла, а вот стилистическим советам, похоже, последовала, хотя точно сказать было нельзя, перевод все-таки. Рядом с портретом было написано, где она училась, какую премию получила и где живет вместе с мужем и двумя детьми. С фотографии на него смотрела миленькая Алинина мордашка с ее неизменным атрибутом – улыбкой человека, который умеет получать удовольствие от жизни.