РЕШЕТО - независимый литературный портал
Куцулым ilioney Дмитрий / Проза

Сердце Ашглора часть 2 (продолжение)

1131 просмотр

Глава XIII. Предупреждение.

 

                Прошло еще три солнечных дня прежде, чем вновь воцарилась пасмурная и дождливая осенняя погода. Все эти три дня Винсент и Анжелика гуляли в свое удовольствие и просто наслаждались обществом друг друга. Вечером он встречал ее после работы, вел в ресторан, а ночью, после прогулок по городу, она оставалась у него ночевать. Все эти три дня Винсент был счастлив и временами не мог поверить, что такое возможно. Он ошибся, думая, что все их отношения кончатся одной лишь ночью, и теперь ждал каждой новой встречи с нетерпением. Анжелика была первой девушкой, которой удалось настолько заинтересовать Винсента. Сам он, размышляя о причинах этого, считал, что все это потому, что он и она имеют одно происхождение. Таким образом, Винсент не забыл слова, которые услышал в Царстве падающих листьев.

                К Анжелике он относился с благоговением, в том числе и потому, что она была для него буквально кладезем информации. Ее мировоззрение было для него абсолютно новым, заставляющим взглянуть на всю свою жизнь под новым углом, но это ни сколько не смущало его. Винсент чувствовал, что готов принять любую точку зрения, лишь бы быть рядом с этим неземным ангелом. Много раз, будучи один, он думал о своих чувствах к ней, но так и не смог придумать им подходящее название. Скорее всего, причиной этому было то, что Винсент слабо разбирался в человеческих чувствах, по крайней мере, на практике. Но зато теперь он ясно сознавал, что эта тема стала для него гораздо интереснее, чем раньше. И такая тема для него была не одна: только рядом с Анжеликой он понял, как комфортно может быть от простой близости с человеком; как может быть приятно ощущать прилив нежности, обнимая ее за плечи и прижимая к себе; какими могут быть пьянящими поцелуи ее мягких губ. Иными словами, Винсенту казалось, что рядом с ней он учится жить заново. За эти прекрасные три дня он осознал, что не может уже без своей Анжелики. Но это чувство привязанности не только радовало, но и угнетало его.

                Он все еще помнил горькие слезы Анжелики над могилой ее несостоявшегося жениха. Всякий раз, когда она была счастлива рядом с Винсентом, он видел на своем месте Романа. И каждый раз его душу терзала смута. С одной стороны Винсент был счастлив, с другой – считал себя недостойным этого счастья. Коварством и обманом он забрал у ни в чем не повинного человека все до последнего. Винсент убил Романа из ревности, хладнокровно подставив его под нож одержимого. Этим он заставил страдать Анжелику и ненавидел себя за это, ведь он желал ей только хорошего. Винсент боялся повторить подобную ошибку, которая в будущем могла уже не сойти ему с рук. И если это вдруг произойдет, а он лишится Анжелики, то не простит себе этого никогда.

                Размышления Винсента были прерваны звонком в дверь. Он сейчас никого не ждал, поэтому звонок несколько удивил его. «Возможно, Анжелика пораньше вернулась с работы», – подумал он и пошел открывать дверь. Это казалось ему вполне вероятным, так как однажды она пришла к нему без предупреждения, мотивировав это желанием сделать сюрприз. Возможно, и в этот раз она решила сделать нечто подобное.

                Когда Винсент открыл дверь, то на пороге увидел не Анжелику, а светловолосого молодого человека в темных кроссовках, светлых джинсах и замшевой осенней куртке. Его лицо было очень знакомо.

                 – Здравствуй, Винсент, – сказал человек с порога. – Можно войти?

                 – Киран?! – удивленно воскликнул Винсент. – Что ты тут делаешь?

                 – Через порог не здороваются. Так ты меня пригласишь к себе?

                 – Заходи, – ответил Винсент и отошел от двери. Киран прошел в прихожую, осмотрелся и тут же одобрительно кивнул, оценив внутреннее убранство квартиры. Он в приветствии протянул руку Винсенту, который протянул свою в ответ.

                Пожав руку Кирану, Винсент удивился, насколько неестественно холодной она была, словно он сжимал некий металлический предмет, долго находившийся на улице. Он опустил свой удивленный взгляд вниз и вдруг ошеломленно понял, что на самом деле сжимает металлическую ручку двери. Дверь была входом в подъезд, слева от двери висел терминал домофона. Винсент обернулся, но Кирана нигде не было видно. Он осмотрелся по сторонам и понял, что стоит около одного из домов в спальном районе посреди ночи, вокруг было темно и света редких фонарей едва хватало, чтобы хоть немного осветить весьма запущенный двор. Все вокруг казалось очень знакомым, словно Винсент был здесь совсем недавно.

                Винсент продолжал недоуменно озираться по сторонам. Пока он свыкся с мыслью, что он теперь здесь на самом деле, прошло около пяти минут. Дул ветер, изредка лаяли собаки, из горящих окон доносились голоса и ругань. Винсент даже ущипнул себя, чтобы убедиться, что это не сон. Тогда как же он попал сюда прямо из своей квартиры? Ответа на этот вопрос у него не было. Винсент уже начал мерзнуть и поэтому решил зайти в подъезд. Он нажал несколько кнопок на домофоне и тот пропищал, открывая дверь в подъезд. Вдруг Винсент вспомнил, чей это дом и где он уже видел этот темный двор. Здесь жила Кристина. Но почему он оказался именно около ее подъезда? Неужели Киран ему всего лишь приснился? Или у него начались провалы в памяти? Винсент быстро понял что так он не найдет ответов на все свои вопросы и стал подниматься по лестнице. Он вошел в грязный лифт, в котором ему уже доводилось подниматься раньше. Рука сам нажала на нужную кнопку, после чего лифт закрылся и, постукивая в шахте, поехал вверх.

                Двери открылись на седьмом этаже. Несмотря на кромешную тьму, Винсент сразу нашел нужную дверь и попытался открыть ее, но она оказалась закрытой. Он нажал на кнопку звонка и стал ждать. Горько и заунывно прозвенел сигнал за дверью и вскоре в прихожей послышались приглушенные шаги. Замок сделал несколько оборотов и дверь тут же открылась. На пороге стояла Кристина и пустым взглядом смотрела прямо в Винсента, будто сквозь него. Ни один мускул на ее лице даже не дернулся в ответ на его сдержанное приветствие. Создавалось впечатление, что она вообще не видела Винсента. В квартире царил полумрак, но он сумел разглядеть следы сильного измождения на лице Кристины: она похудела, лицо осунулось, а под пустыми глазами чернели синяки. Ничего не сказав, Кристина вдруг отошла от двери к стене захламленной прихожей и в изнеможении съехала по ней на пол. Она закрыла глаза руками и заплакала, подергивая плечами.

                Винсент прошел в квартиру и прикрыл за собой входную дверь. Он посмотрел на сидящую на полу Кристину и позвал ее по имени:

                 – Кристина?

                 – Нет! – закричала она, ошеломив Винсента. Ее голос был наполнен болью. – Оставь меня в покое! Я схожу с ума! Моя жизнь рушится! От нее остались лишь жалкие руины! А ты до сих пор не даешь мне покоя… ненавижу!!

                Она резко встала с места и, плача навзрыд, пошла на кухню. Винсент пошел за ней, по дороге заглядывая в комнаты, но больше в квартире никого не оказалось. Он прекрасно понимал, что послужило причиной нервного расстройства Кристины – она любила Винсента, но это чувство не было взаимным. Она не могла ни о чем думать кроме него, каждую свободную минуту она грезила о встрече с ним. Но, с того самого дня, как он исчез из ее квартиры после той ночи, она наталкивалась на бетонную стену безразличия. Звонки не приносили пользы, и она уже готова прийти к нему домой, но попасть туда самой было невозможно. С тех пор, как Кристина потеряла голову, она не появлялась на работе, забыла про подруг и стала много пить вместе со своей сожительницей. Но ничего не помогало. Хотелось вырвать из груди сердце и продолжать жить как раньше.

                Здесь на кухне, он окончательно поработил ее. Кристина до сих пор хранила на своем теле воспоминания от его страстных прикосновений. Она бережно водила себя руками по животу, который еще помнил форму его рук и губ. Кристина будто оберегала свою кожу, пыталась сохранить эту память о Винсенте. Она до сих пор помнила, как вырывался воздух из ее вздымавшейся от неимоверного желания груди в ту ночь; как полыхало внизу живота; и как платье скользило вниз по возбужденной коже. Отныне всего этого больше не будет. Вся жизнь теперь будет отмечена печатью неполноценности и отверженности.

                Кристина сидит сейчас за столом с печатью бескрайней тоски и отчаяния в глазах. Стоит ей лишь спросить себя, что дальше, как тут же этот вопрос стирается из памяти, вытесняется невыносимой горечью. Что дальше? А дальше только жалкие попытки вернуть жизнь на прежние рельсы. Однако все ее последняя жизнь запомнилась ей лишь благодаря Винсенту и яркости тех чувств, что она испытывала к нему. С первого своего взгляда на него она хранила любовь в сердце, а в душе лелеяла мечту, благодаря которой она даже на работу ходила с удовольствием. Кристина жила мыслями об этом человеке и каждое свое движение она корректировала с учетом именно его мнения, думая, прежде всего, о том, как больше будет нравиться ему. Она не знала, что он мог подумать по тому или иному поводу, но ей нравилось представлять его себе, думать о его интересах, эмоциях и желаниях, предугадывать их все и исполнять. Винсент был для нее загадкой, тайной, разгадке которой было не жалко посвятить всю свою жизнь. Она мечтала полностью принадлежать ему и никому больше. Кристина работала сверхурочно только ради того, чтобы обслуживать его в ночном клубе и следить со стороны за его действиями. Да, конечно же, ей было неприятно, когда он уходил из клуба в сопровождении очередной девицы, поначалу она даже закатывала истерики в подсобке. Но со временем она заметила, что Винсент не останавливает свой выбор на какой-то одной, а продолжает знакомиться все с новыми девушками. Тогда Кристина начала расценивать это как свой шанс, ведь она искренне верила, что является лучше тех никому не нужных дешевок. Когда-нибудь он должен был заметить ее, и наконец-то подвернулся случай.

                Какую же гамму разнообразных чувств испытала Кристина в тот день, когда познакомилась с ним поближе! От неимоверного счастья до самого глубокого разочарования. В первый же день он покинул ее в ресторане, оставив деньги на столе. Как будто они были ей нужны! Она готова была убить себя за то, что ушла тогда в туалет ради наведения марафета. Кристина была обескуражена столь неожиданным исчезновением так, что целый вечер не знала, что и думать. Она надеялась на занятость Винсента, ведь он мог отлучиться по срочным делам в тот момент, а он не мог ничего сказать и предупредить, поскольку она все это время торчала в этом несчастном туалете! Кристина корила себя за нерасторопность, что так глупо упустила свою возможность до тех самых пор, пока вновь не появился тот человек. Уж лучше бы он не появлялся вообще. Тогда он не дал бы номер телефона Винсента, и все закончилось бы там, где все должно было закончиться.

                События той ночи до сих пор не покидали ее память. Кристина помнила все смутно, как будто все было в тумане, но в то же время это были настолько яркие воспоминания, что колени от них подкашивались до сих пор. Но все это было тогда в первый и последний раз, и осознание этого пришло вчера, когда она увидела в объятиях Винсента какую-то блондинку. Кристина тут же ощутила себя просто-напросто использованной и выброшенной на помойку, как какой-нибудь дешевый презерватив или как вчерашнюю газету. Ей было нанесено невыносимое оскорбление, от которого душа болела так, словно ее стянули колючей проволокой. И, тем не менее, не смотря на все это, Кристина была не в состоянии оставить в прошлом свою любовь. Винсент поработил ее и не отпускал, хоть и был рад избавиться от этой обузы.

                Кристина некоторое время пыталась оправдать для себя его второе внезапное исчезновение. То самое утреннее исчезновение из ее постели, когда она спала самым счастливым сном в своей жизни. Даже несмотря на это, Кристина продолжала лелеять надежду на лучшее, терпела игнорирование своей персоны и всему пыталась найти успокаивающее ее объяснение. Иллюзии были разрушены отчаянным решением пойти к дому Винсента в надежде встретить его. Несмотря на то, что надежда была крайне мала и сама мысль об этом казалась авантюрной, Кристина поехала. Два дня она дежурила возле охраняемой территории дома, пока не увидела его. Но увиденное зрелище буквально убило в Кристине все надежды – Винсент был уже с другой женщиной. Своими собственными глазами она видела, как он обнимал эту блондинку.

                Какие бы чувства Кристина не испытывала к нему, подобное оправдать ей было уже не под силу. Он не сказал ей ничего – вместо этого просто исчез, задвинул ее на дальнюю полку без объяснений, как задвигают книгу, посмотрев в ней самые интересные картинки. Кристина чувствовала себя так, будто об нее вытерли ноги, весь смысл жизни испарился буквально у нее на глазах. Без смысла жизнь невозможна, а значит, она уже мертва. Осталось только сколотить себе гроб, лечь в него и закрыть за собой дверь в тот мир, где Кристину уже давно ждут.

                Она встала с места и вышла с кухни. Кристина видела, как Винсент шел за ней и отговаривал от чего-то. Ей же было все равно, теперь она будет игнорировать его – должна же она что-то сделать по-своему хотя бы под конец своей жизни! Твердой и уверенной походкой она шла по коридору, вышла в захламленную комнату своей соседки, где еще не успел полностью выветриться запах утреннего перегара, и через нее прошла на балкон. Он был открытый, но Кристина не обращала внимания на уличный холод. Одетая в простенький спортивный костюм, она облокотилась на холодные металлические перила и устремила свой взгляд пустоту. Темнота приветствовала ее, приглашая окунуться в бездну. Внизу ничего не было видно, казалось, что там находится не земля, а новый, неизведанный мир. Темнота шептала, что один раз в него погрузившись, можно навсегда забыть обо всех горечах и разочарованиях. Эта темнота манила Кристину, она говорила, что никогда не бросит ее и будет о ней заботиться. Нужно сделать один лишь шаг и погрузиться в дивный сон, в сотню раз более привлекательный, нежели полная горьких слез реальность.

                 «Кристина, не делай этого», – говорил ей Винсент с порога балкона. Он не хотел ее смерти, так как чувствовал, как просыпается в нем нечто похожее на совесть. Раньше он бы сам заставил ее убить себя, лишь бы она не путалась под ногами, но теперь все иначе. Теперь ему хотелось помочь ей. Однако от его прикосновения Кристина отпрянула так, что чуть не перевалилась через перила, так что Винсент не смел так рисковать. Он пытался силой мысли заставить ее передумать, но ничего не получалось. Его силы больше не действовали на нее, как бы он ни старался. Все, то ему оставалось –  внимать ее мыслям.

                Кристина не раз представляла себе ситуацию, как в последний момент Винсент просит у нее прощения, на коленях умоляет ее вернуться к нему. Но в последе время ее чувства к нему обросли такими острыми шипами, что представить себе его извинения ей было не под силу. Винсент даже под дулом пистолета не преклонил бы колени ради другого человека, так думала теперь Кристина. Он и не приклонял. Винсент лишь взывал к благоразумию, просил не делать глупостей. Да кто он такой вообще? Да и зачем слушать плод своего воображения? Кристина хотела бы, чтобы Винсент на самом деле видел ее здесь и сейчас, признал бы свои ошибки, но нужно понимать, что ему попросту нет до нее никакого дела.

                 – Это не так! Поверь мне, Кристина, я здесь! Я настоящий! – говорил он. Но она не верила. Кристина больше не верила ничему, что было связано с образом Винсента. Она любила его, ведь сердцу не прикажешь, но понимала, что является лишней в этой жизни. Больше она не пойдет у него на поводу, хватит. Кристина ответила:

                 – Ты говоришь то, что я хочу услышать. Однажды ты уже говорил что-то подобное и разбил мне сердце. Но больше я не стану тебе мешать. С меня довольно, я отыграла свою роль. На самом деле, я хотела бы тебя видеть только ради того, чтобы сказать тебе кое-что…

                 – Что?

                 – Надеюсь, моя смерть пробудит в тебе хоть каплю сострадания, – произнесла она и тяжело вздохнула. – Жаль, что тебя здесь нет.

                Сказав свои последние слова, Кристина перегнулась через перила и упала вниз. Тьма окутала ее и спрятала прочь от посторонних глаз. Воцарилась тишина.

                Терзаемый противоречиями, Винсент подошел к перилам и посмотрел вниз. Ничего не было видно из-за кромешной темноты заднего двора. Ни одного фонаря не светило внизу, и поэтому разглядеть что-либо было невозможно. Вплоть до последнего момента, Кристина считала Винсента продуктом своего воображения. Сейчас он был буквально раздавлен собственной беспомощностью и стоял на балконе, облокотившись на перила и обхватив голову руками. Впервые в жизни он не смог повлиять на чью-то судьбу, и это угнетало его.

                Вдруг кто-то похлопал Винсента по плечу. Он резко обернулся и увидел перед собой Кирана. Теперь он стоял в своей квартире и ошеломленно осматривался по сторонам.

                 – Что это было?! – воскликнул он.

                 – Это было то, что ты видел, – спокойно ответил Киран.

                 – Кристина умерла, да?

                 – Да. Покончила с собой три дня назад. Сегодня похороны. Ты пойдешь?

                 – А я должен?

                 – Я думаю, да. Из-за тебя ведь она совершила этот шаг.

                Винсент прошел в гостиную и уселся в кресло. Он все еще переваривал тот стремительный калейдоскоп событий, что свалился на него за последние полчаса. Или час – Винсент не знал, сколько времени он был в той иллюзии. Он спросил подошедшего к порогу гостиной Кирана:

                 – Так ты пришел ко мне ради того, чтобы позвать меня на похороны?

                 – Да, примерно так, – последовал ответ.

                 – А вот эта галлюцинация – что это было?

                 – Это для того, чтобы ты не задавал лишних вопросов. Их у тебя и так предостаточно. Одевайся и поехали, а то опоздаем.

                У Кирана был твердый голос, с которым даже не хотелось спорить. Поэтому Винсент стал собираться на выход. Вскоре они вдвоем уже вышли на пасмурную улицу. Там они нашли автомобиль Кирана, который стоял за территорией дома. Это была обыкновенная машина среднего класса, не дешевая и не дорогая. Садясь в автомобиль, Киран спросил своего попутчика:

                 – Надеюсь, не побрезгуешь со мной ехать на этой машине?

                 – А с чего я должен брезговать? – переспросил Винсент, сев на пассажирское место рядом с водительским.

                 – Ну, ты же привык к своей роскошной «Феррари», наверное…

                 – Привык. Но в машинах похуже мне не раз доводилось ездить. В тех же такси, например.

                 – И то верно, – сказал Киран и завел двигатель.

                Некоторое время они ехали молча, на средней скорости преодолевая одну серую улицу за другой. Первым молчание нарушил Винсент:

                 – Мы не опоздаем?

                 – Намекаешь на то, что я слишком медленно еду? Я не такой лихач, как ты. Но даже так возможно приезжать вовремя.

                 – Я редко тороплюсь, мне это не по душе. А быстро езжу из-за того, что так мне привычнее.

                 – Надеюсь, ты никого не сбил?

                 – Нет, хотя пару раз хотелось.

                 – Машину пожалел?

                 – Да.

                Киран улыбнулся и стал переключать радиостанции. Остановив свой выбор на одной, он сказал:

                 – Вот, что делает с человеком безнаказанность.

                 – При чем тут это?

                 – Притом, что тебе нет до других дела во многом потому, что ты от них никак не зависишь. Ну, собьешь ты человека – тебе ведь ничего не будет. Кто тебя накажет за это? Полиция? Их власть на нас с тобой не распространяется.

                 – Нас с тобой? – переспросил Винсент. – Поэтому ты знаешь мой адрес и номер телефона? Ты один из нас?

                 – Вот тебе наглядный пример того, что ты сам можешь отвечать на свои же вопросы, причем на большинство. Да, ты прав, мы с тобой примерно одно и то же. Вот только что?

                 – Музы?

                 – Хм… – Киран задумался. – Интересно. Это название вполне может нам подойти. Единственное, что мне в этом не нравится, так это то, что мы с тобой мужчины. Согласись, мужчина-муза звучит не очень.

                 – Да, пожалуй, – согласился Винсент. – Мне вот что не совсем понятно: зачем ты появился в моей жизни? Начиная с ночного клуба, ты чуть ли не преследуешь меня! Ты сказал Кристине, где я живу, дотащил меня, пьяного, до дома, сказал ей мой номер телефона и при этом еще назывался моим другом! И теперь ты пришел ко мне, чтобы затащить на эти никому не нужные похороны! Зачем?

                 – Я же говорил, на большинство своих вопросов ты можешь ответить сам.

                 – А если я не могу?

                 – А если я тебе все расскажу? Ты ведь ничего не поймешь. Тебе все станет ясно тогда, когда придет для этого время. Я же постараюсь помочь тебе приблизить этот момент. Запасись терпением, и тогда сможешь понять кто ты такой.

                 – Я знаю, кто я такой.

                 – И кто же?

                Винсент задумался и… не смог дать ответа на этот вопрос. Оказывается, он сам не знал, кто он. Все, что ему рассказывала Анжелика, кажется отрывочным и неполным сейчас, когда перед ним вновь встал этот вопрос. Винсент не знал, кто он такой. Пусть с трудом, но это нужно было признать. «Я» – это не просто имя. «Я» – это нечто большее. Нечто такое, что еще предстояло не только познать, но и полюбить. Вот, что на самом деле хотела сказать ему Анжелика. Сколько бы Винсент не слушал о себе от других, он должен сам осознать себя в полноте своей, понять свою душу. Ему были неинтересны другие люди потому, что он сам самому себе был неинтересен. Но отныне Винсент ясно ощущал, как просыпался в нем интерес к самому себе.

                 – В момент последней нашей встречи ты считал себя воплощением дьявола, – сказал Киран. – Теперь же ты знаешь, что это не так. Видимо, кто-то вправил тебе мозги. Дай-ка угадаю… девушка?

                 – Да, ее зовут Анжелика. Возможно, ты ее знаешь.

                 – Нет, не знаю. Но имя у нее красивое – от слова «ангел». Это о многом говорит.

                 – О чем, например?

                 – О том, что чистый свет способен рассеять тьму даже в самой глубокой бездне. Примерно так эта девушка на тебя и повлияла. Кстати, мы уже приехали.

                Машина затормозила на стоянке возле городского кладбища. На довольно широкой площади стояли несколько катафалков, возле одного из которых толпились люди. Винсент вышел из машины, оглянулся вокруг и произнес:

                 – Что-то я слишком часто бываю на кладбищах в последнее время.

                Следом за ним из машины вышел Киран и ответил:

                 – Завязывай с этим. Я бы не стал тебя сюда приводить в иной ситуации, но сегодня нам нужно быть здесь.

                Киран закрыл машину, и они вдвоем направились к той толпе. Винсент спросил:

                 – Неужели это так необходимо?

                 – Эта девушка тебя любила, вообще-то. И хотя это было невзаимное чувство, Кристина достойна того, чтобы ты ее проводил в последний путь.

                 – А тебе-то это зачем?

                 – Хочешь ты того или нет, но я твой единственный друг в этом городе. И моя задача – помогать тебе.

                 – Как скажешь. Только, Киран, не обижайся на меня, если что будет не так. В дружбе у меня мало опыта, так как у меня никогда не было друзей.

                 – Не переживай за меня, Винс, я знаю, чего от тебя ожидать. И зови меня Кир – так ко мне обращаются все мои друзья.

                 – Договорились.

                 – А теперь отложим разговоры, гроб уже выносят, – сказал Киран, указав на скопление людей. Он был прав, гроб вынесли из катафалка и понесли по направлению к свежевыкопанной могильной яме на одном из участков кладбища. Четверо мужчин несли гроб, а за ними еще двое молодых людей, видимо, друзья покойной, несли крышку от него. Траурная процессия тронулась с места и пошла вслед за ними. Первой шла супружеская пара – как оказалось, родители Кристины. Мужчина с застывшим на лице суровым выражением поддерживал свою жену, которая, казалось, уже устала от рыданий, но остановиться была не в силах. Позади них шли люди с венками и цветами, из них много друзей и подруг покойной, которые были примерно одного с ней возраста. Винсент и Киран шли в хвосте процессии, окруженные плачем и мрачным молчанием.

                Траурная процессия медленно двигалась между беспорядочным множеством посторонних могил, где-то посреди которых располагался совсем свежий участок, ждущий свою «клиентку». Чем ближе к нему была процессия, тем чаще жалобный плач раздавался из ее рядов. К моменту, когда гроб поставили на стулья рядом с ямой, не осталось ни одной девушки, которая могла бы сдерживать слезы. Лишь мужчины и юноши продолжали сохранять мрачные выражения лиц.

                Кладбище это не было элитным, по площади оно было самым большим в городе. И самым «популярным». Каждый день здесь проходило множество похорон, но территория кладбища до сих пор изобиловала свободными участками земли. Здесь не было уютно и мирно, как на элитном, а скорее жутко и неприятно. Скорбь буквально витала в воздухе, наполняла его сильной тоской и болью. Если шел дождь, то казалось, что он был с привкусом слез, от которых местная земля была раскисшей и грязной. Когда светило солнце, элитное кладбище было похоже на музей скульптуры под открытым воздухом, здесь же все оставалось мрачным даже при солнечном свете. А сейчас, когда небо затянуто серыми тучами, конечности холодели от окружающей атмосферы.

                Громкие рыдания вывели Винсента из раздумий об этом месте, которое не вызывало у него никаких приятных чувств. Это рыдала мать Кристины, прощаясь со своей дочерью. «Нет! Нет! Нет! – причитала она, – зачем же ты это сделала, доченька?! Зачем бросила мать свою?! Ты же у меня такая красавица! Любимая доченька! Прости меня, не уследила я! Нет! Господи, что же это?! Такая молодая, моя девочка…». Эти полные горя слова настолько сильно сжимали сердце, что слезы сострадания выступали на глазах даже у мужчин. Невозможно было не пожалеть эту женщину, что потеряла своего единственного ребенка. Рыдая, она причитала и вопрошала, но все вопросы оставались без ответов. Господь, к которому она обращалась, уже давно покинул эти места. Единственными в этом Царстве печали, кто что-то знал, были Киран и Винсент, но они стояли в отдалении и молча наблюдали за всем происходящим.

                Наконец, отец Кристины подошел к своей жене, чтобы отвести ее от гроба и дать проститься другим, но она вдруг стала сопротивляться. «Нет! Нет! Убирайтесь все! Вы не заберете ее от меня! Моя девочка!», – она билась в истерике, в попытках освободиться от державших ее рук. У отца не осталось выбора кроме как отпустить ее. Слушая, насколько убита горем мать Кристины, остальные девушки тоже стали плакать навзрыд. Мужчины принялись их всех успокаивать, но из этого мало что получалось и становилось только хуже.

                Винсенту надоела эта надрывная симфония, и он решил подойти поближе к гробу. Он обошел толпу и довольно быстро оказался возле гроба, где лежала Кристина. Из-за вскрытий и бальзамирования она стала сама на себя не похожа, знакомые черты лица угадывались с трудом. Понять мать было несложно, если увидеть что стало с ее дочерью, каким неестественно распухшим и бледным было ее безжизненное лицо.

                Постепенно женщина немного успокоилась и тогда отец покойной, наконец, сумел отвести ее в сторону. После нее к гробу подошли еще несколько самых близких друзей, а также остальные родственники, и, как только они простились с Кристиной, его накрыли крышкой. Звук заколачиваемых в сосновый массив гвоздей эхом отдавался в головах присутствующих, выдавливая очередные порции слез. Когда крышка гроба была прибита, его стали опускать в яму. Наконец, все было сделано, и люди стали подходить, чтобы бросить в могилу горсть земли. Первыми были родители, затем пошли остальные родственники и друзья, а уже следующими были Винсент и Киран. Никто не знал, кто эти двое, откуда и почему они пошли впереди большинства присутствующих, но сейчас это мало кого всерьез интересовало. Выполнив обряд прощания с усопшей, они исчезли, и больше их никто не видел.

                На выходе с кладбища Киран задал вопрос своему задумчивому спутнику:

                 – Ну, что скажешь?

                 – А что я должен сказать?

                 – Быть может, какие-то ощущения у тебя были?

                 – У меня было чувство, что мне здесь явно не нравится.

                 – А поконкретнее? – продолжал допытываться Киран.

                 – Трудно сказать. Все как-то странно было…

                Они подошли к машине и Киран сел в нее. Не задавая вопросов, Винсент последовал его примеру. Он был весь в мыслях и, казалось, забыл обо всем вокруг. Заведя двигатель, Киран спросил:

                 – Хочешь выпить?

                 – Хочу, – отрешенно проговорил Винсент в ответ.

                 – Ну, вот и славно. Я бы не отказался от бутылочки холодного пива в теплом помещении. Заодно помянем несчастную девушку.

                Машина тронулась с места и выехала со стоянки, а Винсент продолжал сидеть с задумчивым выражением на лице. В его памяти прорезались недавние причитания матери Кристины, полные невыносимого горя, они беспощадно жалили его разум и чувства. Все, что он увидел на этих похоронах, было ему как-то неприятно знакомым, и самым неприятным было чувство вины. Это было вполне объяснимо, ведь именно из-за него Кристина покончила с жизнью. Винсент вспомнил, как заставлял ее мучиться своим равнодушием, во время каждого его проявления он ощущал ее душевные муки, но так и остался безучастным ко всему до самого конца. Анжелика бы так не поступила, и ему было стыдно перед ней, поскольку подобная ситуация его явно не красила. С другой стороны, он успокаивал себя тем, что она уже встречается с ним, а значит, он этого заслуживает. Но и тут не все так просто: как только в голове Винсента промелькнуло слово «заслуживает», тут же вспыхнули воспоминания о Романе. От этих воспоминаний ему вдруг хотелось забыть об Анжелике раз и навсегда, чтобы не чувствовать себя ничтожеством, убившим человека ради собственной выгоды. Но мог ли он оставить девушку, благодаря которой у него стали проявляться осколки совести? Приняла бы она тот факт, что встречается с убийцей? Винсента терзали противоречия всю дорогу.

                «Очнись!», – голос Кирана вывел его из тяжких раздумий. Винсент посмотрел в окно и увидел, что машина припаркована в небольшом переулке, рядом с входом в незнакомый ему бар.

                 – Где мы? – спросил он.

                 – Это место называется «Гефест». Неплохое заведение, думаю, тебе понравится.

                 – Мне сейчас мало что понравится, – ответил Винсент, выходя из машины. Вслед за ним из машины вышел и Киран. Он закрыл ее, и они зашли внутрь.

                Внутреннее убранство было весьма оригинально исполнено в виде большой кузницы с мехами и горнами. В помещении стоял характерный полумрак, рассеиваемый светом раздуваемого огня из каминов-домн. Столы находились на безопасном расстоянии от столь оригинальных декораций, которые к тому же были огорожены крепким стеклом, так что риск получить какие-либо травмы был сведен минимуму. В помещении было довольно жарко, и потому весьма подкачанные официанты были одеты в кузнечные фартуки на голый торс. Когда пламя раздувалось мехами, это сопровождалось характерным шипящим звуком и мягким озарением всего помещения, что очень хорошо создавало необходимый антураж настоящей кузницы.

                 – Тут, конечно, жарковато, – сказал Киран своему спутнику. – Зато зимой это место очень популярно. Здесь очень большой выбор пива, от самых дешевых марок до самых экзотических. То есть ты можешь себе представить, каково сделать глоток свежего пенящегося пивка из запотевшей кружки в подобной обстановке. Даже если чувствуешь себя последним куском дерьма, тебе покажется, что жизнь налаживается.

                 – Значит, мне необходимо выпить, – сказал Винсент, и они сели за один из свободных столиков. К ним тут же подошел официант. Киран сделал заказ и отпустил его, после чего обратился к Винсенту:

                 – Что с тобой?

                 – Да так… не по себе как-то.

                 – Это чувство вины в тебе говорит?

                 – Похоже, что да, – неохотно признал Винсент. – Но я не понимаю, почему? Она ведь сама проявила инициативу познакомиться со мной! Никто ее не просил звонить мне и приглашать в ресторан.

                 – Сама, говоришь? Знаешь, у меня есть мнение на этот счет.

                 – Насчет чего?

                 – Насчет такого слова, как «сам». Скажи мне, вот что такое «сам»?

 – Ну, когда человек что-то делает сам.

 – Ну, да, логично, – Киран на мгновение усмехнулся, но тут же принял серьезный вид. – Но лично я не совсем согласен с тем, что люди сейчас способны на «сам». Стоит только посмотреть на них, как тут же все становится ясно. Что ты увидишь, если посмотришь на Метрополий сверху?

                – Толпу? – ответил Винсент не сразу.

                – Именно! Ты увидишь толпу. Серую и безликую толпу, попав в которую человек теряет всю свою индивидуальность и сливается с этой аморфной массой. Он не выделяется своим внешним видом, а его мысли становятся такими же серыми, как и вся окружающая его толпа. Она несет его в нужном направлении и одновременно с этим он сам пытается ее двигать вперед. Этот человек обычно смотрит себе под ноги, а когда поднимает свой взгляд, то видит перед собой точно такую же серую спину, что и идущий позади него. Справа и слева – то же самое. И таких людей практически весь город. Ты и сам это прекрасно знаешь, поскольку замечал, что для раскрытия хоть какой-то индивидуальности нужно посмотреть в самую душу. А как же образовалась эта толпа? Ее образование было естественным ходом событий, ведь она удовлетворяет у этого человека его собственный инстинкт самосохранения. К сожалению, это основной инстинкт для подавляющего большинства людей, населяющих Метрополий. Представь, что по всей этой серой массе начнут стрелять из пистолета. И какой шанс, что в этого человека попадут притом, что он ничем не выделяется? Разумеется, шанс небольшой, даже если стрелять из пулемета. А если в толпу бросить гранату, то его успокоит хотя бы тот факт, что если вдруг ему и суждено погибнуть, то, в любом случае, не одному, а многим. Это стадное чувство рождено и развито из самого низменного инстинкта человека, а именно – инстинкта самосохранения.

                В этот момент им принесли пиво и чесночные гренки. Киран поблагодарил официанта и продолжил:

 – И ты считаешь, что эти люди могут сами что-то решать? Они создали собственную реальность, в которой нет места духовному развитию, но зато ширится и расцветает поле их пороков. Экономикой люди себя порабощают, а при помощи науки они возносят себя над самой Природой. Они стремятся к власти собственной, ничего не понимая во власти истинной. Люди боятся брать на себя ответственность за собственные поступки, и потому она возложена на нас с тобой. А сейчас ты говоришь, что Кристина сама приняла решение и проявила инициативу. А разве ты был против этого?

 – Нет, – хмуро мотнул головой Винсент.

 – Вот именно! Ты мог одной лишь силой мысли послать ее подальше и не давать ей никаких шансов, если бы понимал всю опасность. Вместо этого ты переспал с ней и подарил ей тем самым лучшую ночь в ее жизни, а это, уж поверь, никак не похоже на попытку остудить ее пыл по отношению к тебе.

 – Но ведь не я сделал первый шаг!

                 – А шаг на встречу ничем не отличается от первого шага. Ты вдруг понял, что она очень даже ничего, и решил этим воспользоваться, так ведь?

                 – Да… – мрачно понурил голову Винсент.

                 – Вот видишь. Твоя проблема в том, что даже если бы ты знал, чем все может закончиться, ты бы все равно пошел на поводу у своих страстей и желаний. Ты просто не можешь им сопротивляться, а потому совершаешь ошибки. Ты упорно продолжаешь пользоваться данной тебе властью ради собственной выгоды. Разве что деньги не крадешь, так как у тебя их полно еще с прошлой жизни.

                 – С прошлой жизни?

                 – Да. На самом деле, я не намного лучше тебя. Я, как и ты, получил от Природы шанс исправиться. Мы с тобой не живые люди, мы скорее сгустки энергии, мощные информационные поля. Настолько мощные, что можем материализовываться, что называется, «из воздуха». Иными словами, мы можем быть видимыми для окружающих, если захотим, а можем быть и невидимыми. Сами себя мы видим такими, какими помним по последнему воплощению. И ведем себя поначалу так же, и ты этому – яркий пример.

                 – Хочешь сказать, я был сволочью в прошлой жизни?

                 – Вроде того. Обычно это происходит так: если на протяжении многих воплощений человек не развивается в духовном плане, а только деградирует, то Природа дает ему последний шанс, пытается подтолкнуть вперед. Наши прошлые воплощения были чем-то вроде последней проверки, которую мы с тобой не прошли и… теперь мы здесь. Наше нынешнее существование – это толчок для нас.

                 – А если мы лишь сгустки энергии, то откуда тогда берутся, например, алкогольное опьянение и чувство голода?

                 – Все физические ощущения берутся из памяти о прошлом воплощении. Ты дышишь воздухом потому, что привык и не можешь иначе. На самом же деле, ты не можешь умереть от кислородного голодания. И так во всем.

                 – И много нас?

                 – Миллионы. Ты можешь представить, сколько человеческих душ обитает на нашей планете? А сколько среди них таких «падших» душ, как наши? Таким образом, подчиняясь закону Природы, мы берем львиную долю ответственности людей на себя и обеспечиваем течение Жизни.

                 – А как же я? Как я могу быть орудием Природы, ведь не сделал ничего хорошего?

                 – Ну почему же? Ты сегодня сходил на похороны, разве этого мало? Да, кому-то одному твои поступки могут принести радость, а кому-то другому – разочарование. Но зачастую далеко не все так однозначно и многие негативные события бывать попросту необходимы для развития человека. Уровень развития человечества сейчас таков, что без страданий ему не обойтись никак. Именно в этом – твоя нынешняя роль. Ты теперь должен решить, чего ты хочешь. Будешь ли ты и дальше приносить людям боль и страдания, но, уже зная, что это закономерно, либо будешь развиваться сам. Выбор за тобой.

Киран сделал небольшую паузу, с нескрываемым удовольствием отхлебнув несколько раз пива из своего бокала. Он расстегнул ворот своей футболки-поло и с комфортом развалился на стуле, жуя гренку. Винсент, тем временем, осмысливал все услышанное и пил свое пиво. В помещении было очень жарко, а потому алкоголь моментально дал о себе знать, отдавшись в голове.

 – В общем, человеку нужно многое пережить, чтобы многое понять, – продолжил Киран, дожевав гренку. – В народе это называется кармой. И ты приносишь эти переживания. Тебе, например, пришлось умереть, чтобы иметь возможность исправить свои ошибки. Другой пример – Кристина. Самоубийство – это незакономерная смерть, лишь Бог имеет право решать, когда уходить человеку из жизни. Кстати, ты знаешь про закон мировой асимметрии?

                 – Нет.

                 – Он гласит о том, что все в мире асимметрично, что левая половина отличается от правой. Яркий тому пример – человеческое тело. Лишь перед смертью оно становится полностью симметричным, переходя тем самым в состояние гармонии. Но это касается лишь естественной смерти. Самоубийцы же уходят на тот свет асимметричными во всех отношениях. Ты ведь видел лицо Кристины, когда она лежала в гробу. Его было не узнать – настолько оно было обезображено. Это неудивительно, если учесть, какой невероятный стресс и душевные метания испытывает самоубийца. Это не может не отложить свой отпечаток на будущие его воплощения. Но ведь она сделала это и теперь мы не можем знать, какое влияние это событие на нее окажет. Я не удивлюсь, если в следующей жизни она «поумнеет» благодаря этому. И тогда окажется, что ты сделал доброе дело. Но все равно, самоубийство – это грех, и люди не вправе решать свою судьбу таким образом.

Закончив говорить, Киран посмотрел на опустевшие пивные кружки на их столе. Видимо, жара в баре хорошо делала свое дело – пить хотелось очень сильно. Он сделал знак официанту, чтобы тот повторил заказ. Уже через пару минут перед ними вновь стояли полные кружки. В помещении бара играла рок-музыка, а хорошо сочетающиеся с ней звуки мехов и горна продолжали согревать посетителей, которых здесь хватало.

 – Ну ладно, – сказал Киран и сделал глоток свежепринесенного пива. – Давай оставим пока разговоры о высоком, а то ты совсем притих. Давай лучше выпьем за Кристину.

Он поднял свою кружку, и в ответ Винсент поднял свою. Они глухо чокнулись и отпили немного. Неожиданно Винсент спросил:

 – Как же она тогда обратила на меня внимание? До нее я всегда сам знакомился с девушками. А тут вдруг…

 – Ты снова можешь сам ответить на свой вопрос.

 – Ответь лучше ты, что б уж наверняка.

 – Хорошо. Когда ты знакомился с девушками в «Боттоме», ты переставал быть невидимым. И каждый раз Кристина имела возможность наблюдать за тобой. В общем, она влюбилась в тебя. Как видишь, все очень просто.

 – Я так и думал…

 – Понимаешь, Винс, когда мужчина выстраивает отношения с женщиной, он не обязан отдавать себя всего полностью. Но он обязательно должен взять на себя ответственность за нее, стать для нее крышей. Когда женщина чувствует, что он готов это сделать, то принимает это и отдает мужчине всю себя без остатка. Все бы хорошо, но в этой ситуации есть одна опасность – когда этот мужчина, что взял ответственность, вдруг исчезает из жизни женщины, она пропадает сама. Она чувствует себя так, словно ей предательски отрезали руки. Она теряет смысл жизни и как итог – самоубийство на почве сильного психического и эмоционального расстройства.

 – Ты сейчас говорил о нас с ней?

 – И о вас в том числе. Ты как-то непроизвольно внушил ей мысль, что готов взять ответственность за нее на себя. А она поверила, хотя на самом деле, ты сделал это только лишь ради постели.

Эти слова лишь озвучили то, о чем догадывался сам Винсент. Он действительно воспользовался симпатией Кристины ради собственного удовольствия, не более. В итоге все для нее закончилось очень плачевно, а у Винсента появилось много пищи для размышлений. И сейчас он сидел в выполненном стиле кузницы баре и с мрачным видом пил пиво.

Сегодняшние похороны Кристины разбудили в нем весьма неприятные чувства на собственный счет, и невольно ему вспомнилась Анжелика. Винсенту была невыносима мысль о том, что он так подло поступил некогда с ней. Уже в который раз он считал себя мерзавцем, недостойным ее внимания, и вновь его начала терзать неопределенность – одна его часть требовала открыть ей всю правду, другая же предлагала оставить все как есть. Винсент не мог  решить, что ему делать, и оттого каждую минуту его лицо становилось все мрачнее и мрачнее.

Вдруг он вспомнил, что встречается с ней сегодня, и посмотрел на часы. Оказалось, что она должна приехать к нему в течение часа. Он достал из кармана несколько купюр и положил на стол со словами:

 – Это моя доля. Все, мне пора идти.

 – Уже?

 – Да, – Винсент встал и начал одевать плащ.

 – Как ты резко сорвался… забыл, что встречаешься с девушкой? – улыбчиво подметил Киран.

 – От тебя ничего не скроешь, как я посмотрю. Я просто не хочу опаздывать.

 – А может тебе лучше будет опоздать?

 – Что?! Зачем это? – Винсент буквально опешил от такого неожиданного предложения. На лице Кирана не было улыбки – оно было более чем серьезным.

 – Я просто хочу дать тебе один совет.

 – Сомневаюсь, что он мне понравится, так что оставь-ка его лучше при себе.

 – Нет уж, я не собираюсь хранить при себе то, что мне не нужно. Так что выслушай меня – оставь эту девушку в покое. Пусть она живет своей жизнью. Не мешай ей.

 – Что ты хочешь этим сказать?

 – Если ты не сделаешь этот шаг, она сделает его сама. Вам не суждено быть вместе, по крайней мере, в этой жизни – точно. Именно поэтому, чем скорее вы расстанетесь, тем лучше будет для вас.

 – С чего ты это взял? – с нескрываемой злостью в голосе произнес Винсент. Он уже начинал ненавидеть этого человека.

 – Ты просто подумай о том, кто ты есть и о том, кто есть она. В глубине души ты и сам понимаешь, какая пропасть находится между вами. Ты лишь будешь тянуть ее вниз, подтягиваясь за ее счет. Ты ведь не хочешь совратить ангела?

 – Это моя личная жизнь, а не твоя! – воскликнул Винсент возмущенно. – И вообще, какое тебе до меня дело?! Откуда ты вообще взялся? Мне и без тебя было неплохо!

 – Сильно сомневаюсь в этом. А что касается того, откуда я взялся – это уже мое личное дело.

 – Вот именно! Раз я туда не лезу, так оставь меня в покое!

 – Успокойся, не нервничай, – Киран был по-прежнему спокоен и рассудителен. Он и глазом не повел в ответ на исходящий от Винсента негатив. – Присядь еще на минутку и расслабься. Я не задержу тебя.

Винсент сел на место, не снимая плаща, и облокотился на стол. Киран продолжил:

 – Я не собирался лезть в твою личную жизнь, в ином случае я бы без лишних вопросов просто заставил тебя сделать то, что мне нужно. Мы оба это умеем, и ты знаешь это не хуже меня. Но я не хочу этого. Ты сам должен сделать свой выбор, а моя задача в том, чтобы помочь сделать его правильным.

 – Тогда я сделал свой выбор, – сухо проговорил Винсент.

 – Учти, если ты поедешь сейчас к ней, впереди тебя ждут страдания. Страдания такие, которые тебе прежде испытывать не приходилось.

 – Посмотрим, – мрачно бросил в ответ Винсент и встал с места. – Спасибо за приятный досуг. Надеюсь, он больше не повторится. Прощай.

 – Зря надеешься. Удачи, Винс, – последовало ответное прощание в адрес Винсента, но ему уже было все равно. Он шел к выходу, полностью погруженный в свои мысли.

Киран многое рассказал ему сегодня, но ему больше не хотелось верить во всю эту чушь. Общение с этим человеком не принесло ему никаких позитивных эмоций, даже несмотря на то, что глубине души Винсент понимал, что совет Кирана насчет Анжелики должен был лишь помочь ему определиться с дальнейшими действиями на ее счет. Он и сам думал о том, чтобы оставить ее, но эти размышления давались ему с огромным трудом.

Винсент поймал такси и отправился к своему дому, где должен был встретиться с Анжеликой. Сидя на пассажирском месте, он понимал, что находится в раздрае, но не мог ничего с этим поделать. Слова Кирана до сих пор сидели у него в голове и не давали покоя. Душевные метания их одной стороны в другую терзали как сознание, так и душу. Помимо всего этого Винсент боялся, что может опоздать, а таксист, словно чувствуя это, ехал все быстрее и быстрее. Дома и машины проносились мимо один за другим, резкие повороты и лавирования машины могли укачать абсолютно здорового человека, но Винсент не замечал ничего. Напряжение в салоне автомобиля было настолько сильным, что казалось, будто можно рукой ощутить его эфирность. И чем сильнее становилось напряжение, тем быстрее ехала машина такси.

Вдруг раздались несколько протяжных и громких гудков, предвещающих нечто страшное. Нервы натянулись как струны, и тут же страшной силы удар сотряс машину до основания, и ее стало резко разворачивать. Винсент почувствовал, как сильнейшая головная боль пронзила его голову, а в мозгу поселился оглушающий треск, который не давал даже потерять сознание. Все вокруг менялось местами, жуткий по своей громкости скрип тормозов давил на уши. Казалось, вечность прошла прежде, чем последовал очередной, не менее сильный удар. Звон стекла сопровождался громкой деформацией корпуса автомобиля, который, как оказалось позже, врезался в фонарный столб прямо на обочине дороги. Затем наступила тишина, изредка прерываемая голосами с улицы, которые стали раздаваться все чаще.

Винсент пришел в себя и понял, что попал в довольно крупное дорожно-транспортное происшествие. Водитель был еще жив, но его состояние было тяжелым. Винсент вышел из разбитой машины и направился вдоль по улице, держась за голову. Как раз в этот момент люди стали подбегать к машине и показывать пальцами на окровавленного таксиста, что-то сигнализируя. Винсенту было все равно, что там происходило, и поэтому он шел, не оборачиваясь, в сторону дома. Благо до него оставалось совсем недолго, а Анжелика должна была приехать как раз в это время.

Уже через двадцать минут Винсент оказался на территории своего дома. Он вошел в холл, затем прошел в лифт и, пока искал ключи, вдруг заметил, что головная боль исчезла, как будто никакой аварии вовсе и не было. Порадовавшись этому, Винсент вышел из лифта, но рядом со своей квартирой никого не увидел. Часы показывали, что он пришел домой вовремя, а Анжелика, каким бы странным это для нее ни было, опаздывала. За все то время, что они встречались, за ней подобного не наблюдалось и Винсенту ни разу не приходилось ее ждать.

Ее звонок в дверь прозвенел лишь через пятнадцать минут. Винсент открыл ей, и она тут же прыгнула в его объятия.

 – Привет, Винни! – сказала она, поцеловав его в губы. – Я соскучилась.

 – Я тоже. Особенно сильно скучал, пока ждал тебя.

 – Ой, прости, пожалуйста! Я не хотела опаздывать, просто так получилось. На шоссе была жуткая пробка из-за аварии. Какой-то таксист несся на большой скорости через перекресток и столкнулся с проезжающей с другой стороны машиной. Сказали, что он выскочил на красный свет. После столкновения его отнесло в сторону, где он врезался в столб. Его увезли в реанимацию, а вот с другим водителем все должно быть нормально.

 – Серьезная авария, – произнес Винсент, прекрасно понимая, о чем идет речь.

 – И знаешь, что самое интересное?

 – Что?

 – Пока мой автобус стоял в пробке, мне стало интересно, почему он проехал на красный свет. И мне показалось, что его очень торопили. Но очевидцы сказали, что в машине он ехал один, и пассажиров рядом с ним не было. Странно, не правда ли?

 – Да уж…

 – А еще я почувствовала, что эта ситуация как-то была связана со мной. Вот что меня удивляет больше всего.

 – Ты права, это весьма удивительно, – сказал Винсент. По глазам Анжелики было ясно, что она что-то подозревает, но он не хотел говорить об этом. Винс прекрасно понимал, то та авария произошла не просто так, ведь он думал об этом происшествии все то время, пока ждал Анжелику. И пришел к выводу, что эта авария – его рук дело. И пусть это было непроизвольно, ему не хотелось признаваться в этом – вряд ли Анжелике понравилось бы, что он ничем не помог несчастному таксисту. Она же продолжала смотреть ему прямо в глаза в надежде, что сможет в них что-то прочесть, но все было бесполезно. Глаза Винсента редко его выдавали.

Наконец, Анжелика решила оставить эту тему. Она разделась и прошла в квартиру, которая, по ее словам, уже стала ее вторым домом. Они заказали еду в ресторане, поужинали, выпили немного вина и сели за просмотр фильма, который принесла Анжелика. Ей нравилось сидеть на мягком диване в объятиях Винсента и наслаждаться любимым фильмом. Ей было настолько комфортно, что после одного из поцелуев прошептала то, что хотела сказать ему уже очень давно: «Я люблю тебя!».

Но Винсент отреагировал совсем не так, как она этого ожидала. Он посмотрел на нее и не верил своим собственным ушам. Ему казалось, что все органы чувств обманывают его, но это было на самом деле. Он был явно не готов к такому признанию. Перед глазами в очередной раз пронеслись воспоминания о гибели Романа, в ушах застыли рыдания Анжелики над его мертвым телом, а в мозгу пронеслись слова Кирана: «В глубине души ты и сам понимаешь, какая пропасть находится между вами». И теперь ее признание, несмотря на всю нежность и искренность, звучало, как издевательство. Он больше не мог терпеть.

 – Нет! – вскричал Винсент, резко встав с дивана. Анжелика провожала его изумленным взглядом.

 – В чем дело? – спросила она.

 – Я так не могу. Я… по правде говоря, я тоже тебя очень люблю. Но я не достоин быть рядом с тобой.

 – Что значит, не достоин?

 – Мне очень тяжело об этом говорить, поскольку я очень не хочу терять тебя. Я чувствую, что наши отношения неполноценны, и это моя вина.

 – В чем наши отношения неполноценны?

 – В том, что я подло поступил однажды и теперь жалею об этом. Анжелика, послушай меня, это очень важно, – он сделал небольшую паузу, собираясь с духом. – Роман погиб из-за меня. Я подстроил его гибель, заманив в ловушку. По сути, это я убил его. Из ревности к тебе я желал ему смерти. Прости меня…

Он опустил глаза, будучи не в силах поднять их. Он готов был провалиться сквозь землю и уже жалел о своем признании. «Идиот! – думал он. – Не нужно было ей ничего говорить. Теперь она уйдет и никогда не вернется. А я останусь все тем же куском дерьма, каким и был раньше. Этот поганец Кир был прав – у меня от нее одни неприятности».

Его мысли прервало нежное прикосновение руки Анжелики к его лицу. Она провела пальцами по его щеке, и это подействовало на Винсента успокаивающе. Анжелика подняла его взгляд на себя и посмотрела ему в глаза. Его удивило, насколько спокойными они были. В них не было никаких признаков шока или ненависти, они были все такими же глубокими лазурными озерами, наполненными любовью и лаской.

 – Я все знаю, Винни.

 – Что?! – его удивлению не было предела.

 – Я это поняла еще до того, как он был убит. В момент, когда ты позвонил нам домой, я поняла, что ты задумал тогда. Но я не могу нарушать закономерный ход событий, и потому ничего не сделала для его спасения. Смерть Романа была естественным ходом событий.

 – Но… как?

 – Роман умер счастливым. В тот момент своей жизни он достиг пика своего счастья. Его фильм был признан критиками, он был финансово обеспечен, он был знаменит и имел налаженную личную жизнь со мной. Более радостного момента жизни и представить трудно. Видимо, Природа так распорядилась, чтобы он умер так скоропостижно и перенес это счастливое состояние в следующее воплощение. Если бы Роман остался жив, то он рисковал лишиться всего этого. Скорее всего, именно так бы все и произошло.

 – Но я ведь убил его! – недоуменно восклицал Винсент. – Неужели ты мне это можешь простить?

 – Да, был момент, когда я тебя ненавидела поначалу. Но затем поняла, что это чувство мне необходимо было испытать.

 – Для чего?

 – Это ты поймешь потом. Но уже я простила тебя. Окончательно это произошло в тот вечер, когда мы впервые пришли к тебе домой, перед нашим первым поцелуем.

Винсент смотрел в прекрасные глаза и вспоминал тот прекрасный поцелуй. Ему тут же захотелось повторить, и это желание оказалось взаимным. Душа Винсента успокоилась и перестала метаться. Они оба были счастливы и недавние мысли о разлуке казались простым недоразумением.

 

 

Глава XIV. Вспышка.

 

«Нам нужно поговорить», – эта фраза уже несколько часов не дает Винсенту покоя. Эти слова принадлежали Анжелике, которая произнесла их сегодня во время телефонного разговора. Она попросила Винсента о встрече городском парке, и сейчас он ждал ее с тревогой в душе. Это были первые подобные чувства с момента аварии, поскольку все это время он чувствовал себя очень счастливым. Анжелика простила его проступок и тем самым помогла ему наконец-то ощутить себя полноценным человеком. Дни с тех пор летели со скоростью света, а жизнь была наполнена всеми красками, несмотря позднюю пасмурную осень. Винсент с головой окунулся в чувства, которых никогда раньше не испытывал. Вместе с Анжеликой он парил над землей так, словно чьи-то ангельские крылья поднимали его ввысь. И вдруг он услышал в свой адрес эту фразу. «Нам нужно поговорить», – сказала Анжелика, не скрывая в голосе ни одной нотки серьезности, и теперь это сильно тревожило Винсента, который уже почти целый час ожидал ее на месте встречи. Нет, она не опаздывала, оговоренное время должно наступить лишь через десять минут. Винсент сидел здесь так долго по той простой причине, что дома находиться ему было невыносимо, поскольку нервы не выдерживали. Одна лишь мысль о расставании с Анжеликой пугала его и, как назло, она приходила на ум чаще всего. Эта фраза могла значить все, что угодно, но, склонный к пессимизму, Винсент подсознательно готовил себя к худшему. Секунды шли тягостно и неохотно, словно целая вечность уже прошла в этом ожидании на одинокой скамье у облепленного листьями неработающего фонтана. Винсент с удовольствием бы прочитал мысли Анжелики, но эмоции и страх не позволяли этого сделать.

Наконец, томное ожидание встречи было вознаграждено ее своевременным появлением. Винсент увидел, как она шла по аллее; как развивались на ветру ее платиновые волосы и длинные полы белого пальто; как пронзал влажный воздух стук ее каблуков. Нервный трепет сразу же охватил его тело, стило лишь увидеть ее лицо, а язык перестал слушаться, стоило лишь вдохнуть полной грудью запах ее парфюма. Поэтому он поприветствовал ее молча. Анжелика села рядом с ним и поприветствовала его, но уже без привычного блеска в глазах:

 – Здравствуй, Винсент.

                 – Здравствуй, – угрюмо поприветствовал ее в ответ Винсент. Они не поцеловались при встрече, и это явно не прибавило ему настроения.

                 – Давно меня ждешь?

                 – Около часа.

                 – Ого! – удивилась Анжелика. – Я думала, что я не опоздала…

                 – Ты и не опоздала. Я просто приехал пораньше, не мог сидеть дома.

                 – Это как-то связано с твоим плохим настроением?

                 – Да, причем, напрямую.

                 – А плохое настроение у тебя из-за меня, так?

                 – Да.

                 – Прости меня, пожалуйста, Винни, я не хотела тебя расстраивать. Но у меня действительно есть, что сказать тебе. Я бы могла сказать тебе это без предупреждения, но это было бы слишком жестоко…

                 – Прошу, Анжелика, не томи, – Винсент уже прекрасно понимал, о чем сейчас пойдет речь. – Ты хочешь расстаться, верно?

                 – Не совсем, – Анжелика тяжело вздохнула, и Винс увидел, как на ее глаза наворачиваются слезы. – Я не расстаюсь с тобой и не бросаю тебя. Я просто ухожу.

                 – Что?! Как это понимать?

                 – Я уезжаю, Винсент. Уезжаю из Метрополия насовсем. Но я буду любить тебя всегда.

                 – Но… куда?

                 – Я не могу сказать. Скажу лишь, что я давно знала об этом. Я собиралась тебе сказать еще раньше, но не могла пожертвовать теми счастливыми моментами нашей жизни, что у нас были. Я никогда их не забуду, Винсент, обещаю! Спасибо тебе за них…

                 – Так возьми меня с собой! Если ты все еще любишь меня, дай мне поехать с тобой! И тогда мы будем по-прежнему счастливы!

                 – Я не могу. Я должна поехать одна. Пойми, я давно планировала этот переезд, еще до нашей встречи.

                 – И ты собиралась поехать с Романом, не так ли?

                 – Нет. Даже если бы он был жив сейчас, то я бы все равно поехала одна.

                  Тогда зачем ты согласилась стать его женой?

                 – Так было необходимо. И он не смог бы повлиять на мое решение об отъезде, даже будучи моим мужем. Теперь ты видишь, какой полезной на самом деле была для него смерть. Он бы не выдержал моего ухода и просто опустился бы на дно. Я видела, как сильно он открылся мне, а для мужчины это всегда чревато последствиями. Он бы бросил кинематограф, начал бы пить, его бы поразили болезни и, в конце концов, он бы сгинул в нищете и забвении. А так он ушел на пике славы, избавив меня от терзаний мук совести. И в этом твоя заслуга – ты взял на себя грех, который шел ко мне в руки и тем самым помог мне. Так что больше никогда не кори себя за поступки, которые совершаешь. Далеко не все так очевидно в нашей жизни.

                Анжелика встала со скамьи и приготовилась уходить. Следом за ней встал Винсент. Так они стояли друг напротив друга несколько минут, пока она не заговорила первой:

                 – Мне пора идти. Не грусти, Винни, я думаю, мы еще увидимся.

                 – А если нет?

                 – А если послушать не разум, а сердце? Что оно тебе говорит?

                 – Мы не увидимся, – ответил Винсент после паузы.

                 – Ты пока не научился слушать свое сердце. Поверь, мы обязательно увидимся.

                 – Разве ты еще вернешься? Но ведь ты сказала, что уезжаешь навсегда.

                 – Да, так и есть.

                 – Тогда как же мы увидимся? – продолжал недоумевать Винсент. – Я ведь не знаю, где тебя искать…

                 – Со временем ты поймешь это. Все, мне пора идти. Спасибо тебе за все, Винсент. Прощай.

                Анжелика развернулась, чтобы поскорее уйти отсюда и не заплакать. Ей не хотелось расставаться, но она не могла взять с собой Винсента, и он это прекрасно понял. Ее голос был полон решимости и невозможности принятия какого-либо компромисса. Он должен был отпустить Анжелику, как бы тяжело это для него не было.

                До самого конца он наблюдал за ее отдаляющимся силуэтом и лишь в тот момент, когда он полностью исчез вдали, Винсент побрел в сторону своего дома. Начал накрапывать дождь, сырой холод стал проникать под плащ, заставляя зябко ежиться. С каждой минутой дождь становился все сильнее, превращаясь в затяжной ледяной ливень. Капли воды были обжигающе холодными, поднявшийся вдруг ветер зло хлестал прямо по лицу, словно ему не нравилось, что кто-то ходит по принадлежащей ему улице. Так он прогнал с нее почти всех людей и потому Винсент одиноко брел домой по пустым улочкам, окруженный лишь непогодой и собственными мрачными мыслями. Даже машины были крайне редкими гостями в здешней обстановке.

                Винсент проходил одну узкую улицу за другой, петлял посреди дворов и топтал грязь в небольших парках и аллеях уже в течение двух часов. Он насквозь промок и настолько привык к холоду, что любой теплый ветерок, вырвавшийся из какого-нибудь подъезда, обжигал сильнее раскаленного металла. Именно поэтому невыносимо трудно было привыкнуть к теплу, которое встретило Винсента в холле его дома.

                Поднявшись на этаж, он с трудом смог открыть дверь из-за окоченевших рук. Когда же, наконец, ему это удалось, он прошел в квартиру, сбросил с себя всю мокрую одежду прямо на пол и лег на диван в гостиной. Винсент постепенно привык к комнатному теплу, а потому оно больше не обжигало его, а просто согревало. Желая расстаться хотя бы на время со своими мрачными мыслями, он уснул и проспал до самого утра.

                Когда он проснулся, то было уже девять часов. Сон придал сил и настроения, а разговор с Анжеликой показался всего лишь плохим сном. Винсент даже вздохнул с облегчением, поднявшись с дивана и ощутив себя очень бодрым и жизнерадостным, то есть таким, каким он просыпался все время с тех пор, как начал встречаться с Анжеликой. «Это был всего лишь сон, – думал Винсент, – просто очередной неприятный сон». Ему часто снились кошмары, поэтому он списал на их счет и этот, ведь потеря Анжелики была для него сродни настоящему кошмару.

                Винсент прошелся по квартире, собрал все свои вещи с пола и все, кроме плаща, бросил в стирку. Плащ он повесил в гардероб, после чего пошел к телефону, чтобы позвонить Анжелике и убедиться, что все хорошо. Все-таки этот сон до сих пор не выветрился из памяти, и поэтому продолжал доставлять неприятные ощущения. Подойдя к телефону, Винсент набрал нужный номер и стал ждать. Сначала трубку никто не брал, лишь через полминуты незнакомый женский голос ответил ему:

                 – Гостиница «Маяк», слушаю вас.

                 – Здравствуйте. Я бы хотел поговорить с Анжеликой.

                 – К сожалению, у нас никто не проживает под таким именем.

                 – Что? – Винсент вдруг начал догадываться, что это был вовсе не сон. – Вы уверены?

                 – Абсолютно уверена. Под таким именем у нас никто никогда не проживал.

                 – Не может такого быть! Еще позавчера я ей звонил прямо сюда и говорил с ней!

                 – К сожалению, ничем не могу вам помочь. Под таким именем у нас никто никогда не регистрировался.

                 – Посмотрите еще раз. Возможно, вы ошиблись, – не унимался Винсент.

                 – Уже посмотрела, так как компьютер прямо передо мной. Я могу вам еще чем-нибудь помочь?

                 – Черт возьми!.. Боюсь, что не можете. До свидания.

                 – Всего доброго.

                Винсент бросил трубку и в бессилии повалился в кресло. Так что было сном, а что было явью? В гостинице сказали, что Анжелика вообще никогда там не жила. Могло ли это значить, что она – всего лишь плод воображения Винсента? Даже если Анжелика на самом деле существует, это означало лишь одно – она на самом деле уехала. И как тогда понимать ее слова про  то, что «мы еще увидимся» и «ты сам поймешь, где искать»? Значит, он должен знать, где это место. Но что же там находится? Куда она могла уехать? Анжелика никогда не рассказывала про свое прошлое, не говорила про свою прошлую жизнь, а он даже и не спрашивал. Винсент не интересовался ее родителями, не спрашивал про родственников и про друзей. И теперь жалел, что не проявил к ее жизни должного любопытства.

                Винсент сидел в кресле, не шевелясь и с закрытыми глазами, но он не спал. Он искал ответы на свои вопросы. Горечь утраты мешала сосредоточиться и расслабиться, перейти в отрешенное состояние, а ведь именно это он пытался сейчас сделать. Дело в том, что Винсент вспомнил, как он мог набирать номера телефонов нужных людей, не зная оных. Он мог открыть любой кодовый замок, просто отпустив руку и не думая ни о чем. Руки и взгляд сами находили ответ на любой заданный вопрос, но это получалось лишь в том случае, если на душе все было спокойно. Винсент надеялся узнать нынешнее местоположение Анжелики точно так же, как до этого – мысли людей, их имена и секреты. Главной сложностью было то, что сейчас он впервые пытался сделать что-то подобное абсолютно сознательно. До сегодняшнего дня он все делал на подсознательном уровне, без понимания алгоритма своих действий. И вот сейчас он пытался прийти в отрешенное состояние, то есть то, в котором он пребывал постоянно вплоть до встречи с Анжеликой.

                Несколько часов прошло прежде, чему него это стало получаться. Он продолжал сидеть неподвижно на одном месте, словно каменное изваяние. Стрелки часов отмеряли один круг за другим, а Винсент продолжал свои выжидательные поиски. У него уже получилось побороть собственную эмоциональность, осталось лишь найти ответ, но он каждый раз ускользал, подобно шустрой рыбке при виде опасности, издевательски блеснув напоследок чешуей.

                Вечер уже опустился на Метрополий к тому моменту, как Винсент открыл глаза. Словно инсайд из прошлого в его сознании прозвучал голос Анжелики: «Это моя  мечта!». Винсент встал с места и пошел одеваться – он знал, куда ему нужно ехать.

                Уже через полчаса его «Феррари» пробиралась через пробки к Центральной площади. Большинство заторов он объехал, но далеко не все. От его душевного спокойствия и чувства отрешенности не осталось ни следа, вместо них вернулись привычные в последнее время ощущения нервозности и тревоги. Сейчас решалась важная для него тема, которая только-только начала приоткрывать перед ним завесу тайны. Эта тема – любовь, которую Винсенту никак не  хотелось терять. Он даже себе признался в любви к Анжелике, и теперь весь пройденный им тернистый путь был на грани обвала. Винсенту не хотелось начинать все заново, а потому он не мог себе позволить потерять Анжелику. Он верил, что сможет найти ее и сохранить все, что у него было накоплено на данный момент.

                Он остановил машину на площади и вышел из нее. Впереди его ждала огромная толпа людей, хаотичная серая масса, живущая по своим законам. Он должен бы ее пройти всю насквозь. Эта идея ему не нравилась, однако из-за пробки проехать ближе к входу в Маяк он не мог. Винсент заблокировал двери автомобиля и направился в столь негостеприимную толпу. Снаружи она ему не нравилась, но внутри нее находиться было еще более неприятно. Какое-то подозрительно знакомое чувство страха терзало Винсента с того самого момента, как он вошел в эту серую массу. Сейчас был час пик и потому размеры этой массы не поддавались описанию. Звук сливающихся в один протяжный гул клаксонов доносился с дороги сюда, где смешивался с множеством голосов, криков, шагов и мыслей, и все это вместе образовывало невыносимую для слуха Симфонию часа пик. Город был композитором этой симфонии, которая подчиняла своей воле всех слабых людей, которых, к сожалению, сейчас подавляющее большинство.

                Винсент словно плыл через неспокойное море, грязное и взбаламученное настолько, что одна лишь его капля при попадании в рот вызывала тошноту. Но, несмотря на это, он продолжал идти, так как сейчас было не время и не место для боязни утонуть в этой огромной луже. Винсент спешил к своей девушке, к своему ангелу, одна лишь мысль о котором наполняет сердце светом и желанием жить. Но помимо этих чувств его душу терзали еще и другие, менее объяснимые: страх, тревога, тоска. Винсент чувствовал, словно нечто преследует его по пятам, не отставая при этом ни на шаг. Он шел прямо, стараясь не оборачиваться, но вдруг не выдержал и обернулся. К сожалению, или к счастью, он ничего не увидел, но чувство тревоги продолжало овладевать им все сильнее и сильнее. Что-то недоброе витало прямо в воздухе, оно рыскало посреди этой толпы и с каждой новой секундой становилось все ближе. Нервы Винсента перестали выдерживать, и он ускорил шаг в попытке поскорее выбраться из толпы, где он чувствовал себя крайне уязвимым. Он почти бежал, то и дело спотыкаясь о прохожих, но чувство опасности не проходило. Винсент вдруг остановился и стал панически осматриваться вокруг себя. Его трясло и бросало в жар, необъяснимая природа преследующей его опасности терзала душу, гнула ее, разрывала на части и давила невидимым прессом. Он уже думал лишь об одном – спрятаться в Маяке, где все же лучше, чем на улице, где он всегда ощущал что-то подобное нынешним чувствам. Но сейчас был самый настоящий апогей, в котором он с трудом сохранял целостность рассудка.

                Собравшись с силами, Винсент продолжал в панике пробираться сквозь толпу, все вокруг него прыгало и плясало, так как сфокусировать зрение он был не в состоянии. Вокруг были люди, люди, огни, звуки, люди, люди и еще раз люди. Рябь серого и желтого слепила глаза, а тревога и страх подгоняли все сильнее к столь желанной лестнице, ведущей к входу в спасительный Маяк. Но не успел Винсент добраться до первой ступени, как почувствовал пронзающую ледяную боль, вгрызающуюся до самой глубины души. Словно кто-то вонзил кинжал в спину. Боль была невыносимая, и он уже готов был закричать, как вдруг почувствовал такую же боль, но в этот раз она вонзилась уже в живот. Липкий холод стал покрывать все тело, распространяясь от ран, которые горели ледяным огнем. Винсента скрутило пополам, и он закричал от невыносимой боли. Эта боль была горячей и холодной одновременно, кровь от нее словно каменела и сгорала изнутри. Винсент корчился от изнеможения, и видел, как прохожие окружили его со всех сторон и молча смотрели на его мучения. Вдруг они все как один подняли руки и стали показывать на него. «Убийца! Убийца! Убийца!», – говорили они хором, повышая тон. «Убийца! Убийца! Убийца!», – эти слова стали превращаться в крик, а крик стал подобен многотысячному хору, который поддерживали все люди на площади. Винсенту оставалось лишь слушать эту дьявольскую мантру и принять ее, как должное. Он собрался с последними силами и закричал. Его голос был полон горечи, но вместе с тем он был еще и кличем смирения. Винсент закрыл глаза и попытался упокоиться, мысленно оградиться от всего происходящего.

                Прошло полминуты и постепенно боль начала уходить. Сначала Винсент подумал, что он уже отходит в мир иной, но стоило лишь открыть глаза, как он тут же увидел над собой уходящее вверх здание Маяка. Люди продолжали идти по своим делам, не обращая на него никакого внимания. Боль уже окончательно прошла, и поэтому Винсент смог встать на ноги. Поскольку до этого лежал он у самого подножия лестницы, то тут же начал подниматься по ней. Отныне никакого чувства тревоги он не ощущал.

Винсент посмотрел вверх, на Маяк и впервые отметил про себя всю величественность этого уникального здания. Любое другое здание, которое издалека казалось огромным, вблизи, как правило, не производило такого впечатления. Но к Маяку это не относилось – у его подножия Винсент чувствовал себя лишь мелкой песчинкой, лежащей у подножия векового дерева.

                Внутри Винсент нашел лифт и стал подниматься на нем в гостиницу. По дороге он наблюдал, как меняется рисунок на центральной колонне Маяка, и вместе с этим вспоминал ту самую легенду об этом здании, что рассказывала ему Анжелика. Вот изображен демон Ашглор, вот Милитриэль с ангельскими крыльями, а вот и сам Дьявол, пленивший их обоих. Лифт ехал на такой скорости, что все скульптуры сливались в один трехмерный фильм, пусть не слишком продолжительный, но впечатляющий своей красотой. Быть может, это лишь фантазия Винсента так подействовала, но зрелище было действительно завораживающим. В самом верху экспозиции, когда лифт покинул восьмиэтажный торговый центр, кабина настолько резко погрузилась в темноту, что Винсент оказался дезориентирован и несколько секунд ему пришлось приходить в себя. Хотя свет в лифте горел всю дорогу, он был гораздо слабее, чем свет в атриуме торгового центра, возможно именно по этой причине возник такой оптический эффект. Винсент был словно ослеплен наступившей темнотой – настолько пристально он следил за развитием сюжета в композиции колонны.

Стоило ему прийти в себя, как позади него открылась дверь лифта, и он оказался в гостинице. Это был очень большой круглый этаж, оформленный в очень светлых тонах. На этом этаже гостиницы располагались регистрационные столы, за которыми стояли очень симпатичные девушки из обслуживающего персонала, а также зона отдыха с мягкими диванами и декорированной лестницей на второй этаж. Лестница была встроена в большую скульптуру, которая завершала композицию колонны в торговом центре. На ней была изображена Милитриэль, возвращающаяся на небеса. Ее окружало большое количество декоративных живых растений и деревьев. Лестница на второй этаж была встроена в эту экспозицию так, что ветки полностью опутывали ее. Вся композиция была выполнена на очень большом постаменте в самом центре помещения, из которого как раз отправлялись лифты вниз. Лифты вверх были на втором этаже и для того, чтобы попасть в один из них, было необходимо подняться по этой великолепной лестнице.

Лифтовый холл второго этажа по своей площади был втрое меньше атриума торгового центра. В нем было шесть лифтов, в один из которых открылся перед Винсентом. Войдя в него, он нажал на нужную кнопку, и двери тут же закрылись. Ехал он довольно долго, пока, наконец, двери не открылись. Винсент вышел из лифта и понял, что все вокруг слишком хорошо ему знакомо. Он сразу же обнаружил выход из лифтового холла к уже знакомой лестнице, спустился по ней вниз и оказался в приемной гостиницы, то есть в той самой приемной, где уже был минутой ранее. Это показалось ему странным, поскольку он нажимал самую верхнюю кнопку.

Винсент пошел обратно в холл. Там он нажал на кнопку вызова, после чего ему открылся тот же самый лифт. Винсент вновь вошел в него и нажал на самую верхнюю кнопку. Но все повторилось – лифт ехал долго и открылся опять же на втором этаже гостиницы. Объяснения этому явлению у Винсента не было, но в следующий раз он решил попробовать доехать до какого-нибудь из средних этажей. Он нажал на кнопку с номером десять и в этот раз добрался до назначенного этажа. Как только он вышел в холл, то сразу же обратил внимание на число «10» на стене.

Хоть с лифтами и творилось что-то непонятное, разбираться с ними у Винсента не было ни желания, ни времени. Он решил двигаться наверх своим ходом. Винсент довольно быстро нашел пожарную лестницу и стал подниматься по ней, уверенно преодолевая один этаж за другим. Пока он шел, каждый шаг отдавался эхом в его тревожных мыслях. Винсент не знал, что его ждет наверху и каким образом он найдет то, что ищет, и, тем не менее, он продолжал преодолевать ступень за ступенью, этаж за этажом, превозмогая усталость и полагаясь на веру в то, что чувства его не обманывают.

Когда лестница закончилась, Винсент вышел на последний, тридцатый этаж гостиницы и, не став тратить время на отдых, стал обходить его по всей окружности. Здесь было очень тихо, и поэтому каждый шаг раздавался в тишине четко и громко. Около получаса он бродил по этажу, не зная, как пройти дальше. Винсент уже чувствовал приближение отчаяния, как вдруг он заметил одну дверь, отличающуюся от всех остальных тем, что ее очень трудно было различить. Эта дверь была того же цвета, что и стена, из-за чего она с ней полностью сливалась. Даже щели в дверном проеме, казалось, были полностью закрашены, а у самого дверного массива не было даже ручки. Этот потайной ход явно не был предназначен для посторонних глаз, в том числе и для глаз Винсента, однако что-то помогло ему. Какое-то необъяснимое чувство заставило его обратить внимание на этот участок стены, слово некто невидимый внушил ему спасительную мысль…

Винсент был окрылен своей находкой, и на этом фоне вся усталость, физическая и эмоциональная, резко отошла на второй план. Он толкнул дверь, но она не поддавалась. Он не мог объяснить почему, но он был уверен, что ему необходимо оказаться за ней. Нечто тянуло Винсента туда, и в первую очередь это были мысли об Анжелике. Полностью сконцентрировавшись на своем желании увидеть ее, он выбил дверь ногой и в течение несколько мгновений оказался в темном коридоре. Дверь, через которую он вошел сюда, закрылась за ним сама, и с этого момента в коридор заволокло непроглядным мраком. Винсент вытянул руки в стороны, но не смог нащупать стен, а темнота была настолько плотная, что стало тяжело определить, открыты ли глаза или закрыты. Медленно он шел вперед, туда, где, по его мнению, должен был быть выход, шаг за шагом, метр за метром. Темнота была здесь настолько густая, что приходилось буквально разгребать ее руками подобно пловцу. Сгущенный от темноты воздух проникал в легкие и заполнял их, налипая изнутри. Тут была абсолютная темнота, которая будто поглощала все, что попадало в ее объятия, включая самого Винсента. Двигаясь вперед, он чувствовал себя погружающимся в болото, где дышать становилось все тяжелее, а движения стеснялись все сильнее. Винсент продолжал идти вперед, и с каждым пройденным метром его шаги становились все мельче и мельче.

Наконец, Винсент нащупал перед собой тупик. Когда он дотронулся до  нее, то тут же почувствовал легкое дуновение ветра. Перед ним была очередная спрятанная дверь, но на этот раз она открылась сама. Стоило Винсенту оказаться за ней, как тут же он опустился на колени, с нескрываемым удовольствием вдыхая свежий воздух. Его легкие постепенно очистились от той маслянистой темноты, которой пришлось дышать в коридоре, а руки и ноги вновь ощутили свободу действия.

Пока Винсент приходил в себя, он не сразу обратил внимание на то, что находится сейчас на такой высоте, что даже самому бесстрашному человеку могло стать страшно. Сразу после того темного коридора шла выложенная камнем лестница без перил, которая крутой спиралью поднималась вверх. К тому же, шел очень сильный снег, из-за которого не слишком широкий лестничный марш выглядел еще и скользким. Но это был тот самый путь наверх, который Винсент искал. В очередной раз воодушевленный своей находкой, Винсент быстрым шагом стал продвигаться вперед, поднимаясь все выше и выше, но продолжительное время пребывания на улице вскоре сделало свое дело. Здесь было очень холодно, казалось, Винсент попал в самый эпицентр зимы. Похоже, за то время, что Винсент был в этом здании, осень уже успела превратиться в зиму. Он застегнул свой плащ и продолжал свой путь наверх. Снег был жесткий, он обжигал лицо и застилал глаза, но, стоило ему упасть на снежный покров лестницы, как тут же он становился подобным шелку. Гладкий шелковый ковер – именно такое покрытие было сейчас под ногами Винсента. Одно лишь неверное движение и он сорвется вниз.

                Путь был тяжелым. Нервы натянулись от напряжения. Поднявшийся ветер норовил сдуть отсюда вниз, а снежные хлопья били прямо в лицо, обжигая его. Прикладывая неимоверные усилия, Винсент продолжал двигаться вперед, преодолевать одну ступень за другой, а ведь ему предстояло еще не менее сложное возвращение назад. Впрочем, обратная дорога сейчас не интересовала его так, как цель прибытия сюда. Ледяной ветер и сильный снег продолжали мешать изо всех сил, словно предостерегая его не делать каждый следующий шаг. Но Винсент делал его, невзирая ни на что. Он не любил зиму и был явно не рад тому, что она так внезапно наступила, но он продолжал идти вперед. Каждой новой ступенькой поворот лестницы становился все круче, однако Винсент продолжал подниматься по лестнице, замерзая и прикрывая лицо воротником плаща. Пару раз порывы ветра поднимались настолько сильно, что ему приходилось пригибаться вплотную к ступеням и прижиматься к холодной стене. Переждав, он продолжал двигаться вперед, согнувшись в три погибели, чтобы иметь возможность опираться руками на ступени. Несмотря на всю сложность пути и крутость лестничной спирали, Винсент неизменно приближался к цели.

                Чем круче лестница, тем ближе конец пути; чем ближе конец пути, тем сильнее ветер и жестче снег. Винсент понятия не имел, сколько времени у него ушло на дорогу сюда, но он осознавал, сколько пришлось потратить на это сил. Поэтому Винсент не испытал чувства облегчения, когда добрался до самой верхней точки Маяка. В изнеможении он даже опустился на колени, но быстро поднялся, завороженный увиденным здесь зрелищем.

Посреди небольшой круглой площадки стояла Анжелика, одетая в белое платье с подолом до самого пола. Оно развевалось на ветру, как и ее платиновые волосы, и казалось, что ей было совсем не холодно здесь, несмотря даже на то, что вокруг яростно танцевали снежные вихри. Винсенту самому становилось холодно, когда он смотрел на столь легко одетую Анжелику, более того, ледяной ветер пробирал его до костей. Усталый и дрожащий от холода, его образ резко контрастировал с умиротворенным образом Анжелики, одетой в воздушное платье.

Холод буквально сковывал Винсента по рукам и ногам, но он не мог оторвать глаз от нее. Анжелика никогда не была так прекрасна, как сейчас. Она была самым настоящим божественным проявлением, символом красоты, любви, радости и умиротворения. Анжелика сияла в прямом смысле этого слова. От нее исходило мягкое свечение, которое, видимо, и согревало ее в этих условиях. Винсент уже видел нечто подобное в тот день, когда она приняла предложение Романа. Но сейчас это свечение было гораздо более мягче и интенсивнее, чем тогда. Свет исходил от ее рук, ног, груди, лица, от ее платиновых локонов… он исходил от ее глаз, которые были так похожи на две одинокие звезды, что своим сиянием сумели проглянуться даже сквозь затянутое тучами небо. И были эти звезды сколь далеки, столь и манящи…

                 – Анжелика?! – воскликнул Винсент, как только прошло его первоначальное оцепенение, и тут же перешел на шепот, – Я нашел тебя…

                 – Винсент, – ее голос был словно соткан из воздуха. – Я не это имела ввиду, когда говорила тебе, что мы еще увидимся. И все же, ты меня удивил. Хоть я и ожидала твоего появления.

                 – Ожидала?!

                 – Да. Как только ты понял, где я нахожусь, я ждала твоего прихода. Я чувствовала твою решимость и не могла уйти просто так. Ты ведь проделал такой путь ко мне…

                 – Уйти? – переспросил Винсент. – Так вот что ты хочешь! Я не позволю тебе этого сделать!

                 – Успокойся, я не собираюсь убивать себя, – Анжелика засмеялась.

                 – Тогда что же ты собираешься сделать? – Винсент не понимал, к чему она клонит. – Куда можно уйти отсюда?

                 – Это ты поймешь в отведенное тебе время.

                 – Анжелика, прошу тебя, перестань говорить загадками, – взмолился Винсент под аккомпанемент очередного порыва сильного ветра. Он опустился на колени, чтобы его не сдуло, и опустил взгляд вниз. Он почувствовал себя смертельно уставшим.

                 – Эти загадки ты в состоянии разгадать, иначе я бы тебе их не задавала. Но почему ты говоришь это с таким отчаянием в голосе?

                 – Потому что я люблю тебя! – он поднял голову, сопротивляясь жестким порывам ветра. – Ты – самое светлое, что у меня есть. Благодаря тебе я понял, что такое любовь, что такое радость, а так же тепло и комфорт. Эти вещи насколько простые, настолько же они и сложные. Можно быть слепым, чтобы их увидеть, но нужно быть и зрячим, чтобы знать, где их искать. Вся моя жизнь была сплошной черной полосой вплоть до тех пор, пока я не встретил тебя. Ты – ангел, я сразу это понял, хотя ранее никогда и не мыслил ни о чем подобном. Ты дала мне свет и вот теперь хочешь забрать его у меня, погрузив во тьму мое и без того грешное существо. Пожалуйста, куда бы ты не собралась, не покидай меня! Или возьми меня с собой! Ведь моя любовь здесь, прямо перед тобой – ты взрастила ее и теперь хочешь умертвить… прошу, Анжелика, не делай этого…

                 – Тебе еще многое предстоит понять, Винсент, – мягко проговорила в ответ Анжелика. – Например, то, что я не убиваю нашу любовь. Пусть я ухожу, но она будет со мною всегда. Я буду растить ее в своем сердце до следующей нашей встречи.

                 – Но почему ты не можешь растить ее рядом со мной? Я не хочу, чтобы ты уходила. Мне хорошо с тобой. Я сильно сомневаюсь, что есть кто-то еще, с кем мне будет, как минимум, не хуже.

                 – Когда же ты поймешь, Винни, что нельзя думать только лишь о себе! У меня есть причины покинуть тебя сейчас, но ты должен понимать и принимать любое мое решение. Точно так же, как и я – твое. Ты должен научиться доверять тому, кого любишь. Я не собираюсь причинять вред тебе или нашим чувствам, а потому и не жду от тебя сопротивления.

                 – Но…

                 – К тому же, я не говорила про то, чтобы ты заменил меня кем-то. Ты все понимаешь по-своему, и это доказывает, что ты еще не имеешь права здесь находиться. Именно по этой причине путь сюда был для тебя столь труден и тернист.

                 – То есть… ты прогоняешь меня? – спросил Винсент, вновь опустив голову под натиском метели и разочарования.

                 – Нет. Я лишь говорю, что ты не научился видеть истинную суть вещей. Ты меня снова неправильно понял.

                Сказав эти слова, Анжелика подошла к Винсенту и опустилась на колено рядом с ним. Она приподняла его голову одним изящным движением своей руки и посмотрела ему в глаза. Свет из ее глаз стал проникать к Винсенту прямо в душу.

                 – Оказывается, у тебя голубые глаза, – сказала она проникновенным голосом. – Ты ведь не знал этого, верно?

                В ответ Винсент лишь мотнул головой.

                 – Ты так много еще о себе не знаешь… хотя бы поэтому ты не можешь идти со мной. По крайней мере, сейчас.

                Анжелика встала и вернулась в центр площадки. Винсент тоже встал, и теперь они стояли друг напротив друга, окруженные ветром и снегопадом. Они смотрели друг на друга, не произнося ни слова, они словно прощались друг с другом. У Винсента на душе скребли кошки, но он не мог ничего с этим поделать – нужно было смириться, что, к сожалению для него, сделать было отнюдь непросто. Он не мог понять, куда она собирается сейчас, но как бы то ни было, Анжелика не собиралась оставаться с ним. Брать его с собой она тоже отказалась, а потому он даже не знал, что и думать: то ли она не любит его, то ли у нее и вправду нет выбора. В любом случае, сейчас ответить на этот вопрос Винсент не мог, он просто смотрел, как усиливался исходящий от Анжелики свет. Он посмотрел, как развивается на ветру ее легкое платье, и спросил:

 – Неужели тебе не холодно?

 – Нет.

 – Но как? Здесь же самая настоящая зима!

 – Ты прав здесь зима. Здесь уже идет самая настоящая зима. А вот внизу, в городе, ее еще нет, там все еще идет осенний дождь. Между этим местом и тем, где ты живешь, есть большая разница. Тут, наверху идет снег потому, что все здесь живет настоящим моментом. Тут нет прошлого или будущего – есть лишь настоящий момент времени, который надо не просто пережить – им нужно насладиться. Потому здесь все настоящее. А внизу дождь, там осень до сих пор не закончилась. Помнишь, как ветер говорил тебе, что он посланник зимы? Он тогда сказал еще, что она совсем скоро придет. Природа всегда выполняет свои обещания – для нее просто не существует обмана. Последние листья уже давно спали. Но Метрополий не пускает зиму к себе. Там, внизу люди живут исключительно прошлым, и потому их жизнь выпадает из реальности. Именно поэтому там все еще продолжается осень. Но на данном этапе людям не дано этого понять. Они предпочитают объяснять это глобальным потеплением.

Когда Анжелика закончила говорить, исходящий от нее свет стал уже настолько ярким, что начал слепить глаза. Круживший вокруг нее снег начал будто притягиваться к ней и с каждой новой снежинкой свечение усиливалось. «Свершилось», – произнесла Анжелика и вдруг начала подниматься в воздух. Она глубоко вздохнула, развела руки в стороны, словно вбирая что-то, и с каждой секундой поднималась все выше. Совсем скоро Анжелика парила уже на высоте свыше человеческого роста, а свет от нее стал настолько ярким, что Винсент больше не мог держать глаза открытыми.

Но это был не конец. Он не мог так просто отпустить Анжелику. Преодолевая свет он пробирался к ее воспаряющей фигуре. Когда он оказался под ней, то протянул к святящемуся образу Анжелики руку и закричал:

 – Анжелика! Если ты действительно любишь меня, дай мне свою руку! Не покидай меня, прошу! Умоляю, спустись ко мне!

В его голосе было столько мольбы, отчаяния и надежды, что в другое время он сам бы себе поразился, однако сейчас ему было не до этого. Его ангел улетал от него, а он из последних сил старался ее вернуть. Вот что испытывают люди, когда их бросают любимые…

Анжелика не обращала внимания на его попытки дотянуться до нее, вместо этого она поднималась все выше, а свет от попадающего в него снега разрастался в своей яркости все больше. Винсент уже прикрывал свое лицо рукой, чтобы не ослепнуть, но даже это не помогало. Весь этот свет пронзил его насквозь, не оставив даже маленькой тени, он наполнил Винсента целиком, обжигал его как огонь по всему телу. Он излучался с такой силой, что отталкивал прочь, заставляя пятиться. И, тем не менее, призвав на помощь все свои силы и собрав всю свою волю в кулак, Винсент начал движение к свету. Тот, в свою очередь, продолжал усиливаться и вот уже Винсент стоит на одном колене, не в силах подняться. Свет огнем обжигал Винсента, прижимал его к каменной плитке площадки, как которой совсем недавно стояла Анжелика.

 – Пожалуйста, прошу тебя! – кричал он, срывая голос. – Не делай этого! Я… я… – жар словно плавил его кожу, обжигал легкие, из-за чего говорить становилось все тяжелее, – я… люблю… тебя…

Винсент уже почти лежал на площадке, когда почувствовал, как жжение начинает стихать. Она послушала его! Спасительная мысль придала сил, и Винсент начал подниматься на ноги. Когда он смог поднять взгляд на парящую Анжелику, то увидел, что весь свет начал возвращаться в нее. Она вбирала его в себя, и чем больше в нее возвращалось, тем темнее становилось вокруг. Винсент заметил, что снег теперь не падает на площадку крыши Маяка, он даже не приближается к ней, вихрясь на почтительном расстоянии, словно ее накрыла невидимая круглая сфера. Прекратив осматриваться по сторонам, он вновь поднял взгляд на парящую Анжелику. Винсент ждал, что она вот-вот начнет спускаться к нему.

Анжелика тем временем вобрала в себя весь свет, который она до этого испускала и, продолжая висеть в воздухе, посмотрела на стоящего внизу Винсента. Прогревшийся воздух донес до него ее последние слова:

 – Я буду ждать тебя здесь. Боже, как тут красиво!

Ярчайшая вспышка света из тела Анжелики озарила все вокруг. Свет был настолько ярким, что Винсент потерял ориентацию в пространстве и ничего не мог видеть перед собой. Лишь сплошная белая пелена, медленно спадающая с глаз, предстала перед его взглядом. В голове мгновенно пронеслась мысль, что он может упасть с крыши, не видя вокруг себя ничего. Белая пелена продолжала спадать с глаз, но за ней не было ничего видно. Постепенно темнота окружила его.

Винсент ослеп. Временно или насовсем, он не знал. Вокруг себя он ничего не видел. Чувство земли под ногами ушло в никуда. Он лишь чувствовал, как его лицо и руки, мокрые от растаявшего снега, обжигал ледяной ветер. Потоки воздуха играли с ним, как с марионеткой, делали все, что им заблагорассудится. Будучи не в силах что-либо предпринять, Винсенту оставалось лишь ощущать, как сознание покидает его.

 

 

Глава XV. Растерзанный на отчаяния.

 

Винсент пришел в себя в незнакомой квартире. Он лежал на диване в полутемной комнате, где светила одна лишь настольная лампа с абажуром из темной ткани. Винсент сел на диване и ощутил, как его ступни стали утопать в теплом мягком ковре. Бегло осмотрев эту маленькую, но уютную комнату Винсент увидел, что у стены слева, прямо под зашторенным окном в кресле сидел человек. Рядом с его креслом стоял журнальный стол с единственной включенной в комнате лампой. Ее свет освещал этого человека лишь до подбородка, из-за чего лицо оставалось в тени. Однако, Винсент догадывался, кто это.

 – Здравствуй, Винс, – Винсент с легкостью узнал голос Кирана, который продолжал неподвижно сидеть. От фигуры Кира веяло какой-то загадочностью и умиротворенностью. Винсент осмотрелся по сторонам и увидел здесь телевизор с домашним кинотеатром, отключенный торшер у изголовья дивана, серые и ничем не примечательные обои, массивная люстра, несколько картин с пейзажами, а также сервант с книжными шкафами по обеим сторонам и дубовая комнатная дверь. Комната была буквально наполнена теплотой и уютом, однако Винсенту это было безразлично. Он был явно расстроен последними пережитыми событиями.

 – Кир? – спросил он удивленно. – Какого черта ты здесь делаешь? Где я?

 – Вообще-то, я здесь живу, а ты у меня в гостях. Но ты можешь чувствовать себя как дома.

 – Зачем ты меня притащил сюда?

 – Ну, не в больницу же тебя везти… вот и привез тебя именно сюда.

 – А что со мной произошло?

 – Ты был без сознания. Интересная все-таки штука – жизнь. И повороты у нее интересные. Во второй раз я тебя нахожу у Маяка лежащего без сознания, причем в том же самом месте и в той же самой позе. Сначала даже подумал, что у меня дежа вю, однако в этот раз ты был не мертв.

 – Что ты хочешь этим сказать?

 – Это я сделал тебя таким, какой ты есть сейчас. Глядя на твой отлетающий дух, я увидел, что ему необходимо лечение и попросил его остаться. Я организовал для тебя ту жизнь, которая была для тебя привычна. Я снял все деньги с твоего счета, купил тебе на них квартиру и дал тебе воспоминания. Поверь, ты не всегда слонялся без дела по Метрополию, соря деньгами и соблазняя красавиц. Когда-то ты был обычным человеком из плоти и крови.

Пока Киран говорил, его гость вспоминал про события на крыше Маяка. Винсенту очень хотелось верить, что это все было лишь сном, однако, к его великому сожалению, все произошло на самом деле. Он прекрасно помнил все перипетии произошедшего с ним, и эта память словно издевалась над ним. Винсент чувствовал, как отчаяние овладевает им все сильнее, ведь он потерял единственного близкого человека. Наконец-то и он оказался на месте всех тех людей, за чьими потерями ему приходилось наблюдать. Одна лишь мысль о том, что он больше не увидит Анжелику, терзала страданиями его душу. Негодование и озлобленность теперь заняли место успокоения и влюбленности. И вот теперь он сидит напротив Кирана, который признается ему в том, что именно он сделал Винсента таким, какой он сейчас есть: сломленным и страдающим от своей потери. Если бы Киран не вмешался тогда в его жизнь, то все было бы иначе. Винсент не встретил бы Анжелику и не мучился бы из-за нее столь сильно.

 – Так это ты дал мне эту проклятую жизнь! – проскрипел зубами Винсент. – Да кто тебе дал на право распоряжаться мой собственной жизнью?!

 – Вопрос не в том, кто и как распорядился твой жизнью, а в том, как ей распоряжался ты сам!

 – Мне плевать, как я ей распоряжался. Моя душа принадлежит мне, а не тебе.

 – Ты сильно ошибаешься, если думаешь, что все в жизни делал правильно. К тому же, откуда тебе знать это? Ты ведь ничего не помнишь из своей прошлой жизни!

                Не снимая маски возмущения, Винсент задумался. Перед его глазами стали проходить какие-то размытые образы, однако понять их сути он не мог. Он был бы рад возразить своему собеседнику, но он действительно не помнил своего реального прошлого. Винсент никогда не задавался этим вопросом, даже в тот момент, когда Анжелика рассказывала ему о природе его существования, он не желал ничего вспоминать. И сейчас, когда он впервые это задумался о своем прошлом, внутренний голос подсказывал, что Киран прав.

«А что, если это все-таки неправда? – подумал вдруг Винсент. – Что, если они меня обманули?». Ведь Анжелика и Кир вполне могли обмануть его в своих собственных целях. Его нынешние воспоминания могут быть действительными, а сам Винсент мог оказаться всего лишь жертвой коварного обмана. Все, что ими обоими было сказано ранее, могло быть лишь местью, простой по своей сути и изощренной по своему исполнению. Наверняка Кир и Анжелика были в сговоре против него, ведь они появились в его жизни практически в одно время.

                Все эти размышления еще больше запутали его. Если на Кира ему было плевать, то образ Анжелики в его сознании с трудом уживался с образом обманщицы. Эта прекрасная девушка, что до сих пор владела им, продолжала рвать его душу в противоречивых доводах. А вдруг она действительно лишь притворялась перед ним ради мести за своего жениха? Винсент был настолько ослеплен, что не смог бы увидеть обмана. А что, если ее чувства к нему были искренними? Тогда Винсент действительно окажется невежественным болваном, если поставит не этой прекрасной девушке незаслуженное клеймо обманщицы. Но при любом варианте, его ждет сильное разочарование. По сути, оно уже завладело Винсентом, так какая разница, где правда, а где ложь? Истина была потеряна там, на Маяке, который Винсент отныне ненавидел еще больше, чем прежде.

                 – Винсент,  – голос Кирана отвлек его от размышлений. – Вижу, сегодняшние события окончательно выбили тебя из колеи. Ты не веришь мне. Пойми, все твои воспоминания – это ложь! Ширма, которую я тебе навесил на глаза, чтобы ты сам сумел прозреть. Она же мешает тебе жить, почему ты не можешь сорвать ее с глаз? Почему ты не хочешь вспоминать свое прошлое? Почему ты не хочешь признать и принять его? Почему ты не хочешь сбросить с себя эту ношу?

                Возникла небольшая пауза, в течение которой Винсент встал с дивана. Он глубоко вздохнул и ответил с более привычной для себя спокойной интонацией, в которой по-прежнему проступали ноты душевной боли и неопределенности:

                 – Я вижу, ты умен, Кир. Но ты ведь и сам говорил, что ты не намного лучше меня. Так зачем весь этот спектакль? Зачем ты строишь из себя мудреца, наставляющего падшего человека на путь истинный? Так ты хочешь искупить собственные грехи?

                 – Зачем ты отвечаешь вопросом на вопрос? Тем более, если ты знаешь ответ. Ты прав, у меня хватает грехов, но в их искуплении ты не играешь значительной роли. Ты не можешь решить мои проблемы так же, как и я не могу решить твои. Мы можем лишь помочь друг другу в этом в той или иной степени.

                 – Так зачем ты тогда сделал меня таким, какой я есть сейчас? Кто тебя просил об этом?

                 – На то была Воля Бога.

                 – Воля Бога?! – голос Винсента вновь утратил спокойствие. – Ты хочешь сказать, что выполнял Волю Бога?!

                 – Именно.

                 – А свести меня с Кристиной – это тоже Воля Бога?! – ни голосом, ни мимикой Винсент не скрывал возмущения. – Ведь это ты познакомил нас с ней, дав ей мой адрес и номер телефона! И ты прекрасно знал, чем это для нее должно закончиться! Тогда что же это за Божественная Воля, если ее проявитель подталкивает человека на смерть?

                 – Не надо сваливать вину за ее трагическую гибель на меня одного. Человеку не дано право распоряжаться жизнью таким образом, даже если она его собственная. В своей смерти, в первую очередь, Кристина виновата сама, мы же играли роль второго плана. Она приняла решение, а не ты.

                 – А как же твои слова про то, что люди неспособны на самостоятельное принятие решений?

                 – Я лишь сказал, что ты не убивал ее и не отнимал у нее право на жизнь. Никто не мешал ей одуматься в нужный момент. Возможно, кто-то из нас подтолкнул ее на этот шаг, но даже если это и так, то он смог это сделать только потому, что она сама была слаба и не могла сопротивляться.

                 – Раз она была слаба, зачем ты позволил ей познакомиться со мной? – не унимался Винсент. – Ты же знал, чем это чревато!

                 – Да, знал. Я мог видеть ее будущее, и в нем не было иного пути. Пойми, я не делаю ничего, что противоречит закономерному ходу событий. В ее жизни все шло к суициду, вопрос был лишь в том, как это должно произойти. Именно поэтому твое участие в ее судьбе было необходимо. Причем необходимо не только для нее, но и для тебя самого.

                 – Для чего же это было необходимо?

                 – А тебе ее смерть ничего не напомнила? Хочешь, я тебе скажу, почему тебе было неприятно на ее похоронах? Дело не только лишь в голом чувстве вины – все это уже происходило раньше. Тебе все было знакомо, вплоть до дежа вю, но ты даже не хотел понять почему. И пока ты этого не поймешь, Винс, ты так и будешь чахнуть над своим «никчемным существованием».

                 – Это из-за тебя у меня столь никчемное существование. И из-за твоей проклятой Воли Бога. Вот скажи, зачем Богу все это нужно? Чтобы все время показывать мне, какое я ничтожество? Для чего он послал мне Анжелику? Чтобы я страдал из-за нее?! Зачем он послал мне тебя? Чтобы ты уткнул меня лицом в мои же ошибки?! К черту такого Бога!

                Махнув рукой, Винсент вышел из комнаты в прихожую, где он включил свет и нашел свой плащ и кроссовки. Пока он поспешно одевался, Киран догнал его со словами:

                 – Стой, Винсент, не уходи.

                 – Что тебе еще нужно?

                 – Прошу тебя, успокойся. Давай просто посидим и нормально поговорим. Я понимаю, ты потерял единственного близкого человека, но ведь я тебя предупреждал.

                 – О чем?

                 – О том, что тебя ждет, если ты сам не оставишь Анжелику. Но ты не послушал меня тогда. Теперь ее нет, и ты страдаешь, потому что не знаешь, как теперь жить. Ты впервые сумел почувствовать и услышать свое сердце, и я рад этому. У тебя вновь проснулся интерес к жизни и это большой шаг вперед для тебя. Прошу, не перечеркивай все достигнутое тобой из-за того, что Анжелики с тобой больше нет. Не убивай в себе все то, чему она тебя научила.

                 – Поверь, Кир, мне нечего в себе убивать – все уже давно умерло. Я лишился всего еще в прошлой жизни, и даже мое воскрешение ничего мне не вернуло. Так что мне нечего терять. Ты, наверное, слышал выражение: «Мы думали, что находимся на самом дне, но снизу вдруг постучали».

                 – Нет, не слышал.

                 – Неважно. Дело в том, что для меня все обстоит именно так. Моя нынешняя жизнь не дала мне ничего хорошего, и, вместо того, чтобы дать мне исправиться, она сбросила меня еще ниже. Прямо как ненужный балласт.

                 – Это в тебе говорят эмоции.

                 – Возможно, ты во всем прав, Кир. Возможно, ты действительно хочешь мне помочь, однако получается это у тебя паршиво. На самом деле, у меня от тебя одни лишь неприятности. Поэтому я не хочу оставаться и о чем-либо с тобой разговаривать.

                 – Я действительно хочу тебе помочь. Жаль, что ты этого не осознаешь…

                 – Раз не осознаю, значит, мне это не нужно. Пообещай мне, что я тебя больше никогда не увижу.

                Киран ничего не ответил. Винсент не стал дожидаться его ответа и открыл дверь, чтобы выйти. Когда он перешагнул через порог квартиры, до него, наконец, донеслись слова Кирана:

                 – Я не могу тебе ничего обещать.

                 – Дело твое, – не оборачиваясь, равнодушно бросил в ответ Винсент.

                 – И куда ты пойдешь?

                Винсент остановился у лифта, нажал на кнопку вызова и, по-прежнему не оборачиваясь, ответил:

                 – Не знаю. Единственное, что я знаю наверняка – это то, что мне больше не хочется принадлежать этому миру. Он не дал мне ничего, кроме страданий и ненависти к самому себе.

                 – Ошибаешься. Он дал тебе вовсе не это.

                 – Мне уже все равно, – мрачно проговорил Винсент и тут же шумно открылись двери лифта. Он вошел в него и, перед тем, как закрылись двери, бросил напоследок:

                 – Прощай.

                 – Счастливо, Винс, – проговорил Кир, задумчиво глядя в сторону окна подъезда, за которым шел дождь. – Ну, что ж… значит, так тому и быть. Слушать ты так и не научился. Одиночество – это твоя стихия. Отныне ты полностью в ее власти: она теперь либо убьет тебя, либо сделает сильнее. Выбор за тобой.

                Киран сбросил с себя маску задумчивости и пошел обратно в квартиру. Он не стал корить себя за неудачу с Винсентом, вместо этого он мысленно отпустил его, веря, что тому по силам сделать правильный выбор.

                Когда Винсент вышел на улицу, там был проливной дождь. Он сразу же ощутил на своей коже ожоги от ледяных капель, но это нисколько не испугало его. Винсент шел сквозь сплошную стену дождя, под которой он моментально промок вплоть до последней нитки, и у него даже мысли не возникло найти где-нибудь укрытие. Его мысли были заняты совсем другим. Холод, который прилипал к телу в мокрой одежде, не мог побеспокоить Винсента так сильно, чтобы тот отвлекся от своих мрачных размышлений. Все-таки, каким бы сильным и холодным ни был дождь, он не мог сравниться со снегопадом на крыше Маяка, а его Винсент еще не скоро сможет забыть. К тому же, здесь, внизу, на самом дне Метрополия ему вполне привычно в любую погоду.

                Винсент продолжал идти вперед и при этом не придерживался никакого маршрута. Ему было безразлично то место, где он в итоге окажется, даже если это будет сама Преисподняя. Как бы то ни было, вряд ли там намного хуже, чем здесь, в Царстве вечного дождя. Разумеется, дождь здесь не шел вечно, бывают и солнечные дни, и просто пасмурные, но все равно, каждый новый дождь кажется здесь продолжением одного большого вечного ливня. В дни, когда солнце напоминает о себе, хочется смотреть ему вслед, тянуться к нему, радоваться его теплым лучам. Но стоит свинцовым тучам затянуть собой весь небосвод, как тут же наступает темнота вперемешку с дождем. И каждый раз, когда так происходит, начинает терзать ощущение, что тебя просто подразнили и бросили, предали. Глядя на очередной дождь, остается лишь чувствовать, как его холодные безразличные капли стекают прямо в людские сердца и души. Небеса плачут вместе с людьми, видя все, что происходит внизу. Они пытаются смыть всю городскую грязь этим дождями, но все смытое, так или иначе, стекает именно вниз, где и находит приют в людских пороках. Так дождь питает все зло, живущее в Метрополии, дарует ему все новые силы и лишает последней надежды желающих от него избавиться…

                Здесь правят человеческие пороки. Метрополий для них – как грядка для сорняков. Сначала люди хотели просто жить, затем они захотели жить друг с другом, но, в итоге, не всем это пришлось по душе. Амбиции и алчность поссорили их между собой, и каждый стал искать новых союзников в борьбе за выживание. Так рос этот город, как вместилище человеческих пороков. До сих пор каждый желает самоутвердиться, быть лучше остальных, доказывая это по принципу «кто сильнее, тот и прав». Коварство и обман стекаются сюда со всего мира, образуя одно большое денежное болото с дождевой водой. Эмигранты, приезжие из периферии – их количество прямо пропорционально количеству денег, которые, подобно мухам, роями крутятся вокруг городских зданий. Каждый человек знает, что здесь можно заработать себе на жизнь, и каждый знает, что в этом стремлении можно свою жизнь потерять. Но все равно это никого не останавливает. Метрополий растет ежедневно, ежечасно и даже ежеминутно, не выпуская при этом от себя никого. Это самая настоящая болотная трясина, из которой почти невозможно выбраться. Винсент попытался – и где он теперь? Всем известно: чем яростнее человек будет пытаться выбраться из болотной трясины, тем быстрее оно поглотит свою жертву. То, что произошло с Винсентом – лишь наглядная иллюстрация того, он вовсе не является уникальным. Он такой же червяк из общей навозной кучи, как и все остальные. Анжелика много раз говорила ему об обратном, но откуда ей знать правду? Она не принадлежала этому миру. С тем миром, с которым Винсент был знаком лучше нее, она не могла ничего сделать. Все, что Анжелике удалось – это осветить его на несколько секунд, но этого мало для полноценных перемен. И вот теперь ее нет, а здесь по-прежнему грязно и дождям не видно конца. Здесь правят бордели, ломбарды, притоны для наркоманов и бродяг, подпольные клубы, ночные заведения – и чем больше становится Метрополий, тем шире та грязная лужа, что видна на его месте с высоты птичьего полета. Винсент привык к этому, он принадлежал всем этим атрибутам городской ночи.

Однажды он наивно решил, что может сменить обстановку. Это было ради девушки, которая заставила его поверить, что он может измениться. Винсент попробовал, и имел на это полное право, ведь у него был проводник в этом незнакомом для него мире света, доброты, красоты и добродетели. Но все было напрасно. Проводник вдруг ушел, оставив его одного и без опоры на этой недосягаемой для него высоте. Ни для кого не секрет, что чем выше взлет, тем больнее падение. И падение не заставило себя ждать. Винсент упал с такой высоты, после которой обычно не выживают. И он не выжил. Винсент вернулся в свой привычный мир с четким осознанием того, что он мертв. Его не взяли ни в рай, ни даже в ад, а это значит лишь одно – этой жизни он больше не нужен, а значит, ему эта жизнь тоже не нужна. Все, что произошло с Винсентом, только подтверждает его абсолютную никчемность и ненужность по отношению к судьбе: ему дали любовь, которая оказалась лишь обманом; его заставили испытывать сколь сильное, столь и необязательное чувство вины; над ним свершили акт мести в тот момент, когда он был наиболее уязвим. И действительно, иначе, чем местью, предательство Анжелики назвать сложно – она узнала о причинах гибели своего возлюбленного, затем соблазнила Винсента, дав ему все, что он хотел, потом выждала время, обезоружила и сбросила его в тут самую грязь, откуда она его и выловила, полностью разбитого, сломленного и погрязшего в отчаянии. Сейчас он шел по улице и даже восхищался ей, за ее расчетливость. Такая месть заслуживает аплодисментов.

Винсент шел так долго, что время остановилось. Он пересекал улицы, переулки, дворы, снова улицы, торговые центры, проспекты… Один городской пейзаж сменял другой, почти такой же, и при этом казалось, что Винсент не идет, а стоит на месте. Погруженный в свои мысли, он шел вперед, но вокруг ничего не менялось. Все те же дома, те же машины и те же люди. Единственное, что изменилось вокруг – кончился дождь. Не обращая внимания на лужи и грязь, Винсент продолжал идти вперед, не переставая думать об Анжелике. Мысли о ее коварстве и желании отомстить ему тут же провоцировали опровержения самим себе. Винсент никак не мог определиться в своем отношении к Анжелике, и эта неопределенность мучила его, ведь он ни в чем не хотел признаваться окончательно.

Вдруг Винсент остановился посреди одной из проезжих частей, и на его лице заиграла ухмылка, словно какая-то неожиданная мысль поразила его. Машин было немного, но те, что проезжали мимо, совсем его не замечали. Ни одного гудка не было слышно за то время, что он переходил дорогу. Автомобили просто проезжали мимо на большой скорости, ничего, не подозревая.

Винсент сделал шаг вперед, и тут же почувствовал сильный удар по ногам. Удар был настолько сильный, что моментально дезориентировал его в пространстве – все мгновенно перемешалось, здания и деревья перевернулись на бок вместе с тротуаром, а фонари закружились подобно карусели, размешивая ночное небо подобно миксеру. Сильный удар последовал по голове, тупая боль заполнила черепную коробку, а в ушах эхом повторялись звуки битого стекла и скрипа тормозов. Затем Винсента выбросило на асфальт, но в этот раз боль от падения уже не казалось столь сильной по сравнению с последними ощущениями.

Не двигаясь, Винсент лежал на асфальте, пока к нему подбегали люди. Движение по этой полосе остановилось, и водители начали выходить из своих машин. Среди всех наиболее был взволнован именно тот, чья машина сбила Винсента. Он подбежал к нему, сел перед ним на колени и дрожащими руками стал проверять пульс. «Черт возьми, нет! Клянусь, я его не видел! – в панике оправдывался он. – Взялся словно ниоткуда! Господи, за что мне это?! Вызовите «скорую»! Дьявол! У него нет пульса!». Этому человеку явно не хотелось чувствовать себя виноватым в чужой смерти.

В центре событий неподвижно лежало тело Винсента, вокруг которого царил настоящий переполох – проходившие мимо люди собрались на обочине, кое-кто подходил ближе. Сбивший Винсента водитель продолжал нервничать. Не успокоился он и в тот момент, когда ему сообщили, что «скорая помощь» уже едет, он продолжал оправдываться перед остальными, говоря, что не видел сбитого.

Вдруг произошло то, чего никто из присутствующих никак не мог ожидать. Винсент начал подниматься с мокрого асфальта, и все зеваки вокруг были потрясены. Сначала он просто сел на асфальте и сидел так некоторое время, держась за голову. Затем Винсент поднял глаза и окинул взглядом окруживших его людей, среди которых он отыскал водителя сбившего его автомобиля. Он внимательно посмотрел на этого шокированного человека и произнес:

 – Что же ты меня не убил?

Мужчина ничего не смог сказать в ответ, поскольку от неожиданности и волнения вдруг потерял дар речи. Стоило Винсенту заговорить, как тут же его потеряли все собравшиеся здесь свидетели происшествия. Воцарилась полная тишина, и был слышен лишь шум автомобилей, проезжающих по другой стороне дороги.

 – Но… но… как? – растерянно бормотал водитель автомобиля. Винсент тем временем поднялся на ноги  и пригладил мокрые волосы.

 – Ты удивлен, что я выжил? – сказал он, обращаясь к этому человеку. – А ведь сбитые на такой скорости обычно не выживают, верно?

И вновь этот мужчина ничего не ответил. Винсент поднялся на ноги, развернулся к толпе и обратился к людям:

 – Уходите отсюда! Здесь никто не умер, для вас тут нет ничего интересного. Я польщен, что в столь поздний час собрал настолько внушительную аудиторию, но вам пора домой. Идите туда, откуда вы пришли и расскажите о том, что вы здесь увидели. Скажите, что вы хотели увидеть человека в луже крови, но вместо этого увидели человека в луже грязной дождевой воды. Которого насмерть сбила машина, а затем он встал, и пошел, как ни в чем не бывало. Пусть хоть раз в жизни вас послушают! И не думайте, что я сумасшедший – я просто устал от этой жизни…

Закончив свою речь, Винсент устремил взгляд себе под ноги и пошел вперед. Он просочился сквозь недоумевающую толпу и очень быстро оставил ее далеко позади. Это был весьма оживленный район, с большим количеством жилых домов, среди которых Винсент сейчас и прокладывал свой путь вперед. Он шел по одному из дворов в тот момент, когда у него вдруг заболела голова. Видимо, последствия аварии сказывались до сих пор. Винсент сел на скамейку рядом с одним из подъездов, чтобы передохнуть.

Во дворе, где он решил немного посидеть, было тихо и спокойно. Криков и ругани слышно не было, соседние дома мирно спали под покровом ночи. Можно было без проблем расслышать, как ветер шевелит голые ветки кустов и деревьев, как лает собака где-то вдалеке, как стучат каблуки одинокой девушки, идущей с другого конца дома. Звук женских каблуков вновь пробудил в Винсенте воспоминания об Анжелике, чье появление в его жизни перевернуло все с ног на голову. Необъяснимо для самого себя, но он ждал, когда так неизвестная девушка появится у него на виду. Шаги ее были неторопливыми и какими-то необъяснимо грустными, тяжелыми от печали. Они словно нехотя раздавались в этой тишине, казалось, что стоит им лишь развернуться в другую сторону, как тут же к ним вернется легкость и быстрота. Но они продолжали жалостливо отбивать свой печальный ритм.

Винсент смотрел в ту сторону, откуда эти шаги приближались, и из последних сил надеялся увидеть столь полюбившиеся ему платиновые волосы, как они развеваются на ветру, подобно воздушной бахроме. Вновь понаблюдать за тем, какими упругими и сверкающими локонами они ниспадали на ее хрупкие плечи. Несмотря на все предыдущие размышления, Винсенту все равно хотелось еще раз увидеть ту грацию в движениях, с которой Анжелика буквально плыла по земле каждый раз, когда ступала не нее. Он вспомнил ее прелестную улыбку, в которой никогда не было ни капли иронии. Винсент вспомнил все те необычные чувства, что смог испытать рядом с ней: волнительный трепет от прикосновения ее чувственных губ; глубину ее лазурных глаз, полных доброты и нежности; успокоение от ее бархатного голоса; учащенное сердцебиение при каждом появлении ее ангельского силуэта; волнение от одной лишь мысли о ней; а также сладкое головокружение от запаха ее тела. Он вспоминал их самую первую встречу в автобусе, когда он был раз и навсегда покорен Анжеликой.

«Раз и навсегда», – эти слова теперь крутились в сознании Винсента. Раз и навсегда Анжелика покорила его, раз и навсегда она изменила его жизнь, в которой теперь зияла огромная рваная дыра. Эта прекрасная девушка имела самое прекрасное тело, ее душа была олицетворением доброты и красоты – неужели она не вернется к нему? Неужели она и вправду бросит Винсента навсегда, чтобы он сгинул в какой-нибудь грязной канаве? Нет, все внутри говорило о том, что Анжелика неспособна на такой жестокий поступок. В данный момент, все недавние размышления о ее коварной мести казались полным бредом и бессмыслицей. Ведь даже ее имя было производным от слова «ангел». Но с другой стороны, заслужил ли Винсент подобного к себе отношения? Кем был он всю свою жизнь, чтобы надеяться на ее снисхождение? Винсент совершил далеко не один мерзкий поступок и теперь его одиночество вполне естественно. Анжелика вовсе не обязана прощать его и принимать таким, какой он есть, но, как бы то ни было, он все еще любил ее.

Последние сутки дались Винсенту крайне тяжело, он был выхолощен и разбит теми событиями, что с ним произошли. Он неимоверно устал и теперь не имел сил даже не то, чтобы проклинать всю эту жизнь. Он просто продолжал сидеть на скамье и слушал, как в его сторону приближаются чьи-то женские шаги.

Винсент уже мечтал, чтобы это была Анжелика. Вот и он, момент истины, в котором решается все. Если это будет она, значит Винсент еще не совсем пропащий человек. У него будет шанс искупить все свои грехи, и он сделает это вместе с Анжеликой. Он пойдет по той дороге, куда она ему укажет, но это будет возможно только в том случае, если она все еще любит его. Если Анжелика сохранила свою любовь к Винсенту, то вернется к нему и поможет ему выбраться из той грязной лужи, в которой он увяз так, что его уже начинает затягивать в трясину. Трясину, у которой есть все для того, чтобы стать могилой, наполненной болью, отчаянием, паранойей и самоуничтожением. И вот звуки каблуков все ближе и ближе, в очередной раз давая волю неопределенности – Винсент буквально всеми фибрами души надеялся, что это Анжелика, но все остальное его существо в такую возможность не верило.

Медленно и натужно шаги продолжали приближаться, и чем ближе они звучали, тем меньше надежды было у Винсента. Он думал, что Анжелика не могла так ходить, ведь в ее походке неизменно присутствовала легкость, в то время как эти шаги были словно сотканы из неуверенности и сомнений. С другой стороны, восприятие Винсента было сейчас не менее утомленным, поэтому он мог судить необъективно. Он вновь не знал, что думать – в очередной раз его поразила неопределенность, которую уже пора причислить к разновидности тяжелой болезни. Эта неопределенность в очередной раз мучила Винсента, с замиранием сердца он ждал, когда эта девушка подойдет ближе. Вот уже совсем чуть-чуть и он увидит ее.

Свет редких фонарей не мог помочь, на их фоне весь силуэт девушки был черным, как смоль. Но, помимо этого, в силуэте было еще кое-что интересное – девушка везла перед собой детскую коляску. У Анжелики никогда не было детей, и осознание этого готово было перечеркнуть все надежды Винсента на то, что это именно она. Но вдруг его пронзила мысль, что это может быть его ребенок. Что, если Анжелика пришла помочь ему? Что, если она для этого родила ему малыша и поэтому вынуждена была исчезнуть на время? Но нет, это не возможно. Она покинула его еще сегодня (или уже вчера – он точно не знал) и для чего-то подобного прошло совсем мало времени, к тому же в ее внешности не было ни единого намека на беременность. То, о чем он только что подумал, было невозможно, и надежда вновь увидеть Анжелику теперь умирала в страшной агонии. Ее смерть наступила в тот момент, когда девушка подошла настолько близко, чтобы Винсент сумел разглядеть темный цвет ее волос. Он видел, что она целенаправленно шла именно к нему, но уже потерял всякий к ней интерес. Лишь когда она заговорила с ним, Винсент поднял на нее свой взгляд.

 – Здравствуйте, – сказала она. В ее голосе чувствовалась некая отрешенность.

                Винсент ничего не ответил и лишь выпрямил спину, показав, что он готов слушать. Девушка продолжила:

                 – Вы не могли бы открыть мне дверь в подъезд? Я забыла дома ключ от домофона.

                 – Да, конечно. Я открою, – сказал Винсент и поднялся со скамьи. Хромая, он двигался к двери, так как тело все еще болело от столкновения с машиной. Лишь сейчас он почувствовал, насколько больно ему было, когда тело уже успело расслабиться.

                 – С вами все в порядке? – спросила девушка, увидев состояние Винсента. На что он ответил:

                 – Да, все хорошо.

                Винсент подошел к домофону, посмотрел на него несколько секунд, будто на нем было что-то написано, и протянул к нему руку, чтобы открыть дверь. Он не знал кода, просто рука сама нажала нужную комбинацию цифр. Прошло пару мгновений, и зазвучал сигнал открывшегося магнитного замка. Винсент раскрыл перед девушкой дверь и стал придерживать ее, чтобы она могла пройти вместе с коляской, в которой мирно спал маленький мальчик. Когда коляска переезжала через порог, она сильно колыхнулась, и от этого малыш проснулся. Мальчик не заплакал, а просто потер своими малюсенькими кулачками глазки и стал смотреть по сторонам. Держа дверь, Винсент смотрел на этого ребенка и буквально не мог оторваться. Этот малыш был одним из немногих чистых и бескорыстных душ, которые встретились ему за последнее время. Когда мальчик посмотрел Винсенту в глаза, у того тут же пропала вся боль, что была в теле. Винс смотрел в ясные глаза мальчика и не мог оторваться от них, настолько много в них было светлого.

На первый взгляд, это были два маленьких зеркальца кристально чистой души и незатуманенного разума, но в глубине было кое-что еще. Это «кое-что» ни что иное, как желание жить. Желание настолько сильное, что оно не могло быть продуктом человеческого развития. Все, что есть в этом ребенке – есть сущность, заложенная Природой. Этот мальчик смотрит по сторонам и учится жить, он хочет смотреть по сторонам, потому что все вокруг для него очень интересно. Он трогает предметы, щупает их, ощущает их свойства, и каждое новое знание становиться для него новым открытием. Ему хочется играть, чтобы развиваться, и смеяться, чтобы делать этот мир прекраснее с каждой своей новой улыбкой. Этот мальчик никого не предаст, никого не обкрадет и не сделает никому зла. Ни один взрослый человек в во всем Метрополии не способен на такое. Доброта и чистота вложены в человека с рождения, но с возрастом он об этом забывает и становится такой же серой каплей в мутной реке жизни, как и все остальные. Когда этот мальчик подрастет, он узнает, что такое боль, печаль и слезы горечи. Когда он подрастет еще больше, он узнает, что такое выгода. А затем он узнает о страданиях и тогда в нем не останется ни капли той чистоты, что была заложена Природой от рождения. Он будет жадным, агрессивным, страстным существом и будет искренне верить, что все эти качества для него абсолютно естественны.

Впрочем, в глазах малыша не только это. В них живет надежда на то, что ему не придется страдать. Что жизнь поможет ему реализоваться и стать счастливым человеком. Он может стать композитором, художником, писателем, архитектором, целителем, режиссером-постановщиком… Он может познать цену красоты через свою деятельность и делать этот мир прекраснее, чем он есть. Он может радоваться жизни и воспевать ее лучшие проявления: солнце, ветер, воду, песок, деревья… Может лежать на траве и умиротворенно смотреть в синее небо; может с удовольствием промокать под каплями летнего дождя; может засыпать, слушая, как падают на землю осенние листья; может часами наблюдать, как тают на руках снежные хлопья; может восхищаться тем, как распускаются почки на ветках деревьев. У этого мальчика впереди целая жизнь, которая должна быть интересной и уникальной. Такой она должна быть и у любого другого.

Настоящее откровение поразило Винсента, пока он смотрел на этого мальчика. Он смотрел на него до тех пор, пока коляска не скрылась в подъезде. Тогда Винсент отпустил дверь и побрел прочь от подъезда. Все, о чем он думал только что, оказалось за ширмой вновь вернувшейся боли в теле. Пока закрывалась металлическая дверь подъезда, Винсент, хромая, шел прочь от нее, но стоило ей хлопнуть, как вдруг он остановился как вкопанный. Неожиданная мысль поразила его настолько резко, что он моментально развернулся и направился обратно к двери подъезда. Когда Винсент подошел к ней, он набрал уже знакомую комбинацию цифр и вошел внутрь. Его терзало непонятное ощущение, которое ему не нравилось. Винсент не спешил с выводами, но старался торопиться, словно куда-то опаздывал. Он нажал на кнопку вызова лифта, но двери не открылись. Вместо этого он услышал, как они открылись где-то наверху. От этого на душе стало еще неприятнее и в томительном ожидании лифта он начал изрядно нервничать. Наконец, лифт подъехал, и двери с шумом раскрылись перед ним. Винсент вошел в них и нажал на самую верхнюю кнопку на панели управления. Двери закрылись.

Винсент вышел из лифта на четырнадцатом этаже, и в глаза ему сразу же ему бросилась пустая коляска. Она была фиолетовая в розовую полоску, что очень сильно контрастировало с каменно-серой палитрой подъезда. Постояв пару секунд перед коляской, Винсент подошел к решетчатой лестнице, ведущей к двери на крышу. Когда он увидел, что она приоткрыта, то без колебаний поднялся наверх. Плохое предчувствие уверенно вело его на крышу. Стук шагов по металлическим ступеням звонко разносился по верхним этажам подъезда. Когда Винсент поднялся наверх, он надавил на железную дверь, которая медленно открылась с надрывным скрипом. Он перешагнул через высокий порог и оказался на крыше, где царила кромешная тьма, слабо разбавленная уличными фонарями снизу.

Винсент осмотрелся по сторонам и практически сразу же увидел одинокий женский силуэт у самого края крыши. Он понял, что это была та самая девушка. Она стояла, будучи не в силах пошевелиться, и смотрела на него. Руки у нее были беспомощно опущены, стук ее сердца можно было расслышать на расстоянии, а ее ребенка, между тем, нигде не было видно. Как только Винсент посмотрел ей в глаза, она тут же отвела свой взгляд, но он все равно успел прочитать в них ужас и сожаление. Он сразу же понял, что здесь произошло. От неожиданно усилившейся боли у Винсента чуть не подкосились ноги, настолько сильно его задело произошедшее. Снова он почувствовал, что виновен в гибели ни в чем не повинной жизни и это чувство вспыхнуло в нем подобно пороху. Искры разлетелись по всему телу, разжигая все новые костры и покрывая душу пламенем ненависти.

Как оказалось, это была последняя капля того масла, что лилось в огонь уже очень давно. Винсент всегда был спокоен и уравновешен, но сейчас от всего этого не осталось ни следа. Он ненавидел эту женщину за ее поступок и ненавидел себя за то, что позволил ей это сделать. Винсент ведь прекрасно знал, что в этом мире небезопасно настолько, что даже собственная мать способна убить своего ребенка. Но он не увидел этого, так как был занят собственными мыслями. Он не увидел, что эта девушка вовсе не забывала никаких ключей от подъезда, она вообще жила в другом месте. Она искала место, где можно избавиться от своего ребенка. По ее мнению, лучше поздно, чем никогда и вот теперь она здесь, стоит напротив Винсента и не знает, что делать.

Она хочет уйти отсюда прочь, но Винсент не позволяет этого сделать. Лишь один шаг от края крыши сделала девушка прежде, чем остановиться и начать еще больше сожалеть о содеянном. Ее сожаление становилось с каждой секундой настолько сильным, что ноги сами стали делать шаги назад, к пропасти. Она подняла свой взгляд на Винсента, в котором он увидел отражение того пути, что привел ее сюда. В ее наполненных болью глазах он увидел ее молодого человека, которого она любила когда-то. Любила настолько сильно, что готова была на все ради него. Они встречались с ним несколько лет и даже вместе жили, как вдруг девушка неожиданно забеременела. Стоило лишь сказать об этом любимому, как он тут же окружил ее еще большей заботой и теплотой. Он готов был стать отцом своего ребенка, но в решающий момент сыграли роль его родители. Под их влиянием он бросил свою девушку прямо в день рождения малыша. Когда она лежала в палате с новорожденным малышом, к ней никто не пришел. Все, что у нее осталось – это малыш, сомнения и комплекс неполноценности. Девушка так сильно любила того человека, что возненавидела его и все то, что он ей оставил. Все ее прошлая жизнь оказалась фальшью, и ребенок был этому главным доказательством. Глядя на него, она не могла забыть ту боль и ненависть, что поглотила ее в день его рождения. Вместо самого счастливого праздника, тот день стал датой настоящей трагедии. В тот день она лишилась всего.

Винсент вспомнил ясные глаза того мальчика, и от мысли, что они больше никогда не посмотрят на этот мир, его переполнило негодование. Только теперь он по-настоящему понял смысл слов Кирана о том, что человек не имеет права распоряжаться чьей-либо жизнью. Тот мальчик был продуктом искренней любви, он мог стать хорошим человеком и, в конце концов, он был ни в чем не виноват. Но Винсент не смог его спасти. Это терзало его душу, наполненную разочарованием.

Винсент чувствовал, как внутри него все кипит и бурлит. Он шел вперед, к этой девушке, а она шла от него. Она с каждым шагом становилась все ближе к краю, но Винсент даже и не думал ее останавливать. Он и сам продолжал идти, глядя ей прямо в глаза. Он знал, что сейчас будет, но ему не было ее жаль. Она совершила преступление против самой Природы и за это будет наказана. Девушка умрет вместе со своими грехами.

Наконец, она поднялась на парапет крыши и остановилась на самом его краю. В ее глазах были слезы скорби, смешанные со слезами сожаления. Они были искренними, но уже ничего не могли изменить. Оставался последний шаг назад, который не заставил себя долго ждать. В ее сопротивляющийся разум словно вдохнули нечто безрассудное, раздувающее страх, раскаяние и ненависть к себе и заставляющее отбросить все колебания. Девушка сделал последний шаг. Она упала вниз, исчезнув в той самой бездне, где незадолго до этого исчез ее маленький сын. Она самолично лишила его права на жизнь, после чего потеряла все права на собственную. Винсент не дал ей ни единого шанса, его не волновало, насколько его действия были закономерными, он слишком сильно устал для того, чтобы думать об этом.

Как только девушка сбросилась с крыши, внутри у него все потухло и нахлынуло чувство полного опустошения. Ее смерть не принесла Винсенту желаемого удовлетворения, а и без того тяжелое чувство вины еще больше прибавило в весе. Он был проклят, вокруг него всегда кто-то умирал, и он в этом играл существенную роль. Одна трагедия следовала за другой, причем Винсенту было по силам предотвратить каждую из них. Поначалу он не обращал на это внимания, но сейчас ему было очень тяжело. Настолько тяжело, что его тянуло вниз тяжелым грузом собственных грехов. Винсенту было тяжело как морально, так и физически – тело продолжало болеть, усиливая чувство беспомощности.

Ситуация с этой девушкой и ее малышом показала ему, что он стал крайне встревоженным и уязвимым. Эмоции стали брать под контроль его разум, принося еще большие неприятности из-за их негативной сущности. Винсент перестал быть самим собой, теперь его жизнь превратилась в сплошной риск допустить очередную роковую ошибку. Он имеет невероятную силу, но не может ей воспользоваться во благо себе или другим.

Ему вдруг вспомнилась молодая девушка, которую чуть не изнасиловали в парке. Он помог ей тогда, но, на самом деле, он сделал это исключительно ради того, чтобы произвести на нее впечатление. Через пару дней после того случая он еще раз встретился с ней, и она уже оказалась с ним в постели. Казалось, что все это он сделал ради себя, но разве он стал счастливее? Нет, не стал. Более того, этот путь в итоге привел его сюда, на крышу здания, где он в очередной раз стал убийцей. Он сам ничем не лучше той девушки.

Теперь ясно, что Анжелика просто-напросто не могла жить с таким человеком, как Винсент. Она покинула его, оставив в том самом полном одиночестве, к которому он всегда стремился. Уставший и сломленный он стоял сейчас здесь и мечтал лишь об одном – чтобы иметь возможность начать все с чистого листа. Родиться вновь в какой-нибудь благополучной семье, где его научат, как нужно правильно жить на самом деле. Но для этого нужно покончить с нынешней жизнью, которая ему уже порядком осточертела и стала невыносимой из-за осознания собственного несовершенства. Винсенту хотелось умереть, чтобы избавиться той терзающей ответственности за других людей. Прежде, чем думать о других, необходимо научиться распоряжаться собственной жизнью, а с этим у него были явные проблемы.

Винсент стоял на крыше здания у самого парапета, и с задумчивым видом смотрел вниз. Вдруг он услышал, как знакомый женский голос доносится откуда-то сверху. «Винни, – говорил голос воздушными вибрациями, – я люблю тебя!». Винсент поднял голову и увидел стоящую на парапете крыши Анжелику. Глядя на него, она мило улыбалась, а глаза ее все так же обильно излучали тепло и любовь. Винсент не верил своим глазам.

 – Это правда я, – сказала Анжелика.

 – Но… как? – у Винсента был растерянный вид. – Тебя ведь больше нет.

 – Ошибаешься. Я есть. И я жду тебя.

 – Но я не знаю, где тебя искать…

 – Неужели тебя это остановит?

                Она продолжала улыбаться, стоя на парапете. От нее исходило мягкое свечение, которое буквально согревало тело и душу. Анжелика была похожа на статую, высеченную из воздушного камня скульптором божественного происхождения. Ее белое платье развевалось на ветру так, что казалось, будто она парит в воздухе, а не стоит на парапете. Анжелика была тем самым символом красоты, который своим внешним видом способен вселять истинное чувство прекрасного даже в самые черствые души. Она была восхитительна в такой степени, что невозможно было оторвать взгляд. Парапет был для Анжелики подобием постамента, возвышающего ее над Винсентом. Она была вся будто соткана из света, в то время как он был одет во все черное. Винсенту казалось, что на ее фоне он выглядит жалким и несчастным созданием.

                 – Мы ведь не можем быть вместе, – проговорил он. – Я ведь тебя не достоин…

                 – А раньше ты думал иначе, – сказала Анжелика, все так же мило улыбаясь. Винсент сначала не понял, о чем она говорит, ведь он всегда сомневался в этом. Он продолжал смотреть на нее с восхищением, как вдруг его, подобно стреле, пронзило осознание, что он уже одаривал ее подобным взглядом. Он так смотрел на нее далеко не в первый раз. Ему вспомнилось то самое чувство гордости, которое он чувствовал, сопровождая ее взглядом. Чувство, что эта сногсшибательная девушка принадлежит ему и больше никому. Когда все мужчины теряют дар речи в присутствии богини, а он тем временем упивается мыслью, что она сейчас именно с ним. Все эти чувства уже знакомы Винсенту, так как он неоднократно испытывал их. Именно они стали проводником новых воспоминаний.

                 – Милена?! – воскликнул Винсент. Затем он сокрушенно опустил взгляд. – Господи! Прости меня за все…

                 – Уже. Иди ко мне, – добродушно ответила она и протянула ему свою руку. Винсент взял ее за руку и приблизился к ней. Вдруг он увидел, что Анжелика начинает растворяться в воздухе. Он почувствовал, как ее рука исчезает, и сжал ее сильнее, но это было уже бесполезно. Ее образ превращался в дым, который затем медленно уплывал вверх. Винсент понял, что все попытки удержать ее тщетны и просто стал смотреть Анжелике в глаза. Чем больше она испарялась, тем холоднее становился ее лазурный взгляд. Винсент смотрел в них до тех самых пор, пока не исчезли черты лица. Когда образ Анжелики полностью растворился и уплыл ввысь, на месте ее глаз остались две одинокие звезды. Винсент посмотрел на небо, но больше на нем не увидел ни одной, так как оно было полностью затянуто тучами. Лишь эти две холодные точки зияли посреди неба, продолжая напоминать об Анжелике.

Винсенту казалось, что она по-прежнему смотрит на него, и от этого ему вдруг стало очень тоскливо. Он был прав, ее больше нет с ним. Эти звезды – не она, а лишь напоминание о том, как много Винсент упустил. Он знал, что ничего уже не вернуть, так какой смысл теперь здесь оставаться?

Осмотревшись, Винсент понял, что стоит на парапете, на самом краю. Холодный ветер усилился так, что смог бы сдуть отсюда человека, но у Винса лишь развивались полы расстегнутого плаща. Он не обращал внимания на ледяные порывы даже притом, что одежда и волосы все еще были мокрыми, и от этого холод пробирал до костей. Винсент просто стоял на краю и смотрел вниз, где горел свет фонарей, и где ему теперь виделось спасение от этой жизни. Чтобы спастись, нужно было сделать один лишь шаг вперед. В голове Винсента зазвучал далекий голос Кирана:

 – Отныне твой Путь – осознание страстей, что терзают твою душу. Ты не можешь уйти от этого. Ты не можешь умереть.

 – Я все могу. Разве не этого вы от меня хотели? – сказал Винсент и без колебаний сделал шаг вперед. Свет фонарей внизу приблизился так стремительно, что ослепил его, полностью погрузив во тьму.

 

 

Глава XVI. Поворот вверх.

 

                Холодные осенние сумерки в очередной раз сгустились над Метрополием. Люди уходят с улиц туда, где теплее и не чувствуется дыхания приближающейся зимы. Одним из таких мест было небольшое тихое кафе, заполненное едва ли наполовину. Среди его немногочисленных посетителей был человек, чьи мысли были подстать той густой темноте, что опутала улицы и парки.

Лицо этого темноволосого человека было обильно окроплено недельной щетиной, а черные волосы весьма небрежно уложены. Одет он был на вид неплохо, в темные джинсы и пальто. Из заказанного перед ним была лишь чашка чая. Безрадостный взгляд этого человека скользил по широкому оконному стеклу рядом с его столиком, изучая улицу на предмет редких прохожих. Он пристально следил за каждым, кто проходил мимо по ту сторону окна, и каждый раз его взгляд выдавал еле заметные признаки разочарования. Будто он надеялся увидеть кого-то конкретного, но ничего не получалось. И тогда этот человек возвращался к своим мыслям.

А мысли у Алана были все такие же темные и безрадостные. Дело в том, что его жизнь за довольно короткий промежуток времени сделала очень крутой реверанс, от которого он не отошел до сих пор. Год назад Алан сел в тюрьму за преступление, которого не совершал. И, что самое страшное, на него повесили убийство единственного близкого ему человека. Прошлая осень была самой страшной в жизни Алана, отчаяние сдавило его тогда с двух сторон: с одной его терзала горечь утраты, а с другой – жажда справедливости. Алана тогда подставили влиятельные люди, они его устранили, как препятствие и угрозу для себя, а потому обвинению было невдомек, что Алан никак не мог убить единственного близкого для себя человека. И он сел в тюрьму. Лишь по удивительному стечению обстоятельств он вышел на свободу полторы недели назад. Пока Алан сидел, его дело привлекло внимание одной молодой девушки-адвоката, которая каким-то образом раскопала доказательства его невиновности. Она инициировала пересмотр дела и в результате очередного заседания суда все обвинения были сняты. Это было воистину счастливое стечение обстоятельств, что новому адвокату Алана удалось добиться справедливости. Пусть поиски настоящего преступника возобновились, но зато Алан смог вернуться на свободу.

На первый взгляд, он должен был считать себя везунчиком, однако ему было не до этого. Торжество справедливости, пусть и частичное, отнюдь не радовало Алана. Тюремный распорядок уже становился для него привычным, как вдруг пришлось вернуться в прежнюю жизнь, где его не ждало ничего, кроме одиночества, холода и нищеты. Из всех вещей, что вернули после конфискации, у Алана были лишь ключи от квартиры, кошелек с деньгами, мобильный телефон и одежда, которая сейчас была на нем. Ключи были бесполезны, так как квартиру опечатали и в дверях сменили замки. Мобильный номер Алана заблокировали за долгую неуплату, а в списке контактов не было ни одного человека, который мог бы помочь ему, и на то были свои причины. Из денег у него осталось лишь несколько мелких купюр и горстка монет. Поэтому Алану приходилось терпеть приступы голода и надеяться, что чашка чая хоть как-то перебьет аппетит. До тех пор, пока какой-нибудь уличный прохожий не отвлечет его внимание на себя, рассмотрев которого Алан вновь подаст еле заметные признаки разочарования. И тогда он в очередной раз вернется к своим мрачным мыслям о своей новой жизни с новыми ее реалиями: отсутствием жилья и здорового сна, обостряющимся с каждым часом чувством истощения и голода, а также невозможность для бывшего заключенного найти хорошую работу. А ведь когда-то Алан был вполне обеспеченным человеком и в любом кафе, подобном этому, он мог заказывать любое блюдо, не обращая внимания на цены…

Вдруг он услышал над собой приятный женский голос и с непривычки даже не сразу поверил, что он обращен к нему:

 – Алан? Вот это сюрприз!

Он поднял взгляд на девушку, которая не скрывала своего удивления, и тоже удивился в ответ. Именно благодаря ей Алан вышел на свободу. Сейчас она стояла перед ним в строгом деловом костюме, который не мог скрыть ее красивой и аккуратной фигуры. И даже завязанные в строгий хвост темные волосы нисколько не портили миловидного лица девушки.

 – Вы? – поднял брови Алан. – Вот уж не думал вас встретить! Какими судьбами Вы здесь?

 – Честно говоря, мимо проходила и решила перекусить, – ответила, улыбнувшись, девушка и указала на свободный стул, – тут не занято?

 – Нет, пожалуйста, присаживайтесь, – Алан постарался ответить максимально учтиво. – Удивлен, что вы меня узнали.

 – Как же мне вас не узнать? – ответила она, усаживаясь на стул. – Ведь Вы мой первый большой успех.

К девушке подошел официант, чтобы оставить меню. Та в ответ поблагодарила и открыла небольшую книжечку на первой странице. Алан в это время пытался вспомнить имя девушки, но получалось у него это плохо. Вдруг она, слегка спохватившись, отвлеклась от изучения меню и спросила его:

 – Алан, а вы точно не против, что я сижу за Вашим столом? Быть может, Вы хотите побыть один?

 – Нет-нет! – замотал головой Алан, и края его губ скривились в еле заметной улыбке. – Сидите на здоровье. Я один с тех самых пор, как вышел из тюрьмы. У меня нет друзей, так что за все это время я ни с кем даже не общался. В общем, я рад Вашему присутствию, вот только… – Алан потупил взгляд, – стыдно признаться, но… я забыл Ваше имя.

 – Ох, да ничего страшного, – сказала девушка заверительным тоном. – Меня зовут Элла.

 – Точно! – именно это имя Алан и пытался вспомнить. – Очень приятно познакомиться. Во второй раз.

 – Взаимно, – сказала Элла и мило засмеялась.

К ней подошел официант, чтобы взять заказ. Элла закрыла меню и заказала греческий салат, порцию мяса «по-французски» и бутылку минеральной воды. Официант все записал, забрал меню и вопросительно посмотрел на Алана, но тот сделал знак, что ему ничего не нужно.

Когда официант удалился, Алан заговорил:

 – Вы – мой ангел-хранитель, Элла. Ума не приложу, что сподвигло Вас заняться моим делом? Тем более что это было очень опасно и Вы, по сути, рисковали жизнью, чтобы спасти незнакомца.

 – Почему это было опасно?

 – Потому что люди, стоявшие за моим обвинением весьма могущественны. И они не любят, когда им кто-то мешает. Им нужно было повесить всех собак на меня, чтобы отвести подозрения от себя. А теперь официально доказано, что я чист, а это кое-кому явно не на руку.

 – Понимаю, – Элла сочувствующе кивнула. – Но я не думала об этом, когда взялась за Ваше дело. Мне захотелось справедливости в тот самый день, когда Вас судили. Я была на заседании, и одного лишь взгляда на Вас мне хватило, чтобы понять, что Вы, Алан, не преступник. Трудно объяснить каким образом, но я была уверена в этом. А потому была возмущена той несправедливостью, что царила тогда в зале суда. Разумеется, прекрасно понимала, раз обвиняют невиновного – значит, кто-то влиятельный это подстроил, пытаясь скрыть истину. Но я не забивала себе голову этими мыслями. Виновные должны понести наказание, но сначала нужно было доказать Вашу невиновность. Таким образом, Ваше дело стало для меня настоящим вызовом. Да, было тяжело, приходилось не спать целыми ночами, но везение было на моей стороне.

 – И Вам никто не угрожал? – поинтересовался Алан.

 – Нет. А должны были?

 – Значит, Вам действительно повезло.

                Элла пристально посмотрела на своего собеседника и сказала, несколько понизив тон:

                 – Алан, Вы говорите так, будто знаете, о ком идет речь.

                В ответ Алан ничего не сказал. Он лишь отвел взгляд в сторону окна и начал рассматривать проходившего мимо по улице человека, а спустя несколько мгновений на его лице вновь проступили еле заметные следы разочарования. Элла, тем временем, продолжала пристально следить за своим собеседником.

                 – Алан? – обращалась она к нему. – Алан, почему Вы молчите? Вы что-то знаете об этом убийстве, верно?

                Алан вдруг повернулся к ней и хотел было что-то ответить, но увидел приближающегося к ним официанта и передумал. Молодой человек в бежевом фартуке держал в руке поднос с едой. Он поставил перед Эллой тарелку с салатом, положил столовые приборы и несколько салфеток, после чего ушел к другим посетителям. Элле захотелось вернуться к последней теме их разговора, но вдруг заметила, каким глазами Алан смотрит на ее салат. Это был взгляд голодного человека, не питавшегося нормально уже несколько суток. Пусть Алан скрывал свои чувства и взгляд этот был мимолетен, но Элле хватило и нескольких мгновений, чтобы все понять. Чашка чая – это все, что он мог себе позволить. Она пододвинула ему свою тарелку и сказала:

                 – Поешьте, Алан, Вы голодны.

                 – С чего вы взяли? – изобразил удивление Алан и отодвинул от себя тарелку.

                 – Я же вижу, каким глазами Вы смотрите на салат.

                 – Нет, поверьте, я не голоден, – уверял Алан.

                 – Если бы меня было так легко обмануть, я бы не смогла доказать Вашу невиновность, – Элла была непоколебима. – Так что Вам придется съесть этот салат, иначе я обижусь на Вас. И еще Вам придется позволить мне заказать Вам еще что-нибудь, так как этим Вы точно не наедитесь.

                 – Нет, право, не стоит… – продолжил было сопротивление Алан, но, как только он встретился взглядом с Эллой, то понял, что все бесполезно. Он смиренно опустил глаза и негромко произнес:

                 – Спасибо…

                 – Ешьте на здоровье, Алан, – ответила Элла и стала наблюдать, как начал есть ее собеседник, с трудом сдерживая зверский аппетит. Затем она заметила, как быстро тает салат в тарелке, и тут же позвала официанта. Когда тот подошел, Элла попросила принести еще одну порцию салата и еще одну – мяса «по-французски», но на этот раз с картофелем фри. Официант, приняв заказ, удалился. Как раз к тому моменту Алан уже почти справился с порцией салата. Он спросил:

                 – Может, не стоит мне больше ничего брать? Я уже наелся…

                В ответ на это Элла мягко улыбнулась и произнесла:

                 – Поздно. Я уже заказала. И Вам придется съесть свою порцию мяса, так как я одна не справлюсь с двумя.

                 – Так мы можем отменить заказ.

                 – Господи! Почему же Вы так стесняетесь есть за мой счет?!

                 – Я просто не привык к этому.

                 – Ну, так привыкайте! В смысле, не постоянно, конечно, – шутливо поправилась Элла, что вызвало у Алана искреннюю улыбку. – Но в данный момент можете ни в чем себе не отказывать. Я же могу понять, в какой Вы сейчас ситуации: что Вы только вышли из тюрьмы, что у Вас нет ни работы, ни денег, ни друзей… кстати, Алан, а почему у Вас нет друзей? Вы же такой видный молодой человек! Странно, что Вам не к кому обратиться за помощью.

                Когда Элла закончила говорить, к ней подошел официант с ее порцией мяса «по-французски» и еще одним греческим салатом. Когда он закончил сервировать для нее стол, то забрал пустую тарелку Алана и сообщил, что мясо с гарниром будут готовы в течение пяти минут. Элла поблагодарила официанта, и тот покинул их.

                 – Ну, – начал Алан, когда официант ушел, – начнем с того, что видные молодые люди в тюрьме не сидят. Но я все равно благодарен Вам за комплимент.

                 – Не за что, – улыбнулась Элла и слегка покраснела при этом.

                 – А что насчет друзей… – продолжал Алан, тяжело вздохнув. – Они у меня были когда-то, но я все испортил. У меня были просто знакомые, а были действительно хорошие друзья, с которыми мы частенько собирались, чтобы попить пива и хорошенько повеселиться. Знали друг друга с юношеских лет. Но в один момент я все испортил. Теперь я понимаю, что был не прав тогда, но им от этого не легче. Они поняли, какой из меня «хороший» друг, и вряд ли захотят меня видеть когда-нибудь…

                 – И что же тогда случилось?

                Алан вновь начал свой рассказ с глубокого вздоха, весьма красноречиво говорящего о глубине его переживаний на эту тему:

                 – Дело в том, что однажды мы создали небольшой интернет-аукцион. Как и положено, мы сначала были маленьким и не очень популярным сайтом, который держался на голом энтузиазме. Но затем он начал расти и постепенно набирал вес. Объемы купли-продажи, осуществляемые посредством нашего аукциона, росли и выросли в весьма крупный проект. Мы и сами не ожидали, но, в конце концов, он разросся до такого уровня, что даже если Вы найдете дома давно забытый грязный палас с дырами вот такого размера, – Алан сложил в кольцо большой и указательный пальцы, – на него все равно найдется покупатель. Количество зарегистрированных пользователей перевалило за миллион, а стоимость рекламного места на нашем сайте возросла в сотни раз, – в этот момент Алан увидел приближающегося к их столу официанта с подносом. – В общем, дела шли в гору.

                Официант подошел к столу и поставил перед Аланом тарелку с мясом и картофелем фри. Элла к тому моменту уже доела салат, тарелку из-под которого забрал с собой официант, и тоже приступала к своей порции мяса. Но, перед тем как взять в руки вилку и нож, она поинтересовалась:

                 – А как называется этот интернет-аукцион?

                 – «Кувалда», – ответил Алан.

                   Ух ты! – Элла казалась впечатленной. – Так это вы придумали?! Молодцы! Я там хоть и не зарегистрирована, но много слышала о нем.

                 – Вот видите! Проект оказался более успешным, чем мы рассчитывали. Доходы с лихвой перекрывали все расходы на содержание сайта, и заработанные деньги начали кружить нам головы. Ну, во всяком случае, мне – точно. И мне захотелось большего. И когда подходящий случай подвернулся, я им воспользовался. Дело в том, что, когда мы регистрировали юридическое лицо, все документы были оформлены на меня. Тогда этому никто не придавал значения, и я тоже. Ну, выбрали меня, ну, сложились так обстоятельства, ну, и черт с ним! Тогда это не имело значения. Но когда мы раскрутились, то, сами того не ожидая, угодили в особую касту, где богатые люди совершают сделки на миллионы долларов. Мы были внезапно разбогатевшими неопытными шалопаями, а потому вся городская бизнес-элита лишь делала вид, что принимает нас как равных. На самом деле, нас считали мелкой рыбешкой, которую можно проглотить, не особо при этом напрягаясь. Поэтому довольно быстро на нас положил глаз один медиамагнат, контролирующий все самые крупные социальные сети Метрополия, а также несколько информационных порталов и телеканалов. И он быстро нашел к нам подход. Через меня. Он узнал, что все документы оформлены на меня одного, а при таком раскладе остальные четверо моих друзей де-юре оставались вне игры – зачем платить всем пятерым, если можно подкупить одного? И этот медиамагнат предложил свой вариант развития бизнеса: аукцион вливается в его империю, становится ее частью, и управлять этой самой частью предлагает мне на пару с его сыном, – на этих словах Алана как будто передернуло. Он поморщился и начал молча есть свою картошку с мясом.

                Воцарилось молчание, так как Элла тоже была занята едой. Алан, казалось, не был намерен продолжать свой рассказ, но ей хотелось выслушать его до конца. Элла спросила:

                 – И что было дальше?

                 – А дальше все и так ясно, – ответил Алан, пережевывая пищу. – Предложенный мне оклад с трудом умещался в рамки моего воображения, поэтому я недолго раздумывал над предложением. Я согласился. Мы уладили все формальности, и своих друзей я больше не видел. Где они и что с ними, я не знаю. Так я их предал, и с этого момента моя жизнь превратилась в ад. Так я понял, что деньги не должны быть главной целью в жизни. В роскоши я купался всего несколько месяцев, пока не случилось то двойное убийство, перевернувшее всю мою жизнь с ног на голову. Меня обвинили в преступлении, которого я не совершал и целый год я просидел за решеткой. Лишь благодаря Вам, Элла, я смог выйти на свободу, но здесь для меня уже все потеряно. Работы нет, квартиры нет, из одежды имею только то, что на мне, а денег уже не хватает даже на еду. Обратиться за помощью мне не к кому, я сирота, а друзья после всего даже видеть меня на захотят. Вы, Элла, единственный человек в этом городе, который относится ко мне лучше, чем я этого заслуживаю.

                 – Не говорите так, – Элла нежно положила свою руку поверх его десницы. – Вы заслуживаете гораздо большего, чем думаете.

                 – Это вряд ли, – Алан, потупившись, убрал свою руку. – Вы сделали для меня невозможное, а все, что я сделал в благодарность, это забыл Ваше имя.

                 – Не переживайте из-за этого, – Элла смущенно вернула свою руку назад, к столовым приборам. – Вы хороший человек, Алан, раз признаете свои ошибки.

                 – Хотелось бы в это верить… – понизив тон, проговорил Алан и вернулся к еде. Остальную часть ужина они доедали молча. Лишь легкая музыка в кафе плавно витала в воздухе между ними.

                Когда они доели, Элла первой нарушила молчание:

                 – Как Вам мясо «по-французски»?

                 – После тюремной еды я бы назвал это мясом «по-королевски». Спасибо Вам за угощение.

                 – Не стоит благодарности, – улыбчиво ответила Элла. – Думаю, пора брать счет.

                Они попросили счет и стали собираться. Застегивая пуговицы своего пальто, Алан сказал:

                 – Обещаю, я все верну, как только найду работу.

                 – Забудьте по деньги, я сделала это не из корысти.

                 – Согласен, сейчас не время. Поговорим об этом, когда у меня будут деньги.

                Элла лишь покосилась на него с укором, ничего не ответив. Она положила нужную сумму в принесенный официантом счет и закончила последние приготовления к выходу. Затем они с Аланом проследовали на улицу.

                 – Куда вы пойдете? – спросила Элла, когда они оказались на улице, и при этом она немного ежилась от холода, к которому еще не привыкла после теплого кафе. Даже осенняя куртка не спасала ее от промозглого воздуха.

                 – Не знаю, – пожал плечами Алан. – Пойду погуляю куда-нибудь. Буду наслаждаться свободой и чудесной погодой.

                 – Вы издеваетесь? Холодно же!

                 – А по мне так нормально. А Вы куда? Домой?

                 – А куда же еще идти после тяжелого рабочего дня? Только домой! Туда, где есть горячий душ и… стоп! – Элла внезапно остановилась, как вкопанная. – И где это Вы собираетесь гулять?

                 – Ну… – Алан замялся. – Может, к Маяку прогуляюсь, может, еще куда-нибудь…

                 – И так всю ночь? – спросила Элла допытывающимся тоном.

                 – Э-э… нет, а с чего Вы взяли?

                 – Не придуривайтесь! Я слышала, как Вы сказали, что у Вас нет квартиры. А если Вам не к кому пойти, то где Вы собираетесь ночевать?

                 – Разве я говорил что-то про квартиру? – Алан удивился.

                 – Да. И я это точно помню!

                 – Черт возьми! – выругался Алан. – Наверное, я просто давил на жалость.

                 – Если у Вас нет квартиры, то где вы ночевали все эти полторы недели? – продолжала допытываться Элла озабоченным голосом.

                 – Ну, раз на раз не приходится, – Алан вздохнул. – Бывает, ночую в каком-нибудь подъезде…

                 – Господи! – воскликнула Элла, закрыв на мгновение рот ладонью. Вдруг она осмотрела его сверху донизу. – И при этом Вы еще так хорошо выглядите?

                 – Я просто отряхиваюсь иногда.

                 – Вы как хотите, но я не позволю Вам больше спать в подъездах. Мы поедем ко мне, – с этим словами она развернулась и пошла в сторону ближайшей дороги.

                Теперь настала очередь Алана протестовать вдогонку:

                 – Нет уж! Элла, Вы и так для меня много сделали. Я сыт благодаря Вам, а большего мне и не надо!

                 – Вы не можете спать в подъезде.

                 – Почему не могу? Могу!

                 – А я не могу Вам этого позволить, – Элла продолжала стоять на своем.

                 – Прошу Вас, Элла, остановитесь, пожалуйста! Буквально на минуту.

                Она остановилась и повернулась к Алану. Он тем временем ощущал, что его рвут на части противоречия: с одной стороны, ему не хотелось расставаться с этой красивой и приятной во всех отношениях девушкой, а с другой, он не мог ехать к ней, так как это было уже слишком. Тем не менее, желание не обременять собой Эллу перевешивало, а потому Алан стал ее отговаривать от этой затеи.

                 – Поймите меня правильно, – говорил он. – Я очень благодарен Вам за все, что Вы для меня сделали и еще хотите сделать, но это уже слишком. Я не могу поехать к Вам домой.

                 – Почему же?

                 – Потому что это бессмысленно. Выспавшись у Вас, мне все равно придется уйти и тогда все будет точно так же, как и до этого. В таком случае мне будет проще вообще не ночевать у Вас. Мне тогда не придется с мучительным сожалением и тоской вспоминать тепло Вашего дома.

                Воцарилась небольшая пауза, в течение которой Элла собиралась с мыслями. Собравшись, она сказала:

                 – Алан. Мы спорим из-за пустоты. Я же Вам сказала, что не могу позволить отпустить Вас туда, где вы будете чувствовать себя еще хуже, чем в тюрьме. Я не для того помогла Вам выбраться из одной клетки, чтобы тут же усадить Вас в другую. Я хочу поступить по совести, а Вы своим неуместным упорством не даете мне этого сделать. Поэтому, я настаиваю, чтобы Вы приняли мое приглашение. А что будет завтра, то будет завтра. Если Вы поступите правильно сейчас, то Вам незачем бояться будущего дня.

                Внимательно выслушав Эллу, Алан глубоко вздохнул и, чувствуя искренность в ее просьбе, отодвинул на задний план все свои протесты. Он согласился, и они вместе пошли к дороге, чтобы поймать такси.

                Через полчаса они уже были дома у Эллы. Там Алан сразу же отметил уютное убранство квартиры, в которой, как выяснилось, она жила одна. Одну из двух своих комнат Элла дала в распоряжение Алану, снабдила его свежим постельным бельем, от одного запаха которого у Алана начинала кружиться голова. Он уже давно забыл, каково это – спать в чистой и удобной постели. Впервые за долгое время Алан чувствовал себя счастливым, а потому спал крепче младенца. На следующее утро Элла попросила его остаться еще на несколько дней, так как ей было приятно его общество. На этот раз он решил не противиться ее просьбе и согласился пожить некоторое время у нее.

Так прошли еще три дня, в течение которых Элла с утра уходила на работу, а Алан сидел в интернете или смотрел телевизор, от которого тоже успел порядком отвыкнуть. Вечером приходила хозяйка квартиры и вместе они готовили себе ужин. За ужином и после него они разговаривали на разные темы, и в течение этих разговоров время пролетало незаметно. Алан и Элла с сожалением встречали поздние часы, из-за которых было необходимо расставаться до следующего дня, и тогда они шли спать по разным комнатам.

Перед тем, как уснуть, Алан постоянно думал об Элле. Эта девушка была для него настоящим чудом. В свое время Алан с девушками почти не встречался и даже не беспокоился по этому поводу. Когда большинство сверстников глубоко переживали одну интрижку за другой, он спокойно занимался свои делами и даже думал, что у него никогда не будет семьи. Но сейчас в жизни Алана появилась Элла – девушка с внешностью и душой ангела. Она появилась в тот момент, когда Алан был уверен, что на собственной жизни можно ставить жирный крест, и изменила ее. Он вновь стал чувствовать себя человеком, и в этом в первую очередь была заслуга Эллы. Впрочем, нравилась она ему не только этим. Элла была умна, умела вкусно готовить, была бескорыстна и искренна. Впервые в жизни Алан чувствовал к девушке нечто большее, чем просто благодарность. От нее постоянно исходило тепло, от которого на душе становилось легко и комфортно. Поэтому он был счастлив находиться не только рядом с ней, но и просто быть в ее квартире, где буквально каждая вещь была пропитана этим душевным теплом.

Но все это не могло продолжаться вечно. Алан должен найти себе работу, чтобы суметь отплатить Элле за ее доброту. К тому же, ему не давали покоя мысли не только об Элле, но и еще об одном человеке. О том, человеке, который испортил Алану жизнь. Элла подозревала, что ему известно что-то о том убийстве, и он действительно знал, кто убил тех двоих. Она часто спрашивала Алана об этом, просила рассказать все, что ему известно, но в ответ получала одно лишь молчание.

Алан молчал и жаждал мести, и одна лишь мысль о том, что тот человек все еще дышит, возмущала и коробила его. Гнев и жажда правосудия временами заслоняли собой все остальные чувства, полыхая ярким пламенем в душе. Это случалось в моменты одиночества, которое не оставляло иного выбора, кроме как копаться в себе в поисках причин всего произошедшего. А также проигрывать в уме все возможные варианты свершения правосудия. Тем не менее, продумывать тщательный план мести было еще несвоевременно. Придет время, и Алан обязательно отомстит за все. Но для того, чтобы это время пришло, нужны были деньги. И вновь вставал вопрос о том, где их заработать. Алан знал лишь одно место, где можно было это сделать максимально быстро – казино. В свое время он неплохо играл в покер, а потому, случайно найдя у Эллы небольшой тайничок с деньгами, он взял оттуда часть суммы, чтобы пойти с ней в игорный дом. Совесть очень сильно мучила Алана, она претила брать что-либо у Эллы без спроса, но он оправдывал этот поступок тем, то сможет преумножить взятую сумму в несколько раз. При условии, если Алану повезет.

И ему повезло. Вечером того же дня Алан, отчаянно благодаря Бога, вернул на место взятую сумму, а на следующий день уже раздумывал над своим планом мести. У него был один давний знакомый, крутящийся в специфических кругах и способный достать все, что угодно, будь то оружие или наркотики. Алан нашел этого человека и купил у него пистолет с одним магазином патронов на оставшиеся деньги, и остаток дня провел в думах о предстоящем дне. Алан спрятал пистолет в той комнате, где его поселила Элла, и в одиночестве размышлял о том, как подобраться объекту своей мести. К своему сожалению, он не видел нужного человека уже год и не знал, чем тот сейчас занимается и где проводит досуг, а это значит, что тщательно все спланировать не представлялось возможным. Разве что бездумно ворваться к нему на работу и расстрелять его на виду у свидетелей, после чего вновь сесть в тюрьму. Такой вариант, разумеется, не мог устроить Алана.

Его голова была занята этими мыслями весь вечер. Даже пришедшая с работы Элла не могла от них отвлечь. Неудивительно, что она заметила перемены в его настроении и после ужина стала расспрашивать Алана о причинах его задумчивости.

 – Ничего, все в порядке, – отвечал Алан на вопрос о том, что с ним случилось. Однако Элла не верила в это, так как своими глазами видела перемены в его поведении. Алан старался избегать ее, был необыкновенно молчалив, а выражение лица было мрачным и задумчивым. Элла видела, что что-то беспокоило его, и вовсе не хотела оставаться в стороне.

 – Но я же вижу, что с тобой что-то не так! – воскликнула Элла после очередной неудачной попытки выяснить у Алана причины его поведения. – Прошу тебя, не отстраняйся! Скажи мне, что тебя тревожит?

                В ответ Алан полез в карман своих джинсов. Он вынул оттуда небольшую пачку денег и протянул ее Элле со словами:

                 – Вот, возьми.

                 – Что это? – спросила она весьма удивленным тоном.

                 – Это деньги, которые я тебе должен, – отвечал он. – Ты на меня много потратила и я должен компенсировать тебе хотя бы часть твоих трат.

                 – Ты мне ничего не должен. И где ты их взял? Только не говори, что в казино.

                 – Выиграл в покер, – Алан опустил глаза. – А на покер деньги взял у тебя в ящике. Прости, пожалуйста, я не должен был их брать… но и оставить все как есть я тоже не мог.

                 – Ты чувствуешь себя виноватым за то, что взял без спроса деньги из моего ящика?

                 – Да… – Алан начинал сгорать от стыда. Ведь он, по сути, украл чужие деньги, и неважно, с какой целью.

                 – Но зачем так рисковать? – Элла, казалось, не придавала должного значения этому поступку Алана. – Ведь я не просила отдавать мне деньги. И ты это знаешь. Так что черт с ними! Я их возьму, – она протянула руку и Алан, увидев это, вложил купюры в ее ладонь. – Но ведь тебя не это беспокоит, верно?

                 – О чем ты? – изумился Алан, мгновенно забыв про чувство стыда.

                 – Ты знаешь, о чем я.

                 – Господи! – воскликнул Алан, раздраженно закатив глаза. – Уже в который раз ты спрашиваешь меня об этом!

                 – Да, потому что я хочу помочь тебе и не могу оставить это просто так! Я же вижу, что ты сам не свой.

                 – Да откуда тебе знать, какой я свой, а какой на свой?! – вскричал Алан, теряя над собой контроль от злости.

                 – Алан, пожалуйста… – Элла попыталась успокоить его, испугавшись такой реакции.

                 – Со мной все в порядке! – грубо оборвал ее Алан и отвернулся к окну.

                 – Прости, – тихо проговорила, сникнув, Элла и поспешила удалиться в другую комнату.

Алан тут же почувствовал себя виноватым перед ней. Ведь эта девушка сдалала для него больше, чем кто-либо, пустила к себе домой, обогрела, накормила, окружила уютом, а он позволил себе поднять на нее голос. И при этом она покорно все стерпела, заставив Алана чувствовать себя полным кретином.

 – Постой! – он сорвался с места, чтобы остановить ее.

Элла остановилась на пороге между комнатами и обернулась. Алан подскочил к ней с извинениями:

 – Прости меня, пожалуйста! Я не имел права повышать на тебя голос.

 – Ты меня тоже прости, Алан. Я не хотела давить на тебя. Обычно я не лезу не в свое дело, но сейчас не тот случай. Я чувствую, что это дело мое и хочу узнать о нем как можно больше.

 – Я понимаю, – кивнул Алан. – Тогда давай присядем и поговорим об этом.

 – А ты точно этого хочешь? Мы можем поговорить в другой раз.

 – Нет, все в порядке. Присаживайся, – Алан пригласил Эллу сесть на диван и сам сел рядом с ней. – Так ты хочешь знать, что мне известно об этом двойном убийстве?

 – Да, хочу, – кивнула Элла. – Ты знаешь, кто их убил?

 – Да, знаю, – выражение лица Алана стало очень серьезным. – Но обо всем по порядку. Ты, наверное, помнишь, что одной из жертв была девушка?

 – Да. Ее звали Елена. В твоих показаниях было сказано, что вы с жертвой были друзьями детства.

 – И не просто друзьями детства – она была единственным близким мне человеком. Сам я сирота, рос в детском доме и еще будучи в нем я познакомился с Еленой. Сама она росла в довольно благополучной семье, но, несмотря на то, что мы изначально жили в разных системах координат, у нас с ней возникли поистине чуткие взаимоотношения. К примеру, я точно знаю, что не смог бы поступить с ней так, как поступил со своими друзьями, а ведь я считал этих ребят неотъемлемой частью своей жизни. При этом Елена была для меня именно другом, и никакого интима между нами никогда не было. В этом году нашей дружбе исполнилось бы пятнадцать лет… – Алан понизил тон, давая понять, как сильно он сожалеет о случившемся.

 – А я-то думала, что дружбы между мужчиной и женщиной быть не может, – Элла попыталась вывести его из некоторого оцепенения.

 – Ну вот, у нас с ней была именно такая дружба. Мы всегда помогали друг другу советами, в том числе и на личную тему. У нее всегда было много ухажеров, и зачастую она обращалась ко мне за советами. Я, как представитель столь волнующей ее мужской половины населения, мог рассказать ей много интересного.

 – Не сомневаюсь, – улыбнулась Элла.

Алан тоже улыбнулся в ответ, но у него это получилось как-то неуверенно, словно он боялся оскорбить память Елены своей улыбкой. Все-таки эта тема была для него явно не веселой. С другой стороны, не ответить на прекрасную улыбку Эллы тоже казалось преступлением. Примерно четверть минуты Алан разрывался между улыбкой и серьезным выражением лица. В итоге, у него не получилось ни того, ни другого и он предпочел продолжить свой рассказ:

 – Думаю, этот интерес к мужском полу ее и сгубил. Полтора года назад она потащила меня на день рождения к нашему общему знакомому. Это было где-то в апреле-мае прошлого года. Тот именинник имел весьма богатых родителей, а потому приглашенные друзья были из соответствующих кругов. Я это знал, и не горел желанием идти туда, но Елена очень просила меня как друга, так что я согласился. К тому моменту наш интернет-аукцион уже приносил хороший доход, так что я довольно спокойно чувствовал себя в окружении молодых богачей. Там мы с Еленой познакомились с сыном одного из крупнейших городских медиамагнатов.

 – Того самого, затем купил вас?

 – Да. Именно через своего сына он узнал, что все документы фирмы оформлены на меня. Видимо, на той вечеринке я слегка перебрал и проболтался обо всем Артуру – так звали его сына. С тех самых пор этот Артур стал неизменным атрибутом моей жизни. Именно с ним я потом делил директорский кабинет, пока меня не посадили. Вдобавок ко всему, Елена завела с ним роман, невольным участником которого я оказался. С одной стороны в его детали меня посвящала Елена, а с другой – Артур. Внешне эта пара казалась идеальной – Артур даже купил Елене квартиру, в которой они жили вместе. Для него это была неслыханна щедрость. Однако на самом деле, все было далеко не так радужно: Артур ревновал ее к каждому столбу, а она параллельно встречалась с другим парнем. Того парня, кстати, звали Адриан – он-то и стал второй жертвой. Вообще, у Елены часто случались такие ситуации, когда у нее одновременно было несколько любовников, и почти всегда она не знала, кого выбрать. Она часто спрашивала у меня совета, но я и сам не знал, что ей посоветовать.

 – А Артур знал, что у нее кто-то есть?

 – Нет, он был ревнив сам по себе и из-за этого часто ссорился с ней. Однако это не помешало ему сделать Елене предложение. Она взяла время на раздумья. Кстати, после этого они даже перестали ссориться, и некоторое время казалось, что все у них наладилось. Но лишь на некоторое время. Елена никак не решалась дать окончательный ответ, а у Артура от этого сдавали нервы. Он срывался на окружающих, в том числе и на мне, стал параноиком. Неудивительно, что на таком эмоциональном фоне они в итоге расстались. Причем расстались явно не друзьями. Но он любил ее и не мог просто так забыть. Каждый день я видел его на работе и с каждый раз он становился все мрачнее и мрачнее. Наконец, в один момент я заметил в нем нечто такое, что было ему несвойственно. Будто он дошел до точки кипения и потерял над собой контроль, – на этих словах Алан судорожно сглотнул, а зубы заскрипели от злости.

 – Так это Артур совершил то преступление? – спросила Элла.

 – Д-да, – с ненавистью процедил сквозь зубы Алан. – Никто ничего не заметил в тот день. Кроме меня. Но было уже слишком поздно! – Алан опустил голову и закрыл лицо руками. – Я всегда замечаю то, что не видно остальным. Но это приносит мне одни лишь неприятности. Когда я приехал к Елене домой, то обнаружил там два мертвых тела. Этот ублюдок выстрелил ей в голову!

Элла пододвинулась к Алану и приобняла его за плечи, стараясь успокоить бушевавшие внутри него эмоции.

 – Не переживай, Алан, – говорила она. – Этот мерзавец получит по заслугам.

 – Это уж точно, – сказал Алан и, освободившись от объятий Эллы, встал с места. – Черт возьми, не стоило мне тебе все это рассказывать!

 – Почему? – удивилась Элла.

 – Потому что ты теперь будешь копать под Артура, – Алан подошел к окну.

 – Да, и что из этого? Это мой долг!

 – У Артура могущественные покровители! Они засадили меня за решетку, заодно отобрав у меня все права на мою работу. То же самое может произойти и с тобой. Я же не хочу, чтобы ты так рисковала из-за пустоты.

 – Из-за пустоты?! – на эмоциях Эмма встала с дивана. – Человек, совершивший двойное убийство, находится на свободе и всячески радуется жизни – это, по-твоему, пустота? И при этом обрек невиновного человека на наказание, которое предназначалось ему самому! Это должно быть в порядке вещей? Артур должен понести наказание!

 – Должен, – ответил спокойным тоном Алан, пристально глядя в окно. – И понесет его. Но ты не будешь в этом участвовать.

 – Это еще почему?

 – Одно движение с твоей стороны и на тебя тут же надавят. Они уже следят за тобой, – с этим словами Алан отошел от окна и стал искать что-то в книжном шкафу.

 – С чего ты взял? – спросила Элла. Она подошла к окну и стала рассматривать улицу за окном.

 – Там, на детской площадке стоит человек в черном осеннем плаще, – отвечал Алан, продолжая выкладывать одну стопку книг за другой. – Я видел его еще в том кафе, он сидел недалеко от нас, и сегодня в казино я тоже его заметил. Я запомнил его еще год назад, когда он присутствовал в зале суда на зачтении приговора. Я же говорил, что очень часто замечаю то, что не видно остальным! Думаю, что этот человек работает на Артура, – с этими словами Алан наконец-то нашел то, что искал. – Пора выяснить у него кое-что, – добавил он, перезаряжая купленный сегодня пистолет.

Увидев оружие в руках Алана, Элла была шокирована. Она замерла в неподвижности не в силах пошевелиться. А Алан заметил в ее глазах не только шок, но и ужас. Однако его это сейчас волновало не очень сильно, ведь он был почти уверен, что тот человек на улице – человек Артура, посланный следить за ним. Тот, безусловно, знал, что Алан вышел на свободу, а значит, представлял собой угрозу. Без сомнения, именно поэтому он подослал шпиона следить за ним, а заодно и за Эллой. Как же Алан был глуп, что согласился пожить у нее!.. Тем самым он подставил ее под слежку и подверг нешуточной опасности.

Алан торопливо собирался на выход, думая о том, что должен выяснить у того человека на улице все об Артуре, чтобы, наконец, свершить свою месть. Элла бы не одобрила подобных методов, но он должен был их применить, ради ее собственной безопасности. Она ведь будет в опасности, если за каждым ее шагом будут наблюдать – именно благодаря этим соображениям Алан был абсолютно уверен в своих действиях. Он быстро оделся и уже через минуту торопливо спускался по ступенькам. Квартира Эллы располагалась на третьем этаже, и поэтому Алан оказался на улице практически сразу. Быстрыми шагами он подскочил к человеку в черном плаще и, выхватив из-за пояса пистолет, стал угрожать ему:

 – Не двигайся, а не то я пристрелю тебя, как собаку!

                На лице человека в черном проступило удивление. Так Алан понял, что взял его врасплох. В глубине души он и сам себе удивлялся, так как никогда до этого никому не угрожал оружием. Вот что делает с людьми ненависть к ближнему своему.

                 – Какого черта на тебя нашло?! – воскликнул человек в черном.

                 – Ты сам должен знать, что на меня нашло! Артур велел тебе следить за мной, не так ли? Он молодец, что подослал тебя сюда. Теперь я вышибу из тебя все ответы на нужные мне вопросы!

                 – Не надо ничего из меня вышибать! Я скажу все, что знаю, только не стреляй в меня, – человек Артура быстро понял, что Алан настроен серьезно.

                 – Вот и славно. Как мне найти Артура?

                 – Он сегодня собирался на светскую вечеринку в клуб «Небеса». Ты сможешь найти его там.

                 – Нет, так не пойдет, там слишком много народу. Мне нужно встретиться с ним наедине.

                 – Ну, так встреться, – сказал человек в черном и тут же услышал, как взводится курок в его сторону. – Хорошо, хорошо! Он собирается ехать туда на лимузине. Лимузин должен подобрать его у дома ровно в девять часов, после чего он должен подобрать на нем свою девушку.

                 – Ты знаешь, в какой фирме Артур заказывает лимузины?

                 – Я знаю все, что нужно.

                 – Хороший ответ, – одобрительно кивнул Алан. – А машина у тебя есть?

                 – Да, вон там, – человек в черном кивком указал в сторону, где стоит его машина.

                 – Тогда отвези меня в ту фирму. Пришло время покататься на лимузине.

                Человек в черном пошел на улицу, а Алан двигался вслед за ним. Он держал пистолет наготове, даже несмотря на то, что его пленник не собирался бежать. Он послушно шел впереди и даже пытался завести беседу:

                 – Ты еще долго будешь светить пушкой у всех на виду?

                 – Это не твое дело, – угрюмо огрызнулся Алан.

                 – Как скажешь. Но лучше тебе его убрать, так как я не собираюсь убегать от тебя.

                 – Да уж, окажи милость.

                 – Мы пришли, – сказал человек в черном, и тут же, как подтверждение, послышался звук отключения сигнализации. Алан посмотрел на машину, что издала его, и невольно поднял бровь. Это была очень дорогая машина.

                 – Наверное, тебе нравится работать на Артура, – произнес Алан, – раз ты можешь себе «Феррари» позволить.

                 – Деньги – это не главное, – последовал ответ.

                 – Разумеется. Ведь ты с такой легкостью сдал своего хозяина.

                 – Он мне не хозяин, – сказал человек в черном, садясь за руль своей машины. – Он мне вообще никто.

                 – Ну и славно, – сказал Алан и сел рядом. – Теперь вези меня и держи свой рот на замке.

                 – Слушаюсь, – ответил человек в черном и повернул ключ зажигания. Машина тронулась с места, и они поехали к месту назначения.

                В течение всего пути никто из них не проронил ни слова. Алан нарушил молчание лишь по прибытию на нужное место. «Феррари» стояла прямо напротив офиса фирмы по прокату лимузинов.

 – Дай мне свой мобильный телефон, – сухо сказал Алан человеку Артура.

                 – У меня его нет, – ответил тот.

                 – Как это нет? – Алан сначала не поверил в услышанное.

                 – Я не пользуюсь мобильным телефоном. Можешь обыскать меня, если не веришь.

                Алан похлопал своего заложника по карманам и действительно не смог обнаружить телефона. В них вообще ничего не было, кроме бумажника. Алан прекратил проверку и сказал:

                 – Тогда давай свой бумажник и ключи от машины.

                 – Это еще зачем?

                 – Чтобы ты не предупредил своего хозяина, – пояснил Алан и пригрозил пистолетом. Он был настроен решительно, поэтому у человека в черном не было иного выхода кроме как отдать ключи и бумажник. Алан убрал их к себе в карман и сказал:

                  – Домой пойдешь пешим, но зато свободным. С сегодняшнего дня Артур предоставляет тебе бессрочный отпуск. Выметайся отсюда.

                Когда человек в черном вышел из машины, Алан пересел на водительское место и стал ожидать, когда какой-нибудь лимузин выедет со стоянки. Судя по времени, ждать нужной машины оставалось не слишком долго.  Наконец, один из лимузинов покинул территорию стоянки и выехал на улицу. Алан завел двигатель и поехал вслед за ним. Улучив удачный момент, он обогнал лимузин и затормозил перед ним так, чтобы преградить путь. Алан вышел из машины и направился к остановившемуся лимузину. Подойдя к нему, он залез в водительскую кабину через пассажирскую дверь и наставил пистолет на шокированного водителя. Алан стал выяснять у него адрес, по которому направлялся этот лимузин. Когда испуганный водитель сбивчивым голосом называл улицу и дом, внутри Алана будто что-то зашевелилось от волнения. Ему был знаком этот адрес, так как Артур несколько раз приглашал его и Елену к себе домой. Так что опасения Алана о том, что в течение последнего года Артур мог переехать не подтвердились. Так Алан понял, кому предназначался этот лимузин. Воодушевленный первым успехом на пути к своей цели, он выгнал из машины водителя и сам сел за руль. Алан положил оружие на пассажирское сиденье рядом с собой и тронулся с места. Аккуратно объехав оставленную без присмотра «Феррари», он стал направлять лимузин по месту его назначения.

                Алан добрался до цели вовремя. Насколько он знал Артура, у того было одно весьма полезное свойство – пунктуальность. Алан не помнил, чтобы  Артур хотя бы раз куда-нибудь опоздал, если, конечно, дело касалось его интересов. Сейчас Алан ждал и надеялся, что сегодня именно такой случай. Ему не хотелось долго ждать, так как волнительное нетерпение начинало съедать его изнутри. На часах было уже почти девять, Артур должен был вот-вот появиться. «А что, если он не выйдет? Что, если его человек обманул меня? Хотя, если лимузин пустили на территорию здания, значит, его ожидали. А если это не Артур заказал лимузин? Это элитный дом, и здесь каждый может себе это позволить», – Алан запутывался в клубке предположений до тех самых пор, пока не увидел объект своих поисков.

Ровно в девять часов холл здания покинул человек, которого так долго лицом к лицу мечтал увидеть Алан. Одетый в дизайнерские куртку и джинсы, Артур беззаботно шел навстречу лимузину. Человек в черном не обманул Алана, за что тот был ему мысленно благодарен. Один из стюардов, вышедший до этого из холла здания, открыл пассажирскую дверь перед Артуром и тот сел внутрь. Дверь за ним закрылась, и он скомандовал: «Тут все, поехали!». При звуке этого голоса у Алана от волнения заколотилось сердце, но он понимал, что нужно сохранять хладнокровие, а потому старался не выдавать своего беспокойства. Алан терпеливо тронулся с места, и уже через несколько минут они покинули территорию дома.

                Целый год Алан, не переставая, думал об этом моменте, когда этот ненавистный ему человек окажется полностью в его власти, и он получит долгожданную возможность сполна отплатить ему. Теперь, когда все случилось, от волнения у Алана начало перехватывать дыхание. Он даже не обращал внимания на дорогу – настолько он подвергся впечатлениям, что вывести его из состояния оцепенения смог лишь громкий каскад гудков и скрипов тормозов, окруживший машину.

                 – Эй, водитель, ты чего?! – закричал перепугавшийся Артур. – Ты нас убить хочешь, едешь на красный свет?!

                 – Простите, – выговорил в ответ Алан и стал наблюдать за реакцией, не узнал ли Артур его голоса. Но Артур ничего не заметил и продолжил заниматься своими делами, копаясь в своем мобильном телефоне. Тут Алан почувствовал, что нервы его потихоньку успокаиваются, а значит, пора браться за дело. Он стал внимательно изучать окружающие улицы на предмет темных переулков и вскоре обнаружил подходящее место.

                Артур сначала не обратил внимания, куда едет его лимузин, лишь когда машина остановилась, он стал обеспокоенно озираться по сторонам, не понимая, где находится.

                 – Эй, водитель! – закричал Артур. – Какого черта мы тут остановились?

                В ответ он услышал лишь то, как открывается и закрывается дверь в кабине водителя. Затем он увидел, как силуэт человека, сидевшего за рулем, обошел лимузин и открыл пассажирскую дверь.

                 – Выходи, – прозвучал в тишине холодный, как вечерний воздух, голос.

                 – Что? – недоумевал Артур. – Ты не туда привез меня!

                 – Я сказал, выходи! – Алан был непреклонен.

                Ворча и чертыхаясь, Артур стал выбираться из машины.

                 – Какого… – начал он было возмущаться, но осекся на полуфразе, когда выпрямился и увидел, кто стоит перед ним. Во взгляде Артура отразилась целая гамма чувств, от удивления до ужаса. Он отпрянул и прислонился к автомобилю так, будто пытался вжаться в его алюминиевый корпус.

                 – А-алан?! Но как… ты здесь… как такое возможно?! – Артур с трудом подбирал слова.

                 – Неужели ты так удивлен меня видеть? – съязвил в ответ Алан.

                 – Ты должен быть в тюрьме!

                 – Может, и должен, но больше меня там нет, – Алан поднял пистолет на Артура. – А тебе пора расплачиваться за все то, что ты сделал.

                Артур поднял обе руки и произнес:

                 – Нет… нет, ты не можешь меня убить!

                 – Ошибаешься, – процедил сквозь зубы Алан. – Мне достаточно вспомнить то, что я увидел в квартире Елены, и я тут же разнесу твою башку в клочья!

                Не опуская руки, Артур продолжал стоять напротив Алана. Он не мог поверить, что все это происходит с ним. Ведь только что он ехал к своей новой девушке на лимузине, а теперь на него наставлено дуло пистолета. Только сейчас ужас начал разливаться по всему телу ледяными волнами. С последней надеждой Артур посмотрел Алану в глаза, но не увидел там и капли сострадания и прощения. Наоборот, они были полны ненависти и боли. От отчаяния у Артура перехватило дыхание, а ноги подкосились и он рухнул на грязный асфальт.

                 – Нет… прошу, нет… нет… прошу тебя, не убивай… не убивай меня! Я не хочу умирать!

                 – А кто хочет?! – закричал на него Алан так, что тот резко дернулся. – Ты думаешь, Елена хотела?! Ты ее спрашивал об этом, перед тем как убить? Отвечай, спрашивал или нет?!

                 – Н-н-нет! – с трудом ответил Артур, глотая слезы.

                 – Тогда с какой стати я тебя должен спрашивать, хочешь ты умирать или нет?! Ты разрушил мою жизнь, а я должен еще твоего мнения спрашивать? Больше ты никого не убьешь, сукин ты сын!

                Артур ничего не ответил, лишь причитал сквозь слезы, моля о пощаде.

 – Как же ты жалок! – сказал Алан, глядя на него. Он с презрением наблюдал, как человек, бывший некогда его другом, валялся на грязном асфальте, съежившись от ужаса. Тут Алан решил, что пора все это прекращать. Он взвел курок и уже положил палец на спусковой крючок, но… не сумел нажать на него с должной силой. Что-то останавливало его, убеждало не делать этого. Мысли роились в голове, боролись друг с другом с переменным успехом.

Алан не просто ненавидел этого человека, он был уверен, что убийство Артура поможет спасти от неприятностей Эллу, которая ни в чем не виновата. Всего за несколько дней эта девушка стала для Алана особенной, и он всей душой переживал за нее, как когда-то за Елену. Кем он будет, если позволит пострадать еще и Элле? Если уж не из мести, то хотя бы по этой причине Алан должен пристрелить этого ползающего по грязи и умоляющего о пощаде человека.

Некий мощный импульс от этой мысли начал спускаться по телу к указательному пальцу правой руки. Тяжесть этого импульса прокатилась по шее, проникла сквозь плечо и стала двигаться вдоль всей руки, придавая руке уверенность в своих действиях. Но в один момент, когда до лежащего на курке указательного пальца оставалось совсем немного, импульс начал терять силу. Казалось, будто другая мысль настолько резко вонзилась в голову, что перерубила главный канал, подпитывающий желание убить. Эта мысль настойчиво напоминала о том, что отец Артура будет мстить за своего сына. Он узнает, кто его убил и сделает все ради мести. Об этом-то Алан и задумался теперь. Он был готов принять на себя весь удар, но ведь отец Артура вряд ли остановится на этом. Ему наверняка известно, кто организовал Алану выход из тюрьмы, и тогда его месть распространится и на Эллу. Тут рука Алана совсем ослабла, и он опустил оружие. Артур не увидел этого и продолжал нервно трястись, лежа на земле.

«Но ведь Элла все равно будет заниматься обвинением виновных», – проскользнула мысль. Элла считала доведение дела до конца своим долгом и лично сказала об этом Алану. И он в очередной раз пожалел, что рассказал ей все, что знал. Теперь Элла была в настоящей опасности, а Алан ненавидел себя за то, что впутал ее во все это. Отныне он был готов поступиться с собственными интересами, забыть про свою месть, так как в первую очередь его теперь интересовала безопасность Эллы. Но Алан все равно не знал, что делать: убивать Артура или оставить ему жизнь. Алан разрывался на части, не зная, как будет лучше. К тяжелым размышлениям примешивались и его собственные чувства, которые только мешали разобраться в ситуации. Он был бы только рад поступиться с ними, чтобы иметь возможность хладнокровно оценить ситуацию, но это получалось плохо, и от этого Алан еще больше злился на самого себя.

 – Твою мать! – закричал он, не выдержав напряжения. Артур вновь непроизвольно содрогнулся всем телом. Тем не менее, с помощью этого крика, Алан смог высвободить часть скопившихся в нем противоречий и даже немного успокоился.

 – Встань, – сказал он лежащему у его ног Артуру. – Встань, и хватит сопли распускать! И без тебя тошно…

Артур собрал все силы воли, чтобы выполнить то, что ему велено. Когда он кое-как выпрямился, то представлял собой весьма жалкое зрелище: от беззаботности и стильности не осталось ни следа – одежда вся была измазана грязью, глаза распухли от слез, губы тряслись, а волосы взъерошены. Алан окинул его презрительным взглядом и сказал:

 – Если ты хоть кому-то расскажешь, что здесь произошло – клянусь, я тебя убью! Ты меня понял?

Артур ничего не ответил.

 – Ты меня понял?! – переспросил Алан, значительно подняв голос.

 – Д-да, – еле слышным дрожащим голосом ответил Артур.

 – А теперь иди домой. Обойдешься сегодня без ночного клуба. Проваливай!

На ватных ногах Артур побрел восвояси, оставив Алана одного в этом темном переулке. Одинокий силуэт Артура брел сквозь мелко моросящий дождь прочь от этого злополучного места, где он пережил одни из самых страшных минут в своей жизни. Эти минуты он забудет не скоро.

Когда Артур пропал из виду, Алан продолжал стоять в переулке. В руке он по-прежнему держал пистолет, от которого теперь нужно было избавиться за ненадобностью. Алан осмотрелся по сторонам и заметил неподалеку пару мусорных контейнеров. Он подошел к ним и, перед тем как выбросить, протер пистолет полами своей рубашки, чтобы на всякий случай стереть отпечатки своих пальцев. Избавившись от оружия и оставив без присмотра украденный лимузин, Алан покинул этот темный переулок. Он шел к Элле домой и при этом продолжал размышлять о том, как оградить ее от опасности. Алан не хотел, чтобы она занималась делом по обвинению Артура в убийстве. Сейчас, когда невиновность Алана доказана, уголовное дело вновь будет открыто и Элла просто не сможет остаться в стороне от него. Особенно теперь, когда ей все известно об этом деле. Алан в очередной раз укорил себя за излишнюю болтливость и твердо решил, что должен уговорить Эллу не участвовать в этом деле.

Теперь ему хотелось поскорее вернуться к ней домой, причем не только из-за желания поговорить, но и из-за неприятного мелко моросящего дождя. Алан подумал о том, что неплохо было бы воспользоваться услугами такси, будь у него хоть немного денег, как вдруг он вспомнил про бумажник человека в черном. Он достал его и пересчитал имевшиеся там деньги – их было не слишком много, но на такси должно было хватить. Таким образом, Алан мог смело ловить машину и ехать к Элле в тепле и комфорте. Алан без особого труда поймал такси и менее чем через час уже входил в нужный подъезд. Он поднялся на третий этаж, где располагалась квартира Эллы. Позвонив в нужную дверь, Алан стал ожидать, когда ему откроют дверь. Прошло секунд десять перед тем, как Элла показалась на пороге. Алану хватило одного лишь взгляда на ее, чтобы понять, что что-то не так. В глазах Эллы запечатлелось странное выражение, будто она только что в чем-то очень сильно разочаровалась, а от самой ее фигуры уже не веяло столь приятной мягкой теплотой.

 – Ну? – спросила она непривычно холодным тоном.

                Алан был сбит с толку той волной холодного равнодушия, что обрушилась на него. Он не сразу нашелся, что ответить на это.

                 – Э-э… ну, я… вернулся.

                 – Куда ты вернулся?

                Алан ничего не ответил.

                 – Ты вернулся сюда, чтобы поблагодарить меня за помощь в убийстве? Вообще-то я не это имела в виду, когда говорила про справедливость.

                 – Но я никого не убивал! – с надеждой в голосе воскликнул Алан.

                 – Откуда мне это знать?

                 – Клянусь тебе, я никого не убивал!

                 – Даже если это и так, что с того? Ты позволил себе принести оружие в мой дом. Я не могу тебе этого простить. Желание убить ничем не лучше самого убийства. А все потому, что ты думаешь только лишь о себе…

                 – Не говори так! Ты для меня очень много значишь, – проговорил Алан умоляющим голосом.

                 – Я тебе не верю, – Элла была непреклонна. – Если бы это было так, ты бы не стал так меня подставлять. С меня хватит, я больше не хочу быть твоей сообщницей. Верни мне ключи от моей квартиры и сделай так, чтобы я тебя больше не видела. Можешь вернуться в тюрьму и жить там столько, сколько тебе захочется.

                Алан чувствовал себя словно в кошмарном сне. Ватными руками он нащупал в кармане пальто связку ключей, вынул ее и медленно протянул Элле. Она взяла их, и прикосновение ее руки вывело Алана из ступора. Ему нужно было что-то сказать, пока она не закрыла дверь.

                 – Но… – начал было Алан, но Элла даже не стала слушать его. Дверь хлопнула прямо перед носом, затем раздались щелкающие звуки замка, раз за разом отрезавшие все надежды, подобно тупому ржавому ножу. Каждый раз этот звук болезненно ранил душу, а эхо этой боли еще долго не покидало ее.

                Алан чувствовал, что разбит. Ему снова некуда идти, денег с собой очень мало, на улице холодно и сыро, а душа испещрена свежими ранами от жестоких издевательств судьбы, которая лишь подразнила восстановлением прежней жизни, но забрала все при первом же удачном случае. Очередная ошибка привела к полному краху. Теперь Алан отчетливо понимал, что своим шансом он воспользоваться не смог, а второго ждать было бы глупо. Тем более что ни средств, ни времени на ожидание у него не было. Алан был обречен. Все, что ему оставалось – это выбрать способ, которым можно прекратить все те мучения, что он называл жизнью в течение последнего года. Другого пути Алан не видел перед собой.

                Влажная пелена накрыла собой весь ночной город, заставляя редких прохожих вдыхать в себя капли воды. Фонари мерцали холодными проблесками, влажный воздух звенел, содрогаясь от шума проезжающих изредка автомобилей, а небо было похоже на темное покрывало из неподвижных облаков. Весь Метрополий словно задержал дыхание и замер в томительном ожидании.

Похожее состояние передалось и Алану. К этому моменту на город опустилась глубокая ночь, а сам он уже успел уйти очень далеко от дома Эллы. Алан не хотел больше идти куда-то, он не хотел надеяться на лучшее. Подсознательно Алану казалось, что он больше не имеет права верить в чудеса, и что кто-то там наверху будет смеяться над ним, если он себе это вдруг позволит. И чем больше он об этом думал, тем меньше он верил в то, что жизнь вновь может начать налаживаться. И действительно, достаточно лишь обратиться к простой теории вероятности, чтобы понять, что к Алану не будет всякий раз подходить красивая девушка и без всякой корысти предлагать ему пожить у нее, пока он на встанет на ноги. Так зачем же ему идти куда-то? Если даже сам город замер в неподвижности и капли дождя остановились над землей, то и ему торопиться явно некуда.

Он зашел в первый попавшийся подъезд, решив, что в нем можно будет поспать, но все оказалось не так просто. Алану это место лишний раз напомнило о совершенных ошибках, о том, что он сейчас мог бы спать в нормальной постели, если бы не собственная глупость. Да и спать Алану вовсе не хотелось сейчас, поэтому он решил подняться на крышу.

Целых двадцать два этажа Алан преодолел, прежде чем оказаться на ней. Поднимался он неспешно, поэтому почти не устал. Когда он вышел наружу, то оказалось, что воздух все такой же влажный, как и раньше. Алан подошел к парапету и посмотрел вниз, туда, где мерцали холодные огни фонарей, окропляя своим тусклым светом узкие линии улиц и тротуаров. Это было красивое зрелище, и высота нисколько не пугала Алана, наоборот, она даже нравилась ему. Он никогда не был подвержен акрофобии, а когда был ребенком, мог спокойно сидеть на раме открытого окна, на большой высоте, свесив ноги с карниза. Елена когда-то жила на двадцатом этаже и сейчас он вспоминал, как приходил к ней в гости и часто сидел так на окне. Когда родители Елены видели его в таком положении, то готовы были умереть со страху. Поскольку Алан был у них частым гостем, они даже сменили стеклопакет на окнах в надежде, что это обезопасит его. Все-таки устные запреты были малодейственными, особенно по отношению к чужому ребенку. Алан ухмыльнулся, вспомнив все это. Он, решив вспомнить давно забытые ощущения, поднялся на парапет и уселся на нем, свесив ноги вниз. И тут же возникло сладкое ностальгическое чувство необычной свободы. Стоило лишь привести все тело в вертикальное положение, как воздух тут же подхватит и понесет навстречу к неизведанному. Ветер будет шелестеть в ушах, а волосы – стремиться к небу воздушными волнами. Никакой тяжести вещей, мыслей или поступков – только полная свобода. А к чему она приведет, думать даже не хотелось. Сидя на этом парапете, Алан начал потихоньку раскачивать туловище взад-вперед. С каждой секундой пленяющая воображение свобода становилась все ближе, и оставалось сделать лишь небольшое усилие для того, чтобы полностью в нее окунуться. Она дразнила и настойчиво звала к себе, так, что Алан уже хотел откликнуться на зов, как вдруг на его плечо легла чья-то рука.

 – Не торопись, – прозвучал знакомый мужской голос за спиной. Он был спокоен, без единой капли суетливости.

Алан обернулся и, к своему удивлению, увидел того самого человека в черном, который работал на Артура.

 – Ты? – изумился Алан. – Что, хочешь сам меня столкнуть?

 – Нет, – последовал ответ. – Я просто хочу сесть рядом и поговорить. Если, конечно, тут не занято.

Алан сначала усмехнулся, после чего ответил:

 – Нет, не занято. Присаживайся.

Человек в черном уселся рядом, тоже свесив ноги вниз. Он осмотрел отрывающуюся отсюда панораму и сказал:

 – Хороший вид!

 – Да уж, – согласился Алан. – Неплохой. Так, о чем ты хотел поговорить?

 – Ну, для начала, о моем бумажнике.

 – А-а, – протянул Алан, вспомнив про бумажник, который ему не принадлежал. Он извлек его из внутреннего кармана своего пальто и протянул человеку в черном:

 – Держи. Извини, что так вышло.

 – Я не в обиде. Спасибо, – человек в черном убрал бумажник во внутренний карман своего плаща.

 – Правда, я ничего не знаю что там с «Феррари»…

 – Насчет «Феррари» не беспокойся, она ко мне уже вернулась.

 – Ну, значит, в минусе один я остался, – грустно проговорил Алан.

 – Это еще почему?

 – Будь у меня все хорошо, я бы не сидел здесь посреди ночи. Но я сам во всем виноват, так что иного я не заслуживаю. Даже сполна отомстить за собственную загубленную жизнь не в состоянии.

 – А с чего ты взял, что должен мстить кому-то за свою собственную жизнь? Каждый получает по своим заслугам, а не по чужим. Так что не Артур является причиной твоих бед, а ты сам. Кстати, я вовсе не работаю на  Артура и я даже не знаком с ним лично.

 – Да? Кто же ты тогда? – Алан был удивлен это слышать.

 – Меня зовут Винсент. А кто я такой… я – тот, кто хочет тебе помочь, вот и все.

 – Приятно познакомиться, Винсент. Но, боюсь, что мне не нужна помощь.

 – Если ты ее отверг однажды, это не значит, что она тебе не нужна. Ты не справишься один.

 – Поэтому ты тогда стоял под окнами? Тоже хотел мне помочь? – не без иронии спросил Алан.

Винсент никак не отреагировал на тон собеседника.

 – Можно сказать и так, – ответил он.

 – И чем же обусловлена такая щедрость с твоей стороны?

 – Тем, что тебе действительно нужна помощь и в глубине души ты сам это признаешь. А еще тем, что у тебя есть одна хорошая черта – ты умеешь учиться на своих ошибках. Многим людям это не свойственно, к сожалению. Если бы не это качество, то ты мог бы быть тогда на месте Елены.

 – Лучше бы так и произошло, – угрюмо произнес Алан.

 – Ошибаешься. Ты не должен видеть свой недостаток в том, что на самом деле является достоинством. Смерть Елены – это проблема, прежде всего, ее самой. Это ее карма, а не твоя. Разве это твоя вина, что она решила начать отношения с таким мелочным и алчным человеком, как Артур?

 – Да, моя.

 – Снова ошибаешься. Ты думаешь, что мог повлиять на нее, как друг, но она сама должна была решать свои проблемы. Ты не должен подавлять ее волю своей, тем более что ты понятия не имеешь, как все сложится в будущем. Вот представь, что ты предупредил ее об опасности, и она не стала встречаться с человеком. А на самом деле этот человек оказался бы добрым, отзывчивым и бескорыстным мужчиной, мог бы быть примерным семьянином. Тогда она лишилась бы потенциального семейного счастья только потому, что ты повлиял на нее. Что тогда?

 Алан ничего не ответил, он просто сидел с задумчивым выражением лица.

 – Вот видишь, – продолжил Винсент. – Ты поступил правильно, что не стал вмешиваться в ее личную жизнь. Не убив Артура, ты тоже поступил правильно. Как я уже говорил, ты умеешь видеть свои ошибки и делать из них выводы. Теперь тебе нужно научиться видеть правоту в своих поступках. Если бы ты это умел делать, то ты бы знал, что тебе есть на кого опереться. И не прохлаждался бы здесь, на крыше, думая о самоубийстве.

 – И на кого же мне опереться? – спросил Алан.

 – Ну, ты и дурень! На Эллу, конечно же!

 Алан вспомнил о событиях вечера, когда Элла была холодна к нему, как лед. У него словно ком в горле встал от досады. Из-за этого Алан с трудом выговаривал слова:

 – Она… она не хочет меня видеть…

 – Так она тебе сказала?

 – Да.

                Винсент ободряюще похлопал своего собеседника по плечу.

                 – Не делай выводов по паре слов, сказанных на эмоциях, – сказал он. Его слова вселяли надежду, которой Алан уже было лишился. – Женщины очень эмоциональны, особенно по отношению к тому, кто ей дорог. А ты ей очень дорог, Алан. Она очень добрая девушка и ты это знаешь. Неужели ты оставишь это чудо за пределами своей жизни?

                 – Да, Элла – это самое настоящее чудо для меня, тут ты прав. Но я до сих пор помню этот холод в ее голосе…

                 – Это пройдет. А потом она будет мучиться, если ты не вернешься. А если она еще и узнает, что ты покончил жизнь самоубийством, то она ни за что себе этого не простит. Ты же не позволишь ей страдать из-за ее естественной эмоциональности?

                 – Ох… – Алан лишь вздохнул в ответ. Он не знал, что ответить, так как был сбит с толку той уверенностью, с которой говорил Винсент. Его слова действовали на него, как бальзам на больную душу. Алану хотелось попытаться вновь увидеть Эллу, но боязнь очередной неудачи давала о себе знать.

                 – Нет, я не могу, – выдохнул он. – Я столько всего натворил! Как она сможет принять меня? Я угнал лимузин, угрожал оружием нескольким людям! К тому же, я обрек ее на опасность, рассказав все о своем деле. Мое место в тюрьме, а не в сердце Эллы.

                 – Ты, наверное, плохо меня слушал. Опасность это для нее или нет – решать ей самой. Ты же поступил правильно, но опять не видишь этого! Ты рассказал ей правду, открылся ей – что в этом плохого? А что касается угона и угроз… это все мелочи по сравнению с тем, что было бы, если бы ты убил Артура. Это все замнется, не переживай.

                 – Ты так думаешь?

                 – Я в этом уверен, – отвечал Винсент, щедро делясь своей уверенностью с Аланом. Хотя тот по-прежнему не знал, что ему делать, прыгать с крыши ему уже не хотелось.

                 – Ну, ладно, – Винсент слез с парапета обратно на крышу. – Мне пора, так что решай, что будешь делать. Но учти, что я на машине и могу подбросить тебя до Эллы.

                Алан задумался. Ему действительно хотелось вернуться к Элле, но вот уверенности в том, что она его простит после всего произошедшего, у него по-прежнему не было. С другой стороны, желание отравиться в свободный полет заметно притупилось. А когда Алан вспоминал образ Эллы и то мягкое тепло, что от нее исходило, высота даже начинала пугать его. Сейчас он сам себе удивлялся, ведь впервые в жизни в нем поселились зерна страха на большой высоте. Это было необычное чувство, отчасти волнующее, отчасти нежное и нисколько не неприятное.

                «Так чего же ты ждешь, если выбор так очевиден?», – слова Винсента прозвучали в его голове. Будто эти слова миновали уши Алана, и попали сразу в центр сознания. Он обернулся и удивленно посмотрел на Винсента, который в ответ только хитро улыбнулся. Алан мысленно предположил, что это могли быть воспоминания, и данную фразу Винсент ему говорил до этого. Он вновь вопросительно посмотрел на Винсента, но тот отрицательно качнул головой. И действительно, эти слова не имели ничего общего с памятью – Алан необъяснимым образом чувствовал это.

                 – Как это возможно? – спросил он.

                 – В нашем мире многое возможно. В это нужно лишь верить. Ну что, поехали?

                Алан в последний раз окинул взглядом открывающуюся с крыши панораму Метрополия и ответил:

                 – Да, поехали.

                Он слез с парапета, и они вдвоем направились в подъезд, чтобы спуститься вниз, на улицу. Там они сели в черный «Феррари» Винсента и поехали по ночным улицам. Ночью большинство дорог пустые и благодаря этому они довольно быстро добрались до дома Эллы.

                Когда машина остановилась рядом с нужным домом, некоторое время они сидели молча, глядя на подъезд, в котором жила Элла. Затем Винсент отвлекся и увидел, что его попутчик погружен в глубокие раздумья.

 – О чем задумался? – спросил Винсент.

                 – О том, что когда я в последний раз отсюда уходил, то был уверен, что для меня все потеряно и что жизнь больше не предоставит мне никаких шансов начать все сначала.

                 – Все, что с тобой произошло после этого, только доказывает, что выводы делать нельзя. Да и вообще, если подумать… все было не так уж плохо. Перед этим ты за короткий промежуток времени покатался на «Феррари» и на лимузине. Как по мне, так это явный признак того, что жизнь налаживается.

                 – Ха-ха! – засмеялся Алан. Ему показалось, что он не делал этого уже целую вечность. – Это уж точно.

                 – Ну, а теперь иди. До утра осталось не так много времени. Поспишь у Эллы под дверью и таким образом ты дашь ей понять, что раскаиваешься. Этого будет достаточно для того, чтобы растопить ее и без того теплое сердце.

                 – Хорошо, – ответил Алан и собрался выходить, но в последний момент приостановился. Он повернулся и сказал:

                 – Спасибо, Винсент.

                 – Не за что, – последовал ответ. – Благодари лучше себя самого.

                 – Хорошо. Счастливо.

                Они пожали друг другу руки, и Алан вышел из машины. Затем шум двигателя «Феррари» плавно разлился по воздуху, не нарушая тишины. Алан провожал взглядом автомобиль до тех самых пор, пока тот не исчез в темноте.

Вдруг он заметил, что на улице дует ветер, а от недавней влажной пелены не осталось ни следа. Облака на небе расступились, позволив выглянуть полной луне. Она ярко освещала те самые окна на третьем этаже, что волновали сердце Алана. Больше всего на свете ему сейчас хотелось оказаться по другую их сторону и, лежа в мягкой постели, через открытую форточку слушать тихий шелест падающих листьев. Даже отсюда чувствовалось те тепло и комфорт, что пропитывали собой всю квартиру Эллы. Они манили Алана к себе, и он не мог устоять.

 Наконец, Алан собрался с духом и направился к входу в нужный подъезд. Совсем скоро он скрылся в нем, оставив безмолвную городскую улицу наедине с самой собой.

 

 

 

Эпилог. Часть вторая.

 

                Везде темнота. Она заполняет собой этот кустистый пустырь на городской окраине, через который проходит одинокая железнодорожная колея. Самое оживленное место на этом пустыре – шоссе с не прекращающимся ни на минуту движением. Где-то вдалеке стоят жилые дома, и их вид постоянно напоминает о том, что скоро и здесь все застроят. Высокоэтажные  здания будут испещрять пространство мириадами горящих окон, фонари будут освещать парковочные места, детские площадки и прочие прилегающие территории, а на шоссе откроют еще одну автобусную остановку. Затем здесь построят школу и детский сад, что придаст этой местности постоянное оживление. Построятся новые дороги, а автозагруженность шоссе увеличится в разы, вплоть до образования многокилометровых пробок. Еще позже сюда проведут линию наземного метро, и тогда район окончательно станет полноправной частью Метрополия.

                Но все это будет потом, сейчас же пустырь выглядит таким же заброшенным и тихим, каким он всегда и был. Лишь шум шоссе разносился по местному воздуху, но он уже давно стал неотъемлемой частью здешнего антуража. Темнота продолжала здесь править безраздельно, заполняя собой все вокруг так плотно, что шоссе кажется рекой сплошного искусственного света с сильным течением.

Над этой рекой расположился одинокий бетонный мост, переправляющий железнодорожную колею с одного берега на другой. Изредка здесь проезжают тепловозы: иногда с парой вагонов, а иногда и вовсе без них. Но происходит это настолько редко, что колея кажется просто-напросто заброшенной.

Темнота, шоссе, колея и мост – вот, пожалуй, и все, что есть на этом пустыре. А также большое количество кустов, которые одинокими тенями испещряют его. Каждый раз, когда дует сильный ветер, они кажутся зловещими призраками, преследующими любого, кто их заметит. И еще холодный дождь, который наполняет воздух еле уловимым чувством дискомфорта и опасности. Вот и все, что есть на этом пустыре. Все это выглядит угрюмо и безмолвно. Ни одна деталь не привлекает должного внимания, за исключением одной, непривычной для этой местности.

Дело в том, что на мосту стоял одинокий человек и безучастно смотрел вниз, на шоссе. Вернее, стоял он не на самом мосту, а на его парапете. На лице этого человека не было ни капли боязни или переживаний, даже не смотря на то, что дождь, пусть и не слишком сильный, сделал металлический парапет очень скользким. Человек был одет в неброскую темную одежду, включавшую в себя кроссовки, джинсы и осеннюю куртку. На его лице не было никаких эмоций, он просто стоял и смотрел, как прямо под ним проезжают машины. Одно неудачное движение отправило бы его вниз, на верную смерть, но, похоже, именно ее он боялся меньше всего.

Вдруг его внимание привлек отделенный стук колес о железнодорожное полотно. Он сразу понял, что это едет тепловоз. Звук постоянно нарастал, и так прошло около двух минут прежде, чем его огромный силуэт нарисовался в темноте. Тепловоз медленно проехал мимо, тяжело стуча колесами и сотрясая мост. Довольно быстро его силуэт растворился в дождливой темноте, оставив в ней большую черную точку. Стук колес медленно, но верно удалялся от моста, пока не исчез совсем.

Тот человек все так же продолжал стоять на парапете моста, лишь его внешний вид стал более задумчивым, чем раньше. Похоже, что он был во власти воспоминаний, причем воспоминаний не слишком приятных. Не отвлекаясь от них, он вдруг произнес:

 – Здесь все выглядит точно так же, как и в тот день, когда я был здесь в последний раз. Даже погода абсолютно такая же. Единственное отличие – завтрашняя ночь будет короче, чем эта.

Он произнес это тихо, но при этом так уверенно, будто он точно знал, что он здесь не один. Его слова подействовали на темноту подобно лакмусовой бумажке, через которую вдруг проявился силуэт еще одного человека. Этот человек словно материализовался из воздуха. Вся его одежда была черной: прежде всего в глаза бросался его распахнутый плащ, а под ним были видны рубашка и джинсы. Его волосы были средней длины и зачесаны назад, а лицо обладало пусть немного резкими, но весьма гармоничными чертами. Как только он вышел из темноты, стало ясно, к кому обращался стоящий на парапете человек.

 – Это важное отличие, – ответил человек в черном. – Оно значит, что сейчас весна. И мы радуемся тому, что все впереди. Почки еще не распустились, земля даже не прогрелась, как следует, и мы радуемся, что все это – только начало, а впереди нас ждет лето. Это все выглядит так же, как и наша собственная жизнь: мы радуемся в молодости, что лето еще только предстоит, а как только оно заканчивается, старость угнетает нас. Но наш путь не ограничивается лишь одной жизнью. Мы сейчас в самом начале своего Пути, у нас весна в душах, но нужно понимать, что мы еще не созрели. Не созрели, чтобы понять, что будет дальше, будет ли зима в конце нашего пути сквозь воплощения, будет ли там лето и будет ли вообще конец? Пока мы подобно почкам созреваем, и не можем знать, что нас ждет за границами даже одного воплощения. Да и как мы можем что-то знать, если мы не видим разницы между осенним днем и весенним? Как много, оказывается, нужно понять, прежде чем научиться видеть хотя бы разницу между тем, что выглядит абсолютно одинаково! Вижу, тебе это удалось. Я рад этому.

Выслушав эту речь, тот мужчина спрыгнул с парапета и подошел к человеку в черном. Он посмотрел на него внимательно и произнес:

 – А ты изменился.

 – Я рад, что это заметно.

 – Действительно, ведь ты раньше и не подумал бы говорить о подобных вещах, тем более, так многословно.

 – Все меняется, – сказал человек в черном и подошел к парапету. Он облокотился на него и устремил свой взгляд вдаль. Его собеседник встал рядом. Возникла небольшая пауза, которую первым прервал человек в черном:

 – Я вижу, ты вспомнил свое прошлое. Молодец. У меня на это ушло гораздо больше времени.

 – Спасибо. А еще я научился ничему не удивляться. По идее, увидев тебя, я должен был быть поражен и шокирован. Ведь когда я видел тебя в последний раз, ты лежал в гробу.

 – Ты был на моих похоронах?

 – Да.

 – Спасибо.

 – Не за что. Мы ведь были друзьями.

Человек в черном ничего не ответил. Он лишь безмолвно осматривал все вокруг, пока не произнес задумчивым тоном:

 – А ты был прав. Здесь действительно все очень похоже на тот самый день. Я тогда был здесь. Я стоял вон там, на обочине, – он кивнул, указывая вниз. – И наблюдал за ходом твоих мыслей. В общем, я помог тебе покончить с собой.

 – Я тоже думаю, что наши с тобой отношения сложились весьма интересным образом.

 – Да уж…

Вновь возникла пауза. Эти двое просто стояли, опираясь на парапетное ограждение моста, и в течение минуты не проронили ни слова. На этот раз первым заговорил тот, что до этого стоял на парапете:

 – Слушай, Квинн, зачем ты пришел сюда?

 – Как непривычно слышать это имя, – усмехнулся человек в черном.

 – А какое имя для тебя привычно?

 – Винсент. Так меня зовут в этой жизни.

 – Прекрасно тебя понимаю, у меня похожая ситуация.

 – И как мне звать тебя?

 – Кристиан.

 – Кристиан? Красивое имя.

 – Я не девушка, Вин. Мне не обязательно делать комплименты, – произнес Кристиан в шутливом тоне.

 – А ты все такой же бездарный юморист, как и раньше. Я бы на твоем месте просто поблагодарил бы. В конце концов, наши нынешние имена – плод нашего же воображения.

 – Извини. Просто я помню твои «подвиги» в отношениях с девушками.

 – Да уж, «подвигов» хватало. Ты то, я надеюсь, мне не завидовал?

 – Извини, но нет. У меня были другие проблемы. Ну, так что, Винсент? Ты так и не ответил на мой вопрос. Зачем ты пришел сюда?

 – Взглянуть напоследок в прошлое, чтобы быть готовым к будущему.

 – Что ты имеешь в виду?

 – Взгляни, что я нашел.

Винсент достал из кармана и протянул своему собеседнику сложенный лист бумаги. Кристиан взял его, развернул и увидел, что он изрядно потрепан, а на всей его площади очень крупным шрифтом были напечатаны буквы.

 – «Продам душу дьяволу за любовь», – прочитал он вслух. – С ума сойти! Я уже и забыл про это…

 – Ты не поверишь, но я нашел это наклеенным на одном из подъездов, – пояснил Винсент. – Как только я обнаружил этот лист, то сразу же решил найти тебя.

 – Вот уж не ожидал увидеть такое, – на лице Кристиана было написано неподдельное удивление. – Даже настоящие объявления не живут так долго.

 – Просто они теряют свою актуальность. А этот листок – живой пример того, что мелочей в жизни не бывает. Я помню, что было написано на моем объявлении: «Продам душу дьяволу за невероятный секс». Глупо, но этой детской шалостью мы сами себе написали судьбу. Ведь, если подумать, мы все получили то, что хотели. Это как с гаданием: тебе говорят, что тебя ждет в будущем, и ты невольно с этим соглашаешься. В данном случае мы себе сами выбрали путь.

Кристиан стоял, облокотившись на парапетный поручень моста, и крутил в руках свое старое объявление. Его взгляд словно проникал сквозь бумагу, за которой он наблюдал проекцию событий своего прошлого. Подобно кадрам диафильма, перед Кристианом возникали знакомые и волнующие образы.

 – Знаешь, Вин, – задумчиво произнес он. – Я постоянно думаю обо всем произошедшем со мной, чтобы понять, почему я стал таким. Постепенно я приближаюсь к ответу на свой вопрос. Всю свою прошлую жизнь я благоговел перед женщинами. Начиная с малых лет, я мечтал, чтобы девочки обращали на меня внимание, чтобы играли со мной, приглашали в свои компании. А уж если бы мне сказали, что меня любят, даже в шутку – я бы вообще умер от счастья. Такое отношение к ним я пронес через всю свою жизнь. Даже к собственной матери я относился с особой нежностью. Кто знает, быть может я и об инцесте бы грезил, будь она на пару лет помоложе своих лет… Признаюсь, поначалу я предпочитал общаться с тобой во многом потому, что вокруг тебя всегда было женское общество. И я пользовался этим на полную катушку, а параллельно во мне росло ощущение, что мне чего-то очень не хватает. Не хватает любви. Не хватает того самого чувства, которое воспевается настоящими романтиками. Любовь в моем понимании была чем-то особенным, необъяснимым, можно сказать, нирваническим. Я верил, что девушка, которую полюблю, будет настоящей богиней, вызывающей своей благосклонностью исключительно райские чувства.

Кристиан сложил обратно лист бумаги и убрал его к себе в карман. Затем он продолжил свою речь:

 – В такой вот иллюзии я жил. Я был уверен, что, встретив ту самую, испытаю нечто подобное. И знаешь что? Я ее встретил! Помнишь, ты все время прикалывался надо мной по поводу моей высокой посещаемости занятий в университете?

 – Да, помню, – ответил Винсент.

 – Я учился не потому, что мне это нравилось, и не потому, что я готовил себя к светлому будущему. Я старался не прогуливать исключительно ради нее. Ведь она училась с нами в одной группе. Ее, кстати, звали Виктория.

 – Да ладно?! – Винсент был не на шутку удивлен. – Так вот кто это был… Она же была нашей старостой, если мне память не изменяет!

 – Именно! Я удивлен, что ты ее вспомнил.

 – Я видел ее в ту ночь, когда ты покончил с собой.

 – А до этого ты с ней виделся?

 – Нет.

 – А при жизни ты спал с ней?

 – Нет.

 – Уверен?

 – Конечно, уверен! И врать мне нет смысла – второй раз меня за это никто не убьет.

 – Я ведь не просто так спросил. Все-таки в твоей постели была половина всего универа.

 – Ты забыл сделать одно маленькое уточнение – это была женская половина.

 – Да, именно. Ну да ладно, – Кристиан понял, что отвлекся. – Я говорил не об этом. Я прекрасно помню, как мне было плохо, если у меня не было возможности просто посмотреть на нее. Я боготворил ее, готов был носить на руках. Чтобы быть с ней в одном ряду, я старался учиться «на отлично». Каждый раз, когда я не шел в универ наутро после наших тусовок мне было плохо не столько от похмелья, сколько оттого, что я не могу ее увидеть. Именно поэтому я иногда срывался на пары, пока вы все только приходили в себя. Я благоговел перед ней, и при этом не знал, как к ней подступиться. В результате я много злоупотреблял всякой дрянью, напивался и накуривался, проклиная себя из-за собственной беспомощности. В общем, чувствовал себя полным дерьмом – и от этого я влюблялся в Викторию еще больше. Чем ниже опускался я, тем выше мне приходилось поднимать взгляд, чтобы видеть ее. При всем этом, необходимость хорошо учиться буквально добивала меня. Так что, как только я выпустился и получил диплом, мне стало чуть полегче. Именно после окончания учебы я однажды встретил ее, и тогда выяснилось, что я тоже ей нравился. В общем, у нас все завертелось и закрутилось само собой и, в конце концов, мы с Викой начали встречаться. Казалось, что вот оно – счастье. Я встречался с богиней, казалось бы, что еще можно желать? Но все оказалось не так просто. Стоило мне оказаться с ней в одной постели, как я в шоке осознал, что все ощущения, испытанные с ней, не сильно отличались от тех, что я испытывал с прочими девками. К тому же, она сама по уши влюбилась в меня – в моих глазах это было не снисхождение, а падение вниз. Та иллюзия, в которой я до этого жил, рассыпалась, подобно карточному домику. Я умер внутри. Вот что бывает, когда желаемое не совпадает с действительностью. И вот я здесь – за то, что настолько выпал из реальности, что стал смертельно зависимым от иллюзии. Хотя я прекрасно понимаю, что это далеко не единственная причина.

 Закончив говорить, Кристиан закрыл лицо руками и стоял так около минуты. Винсент в это время вспоминал ту ночь, когда он помог своему другу спрыгнуть с этого самого моста. Он читал тогда его мысли, и поэтому услышанная только что история неспроста была для него очень знакомой. Знакомой и в то же время этом абсолютно другой, ведь одна и та же информация воспринимается по-разному в зависимости от мировоззрения человека. Именно поэтому, Винсент «тогда» и Винсент «сейчас» – это два разных человека. То же относилось и к его собеседнику.

 Кристиан убрал руки с лица и спросил:

 – Вот такая грустная история. Уверен, у тебя она не веселее.

 – Ты прав, моя история сродни твоей. Ты умер потому, что не умел любить. Я, по сути, умер по той же причине. Своим жалким существованием мы оба словно делали одолжение жизни. В наших с тобой отношениях не было ни искренности, ни души. Каждый преследовал свои цели, которые оказались лишь ложными ориентирами. И так было практически во всем остальном. Все было настолько плохо, что нам понадобилось умереть для того, чтобы это осознать. В своей жизни я ничего не любил, даже деньги. Неудивительно, что в своем объявлении я написал об удовлетворении самых низменных желаний. В тот момент, по сути, у меня даже не было альтернатив – таков мой нынешний уровень развития. Даже если бы я знал точно, что любое мое желание исполнится, то вряд ли бы смог придумать что-то другое. При таком отношении к жизни я не мог избежать той участи, что меня постигла в тот холодный осенний вечер.

 – А что тогда произошло? Проведенное следствие так и не дало правдоподобных ответов на этот вопрос. Нам сказали лишь, что ты, получив два ножевых ранения, скончался на месте. А незадолго до этого, прямо в день твоей смерти были сняты все деньги с твоего лицевого счета. Причем, в банке сказали, что это был ты. Мы сначала не поверили, но на всех предоставленных документах была твоя роспись. В итоге официальная версия гласила, что ты попал под влияние некой организации, которая заставила тебя отдать им все, что у тебя было, а затем избавилась от тебя. Никаких подозреваемых найдено так не было.

 – Я знаю, кто снял все деньги, это был не я. И не убийца. Хотя он бы от них точно не отказался бы…

 – Думаю, в этом городе трудно найти идиота, который смог бы отказаться от такой суммы денег.

 – Согласен. Но в данном случае я говорю про конкретного человека. Кстати, ты его хорошо знаешь…

 – Тебя убил Адриан, не так ли?

 – Да.

 – Дай угадаю, по какой причине он это сделал.

 – Именно по этой. Пожалуй, я был тогда не прав. Впрочем, это его не оправдывает.

 – Интересно, – Кристиан задумался. – Вот почему он исчез тогда… с тех пор я него ни разу не видел, он словно испарился. Я несколько раз искал его, но все было безрезультатно. Потом я про него забыл. Ты знаешь, где он сейчас?

 – Он мертв.

 – Мертв? – с некоторой долей удивления переспросил Кристиан.

 – Да. Застрелен чуть больше года назад.

 – Ну и компания у нас была! Никто не выжил…

 – Подобные люди притягиваются друг к другу и, как правило, идут по жизни вместе. Поэтому и судьбы у них подобны.

 – Полагаю, это ты отомстил Адриану?

 – Да. Правда, в тот момент я не еще ничего не помнил о своем прошлом. Так что это было скорее на подсознательном уровне. В общем-то, я не испытываю никаких особых чувств по поводу того, что помог ему умереть.

 – Быть может, ты жалеешь, что не помнил ничего в тот момент? Говорят, что месть сладка…

 – Поначалу у меня возникли подобные мысли, что я мог бы по-настоящему насладиться тем моментом, быть может, даже заставить Адриана раскаяться и просить прощения за содеянное преступление. Но в итоге я рад тому, как все сложилось. Я свершил акт возмездия без лишних эмоций, то есть именно так, как это было необходимо.

 – Ты считаешь, что это было именно возмездие?

 – Разумеется! Ну, или карма, если тебе угодно… сама судьба привела меня к нему, а значит, ей было угодна его смерть. Каждому человеку воздается по заслугам, а значит, что он сеет, то и пожинает. Это правило никого не обходит стороной. Все мы делаем много глупостей, и поэтому вокруг столько страданий. А что насчет моих чувств насчет Адриана… что ж… если бы он был жив до сих пор, я вряд ли бы стал его убивать, так как я уже не чувствую абсолютно ничего: ни радости, ни сожаления. Возможно, я бы захотел с ним поговорить, но тогда он наверняка бы сошел с ума, только лишь услышав мой голос. Кому хотелось бы беседовать с человеком, которого самолично прикончил несколько лет назад?

 – Ему бы точно не захотелось.

 – Вот именно. Так что, как следует поразмыслив, я бы просто оставил его в покое, тем более что он в результате получил все, что хотел. Я теперь более разборчив в решении чужих проблем.

Не спеша, Винсент отошел от парапета назад и встал на рельсу. Кристиан в это время провожал его пристальным взглядом. Глядя куда-то вдаль, Винсент произнес:

 – Все это только доказывает, что его смерть была необходима самой Природе. Я ведь не выбирал себе жертву. Это было Ее возмездие, а не мое.

 – Ты прав, Вин, – кивал в ответ Кристиан. – Не нам решать судьбу других. Ведь мы и за собственную как следует ответить не можем.

 – Я рад, что мы понимаем друг друга, – Винсент отвел взгляд от пустоты и взглянул на своего друга. – Не желаешь выпить за это?

 – С удовольствием. Ты угощаешь?

 – Разумеется. Моя машина припаркована в соседнем районе, – Винсент кивнул в сторону далеких огней. – Придется прогуляться.

 – Этим ты меня не испугаешь, – ухмыльнулся Кристиан и двинулся в указанную сторону. – Надеюсь, мы поедем на «Феррари»?

 – А как же! Ты же меня знаешь, я по-другому не привык.

 – Ну, тогда пошли.

Две тени молчаливо двигались через пустырь к ближайшему жилому району. Дождь шел до сих пор, земля под ногами была грязной, а кое-где даже не растаял снег, но все это нисколько их двоих не смущало. Они продолжали идти, полностью погруженные в мысли обо всем произошедшем с ними. Кто бы мог подумать, что именно так сложится их судьба. Винсент и Кристиан когда-то считали себя друзьями, но сейчас они не торопятся с подобными выводами. Раньше они носили другие имена, имели иные приоритеты и ценности, в конце концов, они были совсем другими людьми. В их памяти до сих пор всплывали события, заставившие взглянуть на мир совсем другим взглядом. Эти события были для обоих сродни шоковой терапии, переворачивающей все внутри до самого основания. Наверное, именно поэтому они столь мрачно брели сейчас по этому тихому пустырю, не обращая никакого внимания на мелкие неприятности вроде промозглой слякоти. Они были словно вылечившиеся от сильной зависимости наркоманы, которые никак не могут начать радоваться окончанию терапии, поскольку впереди маячит неотвратимая перспектива учиться жить по-новому. Все, что эти двое привыкли воспринимать как данность, вдруг оказалось ложным и имело разрушительное действие. И теперь Винсент с Кристианом оставляли все пережитое за спиной, и каждый забирал с собой лишь необходимый для себя опыт. Все остальное – пустырь, покрытый грязью вперемешку с грубым нерастаявшим снегом, они оставляли позади себя. Поэтому с каждым шагом идти им становилось все легче.

Когда черная «Феррари» показалась из темноты в одном из дворов, Кристиан понял, они пришли. Винсент разблокировал двери при помощи брелока сигнализации и пригласил своего друга сесть в салон. Когда Кристиан сел в машину на пассажирское кресло, то тут же им овладела ностальгия.

 – Боже, сколько же воспоминаний сразу! – сказал он.

 – Неужели так много? – спросил Винсент, сев за руль.

 – Еще бы! Это ведь та же самая машина, что была у тебя при жизни?

 – Да, она самая, – Винсент завел двигатель. – Она осталась мне в наследство от жизни вместе с деньгами.

Автомобиль тронулся с места и стал лавировать между жилыми домами в направлении выезда из этого района. Быстро и уверенно, как по рельсам, «Феррари» двигалась по прилегающей территории, пока не выехала на улицу, выводящую на ближайшее ведущее в центр Метрополия шоссе.

 – А я ведь помню, как мы покупали ее, – предавался воспоминаниям Кристиан. – Я помню, мы с Адрианом буквально обомлели от восхищения этой машиной. Какой салон, какой плавный ход, а шум двигателя нежен и ласкает слух. Нас это все поразило тогда настолько, что хотелось одеться помажорнее, и тупо ездить по Метрополию, сверкая солнцезащитными очками и слушая наш любимый синтипоп.

 – Я смотрю, ты и сейчас не отказался бы от этого, – улыбнулся Винсент.

 – Возможно, если бы погода была хорошая. Но ощущения были бы уже не те. То были мелочи, которые нас радовали так, будто мы вдруг стали центром Вселенной. На самом деле, оно того не стоило.

 – Да, пожалуй. Концентрируясь на красоте искусственной, пропускаешь мимо взгляда красоту истинную.

 – Увидев девушку с идеальной внешностью, как, например, у Милены, мы теряли дар речи и думали о том, что затащить ее в постель – это наивысшая цель в жизни. Кстати, ты хоть помнишь ее?

 – Конечно, помню, – сказав это, Винсент несколько изменился в лице. В его взгляде появилась грусть. Кристиан не заметил этого и продолжал:

 – Можно сказать, ты тогда победил.

 – В смысле?

 – Многие воспринимали ваши отношения, как противостояние двух так называемых «глыб». А кто-то это в шутку называл «Битвой титанов». Все ведь были наслышаны о вас обоих, как о коварных похитителях сердец. И вот когда вы встретились, люди начали даже заключать пари на то, кто из вашей пары выйдет «победителем». Правда, такую развязку мало кто ожидал. Даже такая эгоистичная и безнравственная особа, как Милена, не смогла устоять против твоих чар.

 – Тем удивительнее то, что она мне запомнилась совсем другой.

 – Ну, никто ведь не знает, какой она была наедине с тобой…

 – Нет, дело не в этом. Милена действительно была такой, как ты и описал. Но я ее запомнил совсем другой и под совсем другим именем. Честно говоря, я скучаю по ней.

 – Ты хочешь сказать, что после смерти она стала такой же, как и мы?

 – Да. Только теперь ее нет здесь.

По лицу Винсента было видно, что он был погружен в свои мысли, его глаза смотрели на дорогу, но вместе с тем казалось, что они не видят ее. Кристиан понял, что для его друга поднятая тема имеет большое значение, и поэтому не спешил нарушать возникшую паузу. Он включил магнитолу, куда уже был вставлен диск с их некогда любимой группой, и поставил его на проигрыш. Заиграла одна из любимых песен Кристиана, и он углубился в ее прослушивание. В приятную мелодию гармонично вплетались размышления о Винсенте и Милене. Затронув эту тему, Кристиан, похоже, нажал на больную точку. Он понял, что его друг испытал нечто такое, о чем ему самому приходилось только мечтать.

 – Ты любил ее? – спросил Кристиан. В этот момент они уже подъезжали к центру города.

 – Я люблю ее, – ответил Винсент.

 – И каково это?

 – Это не передать словами.

 – Попробуй, пожалуйста, мне очень хочется знать это…

 – Ну, сначала ты начинаешь задумываться о своих поступках. Ты чувствуешь себя полным дерьмом, ненавидишь себя, когда делаешь ошибки, теряешь от этого покой и твоя жизнь переворачивается вверх дном. Потом вдруг неожиданно осознаешь, что в твоем мире есть то, к чему необходимо относиться максимально бережно, если не хочешь это потерять. Со временем тебе удается приблизиться чему-то настолько прекрасному, что твоя душа начинает сопереживать ее душе, она желает двигаться с ней в унисон, как одно целое. Ты не думаешь о том, что ждет тебя впереди, ты хочешь лишь соответствовать той красоте, которой восхищаешься в данный момент. Тебе хорошо здесь и сейчас, комфорт и тепло разливаются внутри всеми цветами радуги. Каждый новый поцелуй становится для тебя пиком счастья, именно в этот момент ты понимаешь, что это вообще такое. Когда чувствуешь, как ее руки ласково гладят тебя под рубашкой, неизведанный импульс от ее каждого прикосновения уходит прямо вниз живота, где собирается в единый фонтан, готовый вырваться наружу в любой момент и наполнить красками все вокруг. Ты трепещешь подобно мальчишке, когда чувствуешь это, ведь внутри все бурлит и ищет выхода. Повторяя своими руками контуры ее тела, ты чувствуешь себя божественным скульптором, выполняющим свою безукоризненную, совершенную, лишенную изъянов работу. Глядя ей в глаза, ты поднимаешься над землей. А когда оказываешься с ней в одной постели, то чувствуешь себя купающимся в некоем нирваническом бассейне. И в конце, когда ты засыпаешь с ней рядом, сквозь туман дремы к тебе приходит усыпляющая мысль о том, что никогда в жизни ты не дышал столь размеренно, спокойно и с таким удовольствием.

Винсент перестал рассказывать, и как раз в этот момент на играющем в магнитоле диске настала пауза между песнями. Несколько секунд в салоне был слышен лишь тихий шум дороги. Когда заиграла следующая песня, Винсент добавил:

 – Вот такая у меня была любовь. Уверен, это лишь самое малое из ее бесконечного спектра ощущений. Но и этого хватило для того, чтобы я смог измениться. Хотя бы за это я буду вечно благодарен Анжелике.

 – Анжелике? – переспросил Кристиан. – Ясно. Красивое имя.

 – Да уж, – вздохнул Винсент.

 – Завидую тебе. Ты испытал то, что я только стремлюсь испытать. И ты так это описывал… ты действительно сильно изменился. Насколько я помню, Квинн был неспособен на подобный монолог о любви.

 – Ты правильно все помнишь, Квинну до этого не было никакого дела…

 – Кстати, в этой самой машине ты и познакомился с Миленой, – подметил Кристиан.

                 – И, правда! –  с едва заметной улыбкой согласился Винсент. – Теперь я думаю, что эта машина сослужила мне очень хорошую службу. Пожалуй, это было самое важное знакомство в моей жизни.

                 – Милена не могла не клюнуть на «Феррари». Во всяком случае, та Милена, которую я знал.

                 – Ты прав. Не будь у меня кучи денег, она бы на меня даже не посмотрела.

                 – Ну вот! А что может говорить о материальном богатстве человека красноречивей, чем «Феррари»? Да ничего!

                 – Ну, почему же? Есть ведь мобильные телефоны с бриллиантами…

                 – Поверь, нет ничего эффектней, чем красиво одетый загорелый парень с внешностью настоящего мачо, выходящий из «Феррари» на залитой солнцем улице. Даже мы с Адрианом впечатлялись – чего уж говорить о девушках! Так им и сносило башню от тебя. Вин, ты всегда был бесподобен!

                 – Спасибо. Возможно, ты прав, но счастливым меня это не сделало.

                 – Что верно, то верно, – сказал Кристиан и стал разглядывать местность за окном. – Быстро мы до центра добрались.

                 – Для пробок уже поздно, так что сейчас можно добраться в любую точку Метрополия буквально за несколько минут.

                 – Согласен. Особенно, если не заботиться о скорости.

                 – В нашем нынешнем положении есть один неоспоримый плюс – можно не бояться полиции.

 – Да ты их и при жизни не сильно боялся. Я, кажется, догадываюсь, куда мы едем. В «Боттом»?

                 – Верно. Мы уже приехали.

                Последние слова Винсента тут же были подкреплены соответствующим действием – машина резко завернула на стоянку в одном из внутренних дворов. Там он припарковался и вместе с Кристианом покинул сначала автомобиль, а затем и сам двор. По мере приближения к ночному клубу Кристиан то и дело подмечал знакомые детали, из которых состояла окружающая местность. Довольно скоро показался сам клуб, где около входа привычно толпились люди. Стоило Кристиану увидеть это, как тут же он произнес:

                 – Подумать только, а ведь я как раз хотел посетить это место!

                 – Вот видишь, – улыбнулся Винсент. – Наши желания всегда исполняются.

                 – Ты прав. И все-таки, сколько воспоминаний от этого места! Один Бог знает, сколько мы тут времени проводили.

                 – Очень много. А я даже и после смерти ходил сюда постоянно, видимо, этот клуб занимал особое место в моей жизни.

                 – Еще бы! Ведь это твой собственный клуб. Ты до сих пор ходишь сюда?

                 – Не так часто, как раньше.

                 – И как тут? Сильно все изменилось?

                 – Не сильно. Впрочем, ты и сам сейчас все увидишь. Коктейльная карта разве что прекратила свое существование – теперь все коктейли умещаются на одной картонке, которая издевательски называется меню. А ведь когда-то этот клуб мог соперничать с лучшими коктейльными барами Метрополия! Но эти времена в прошлом. В остальном же все по старому, разве что это место стало еще популярнее, чем раньше. Тут даже по будням много народу.

                 – Значит, это хорошее место. Наверное, приятно осознавать, что ты приложил к этому руку.

                 – Ты сам все увидишь, – ответил Винсент как раз в тот момент, когда они оказались прямо перед входом. Миновав очередь, он пригласил своего друга войти первым. Кристиан прошел в стеклянную дверь, а Винсент прошел вслед за ним. Охранник не обратил на них никакого внимания.

                Пройдя через пару стеклянных дверей, Кристиан и Винсент оказались в широком полутемном холле, испещренном красными неоновыми узорами. Помимо гардероба, здесь была еще и курилка, так что все помещение было густо заполнено красным дымом. Смешанный с клубами дыма, красный свет неновых ламп вальяжно плавал между людьми, обволакивал их подобно призрачному туману из самой Преисподней. В холле стоял один протяжный гул из людских голосов, который прекращался лишь по утрам, а с наступлением темноты возобновлялся вновь. И вместе с ним возрождался тот едкий красный дым, который делал это место похожим на некое подобие ада. Если бы хозяева «Боттома» захотели сделать вечеринку на тему Преисподней, то, по крайней мере, в холле им ничего бы менять не пришлось – такую позицию высказал Кристиан, когда осмотрелся по сторонам. Винсент утвердительно кивнул, соглашаясь с другом, и повел его сквозь толпу к другому концу холла.

                Они двигались вперед, ловко лавируя между многочисленными посетителями клуба, коими были в основном молодые люди и девушки в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти лет. Все они были стильно и броско одеты, а манеры большинства полностью соответствовали одежде – движения были плавными, размеренными и даже несколько вычурными, и при этом каждый старался привлечь к себе максимум внимания. Они часто фотографировались друг с другом, адресуя в объективы одни и те же жесты, поцелуи и позы. Пестрое однообразие царило в этом холле, и даже помыслы и намерения были почти у всех одинаковые, а именно – жажда признания. Конечно же, кто-то из присутствующих был здесь просто ради удовольствия и отдыха, но таковых было абсолютное меньшинство. В основном же, все те молодые люди и девушки, что старались вести себя как можно раскрепощеннее, нуждались в постоянном подтверждении своего статуса. Они не научились любить себя и именно поэтому они нуждаются в том, чтобы их видели, чтобы их обсуждали и хвалили, чтобы им клялись в дружбе и приглашали на разные модные тусовки. Именно поэтому все эти девушки и парни выкладывают в социальных сетях сотни своих фотографий, спят до обеда и сутками ходят по магазинам одежды, готовясь к очередной вечеринке. И вот они здесь, в холле ночного клуба «Боттом» курят в толпе себе подобных, причем курят не столько потому, что организм этого требует, сколько для поддержания беседы. Причем большинство в свое время начали курить из соображений поддержания имиджа.

                Сквозь эту курящую толпу продолжали пробираться два человека, и чем ближе они были к своей цели, тем реже она становилась. Дело в том, что в другом конце холла располагался охраняемый проход в VIP-зону. Это было единственное место в клубе, где было не слишком людно. Через бордовую штору Кристиан и Винсент проникнули в темный проход, оборудованный плазменными панелями. Здесь очень хорошо было слышно играющую на танцполе музыку, и чем дальше они шли, тем громче она становилась. Двигаясь по этому коридору, друзья не стали заходить в лифт. Вместо этого они дошли до конца и поднялись наверх на подсвеченном неоном эскалаторе. В том месте, где заканчивался эскалатор, располагался очередной бордовый занавес, и было очень хорошо заметно, как он волнуется в такт музыке. Благодаря скрытым микроволновым датчикам и фотоэлементам, шторы автоматически раздвинулись, открыв путь на балкон. Под аккомпанемент оглушительного транса отсюда открывался панорамный вид на танцпол, где в едином порыве танцевали сотни людей. Светомузыка с непривычки слепила глаза, а от мощных басов закладывало уши, поэтому Кристиан и Винсент не стали долго задерживаться на полностью остекленном балконе и прошли внутрь ресторанного помещения, отделенного от всего клуба тонированной стеклянной стеной.

                Когда они оказались внутри, то тут же окунулись в приятную атмосферу, составленную из приятной неторопливой музыки, пряных ароматов кальяна, дорогого интерьера, а также услужливых официанток и сногсшибательных танцовщиц-стриптизерш в стеклянных цилиндрах. Винсент с Кристианом сели за один из немногих свободных столиков, и тут же к ним подошла миловидная официантка. Пока Кристиан, с комфортом развалившись в мягком кожаном диване, осматривал старые знакомые места, его друг заказал бутылку кальвадоса и фруктовое ассорти. Когда официанта удалилась, они оба некоторое время просто смотрели по сторонам, оценивая посетителей и обстановку в целом. Первым заговорил Винсент:

                 – Ну, как?

                 – Потрясающе! – довольно эмоционально поделился впечатлениями Кристиан. – Здесь почти ничего не изменилось! Прямо-таки свежий глоток прошлой жизни.

                 – Ты прав, если не считать меню, то тут минимум изменений. А ведь мне было действительно интересно работать над дизайном этого клуба! Когда отец предложил мне вариант с постоянным заработком, то идея создания ночного клуба показалась мне тогда наиболее интересной. Помнится, мне не хотелось нигде работать в том смысле, в каком это обычно происходит, а значит, в жизни необходимо заниматься тем, что тебе хоть как-то интересно. Кстати, примерно в том же ключе я думаю и сейчас. И когда мой отец согласился финансировать мое предприятие, я все старался делать так, чтобы мне нравилось самому. Первое время я был доволен тем оформлением, что выбрал для этого места, но потом, разумеется, мне оно было уже неинтересно. Меня продолжало радовать в этом клубе лишь одно – это осознание того, что все это принадлежит мне одному, и никому больше. Думая об оформлении клуба, я не сильно беспокоился за потенциальных клиентов, вместо этого я думал исключительно о себе. И в итоге – «Боттом» с каждым годом становится все популярнее и популярнее. Логично, что здесь ничего не стали менять после меня. Лишь упростили меню да снизили требования по фейс-контролю, чтобы деньги текли в карманы нынешним владельцам еще большей рекой.

                Винсент сделал паузу в своей речи, когда увидел, что к ним приближается официантка с его заказом. Она поставила на стол тарелку с красиво разложенным фруктовым ассорти, затем поставила уже открытую бутылку кальвадоса и два коньячных бокала. Пожелав приятного времяпрепровождения, девушка удалилась, а Винсент продолжил говорить:

                 – Знаешь, Кристиан, я ведь не просто так назвал его «Боттом».

                 – Это слово переводится, как «дно»?

                 – Да. Я не помню, откуда у меня появилась идея подобного названия, но оно получилось очень красноречивым. В жизни ничего не бывает просто так и даже отдельные названия всегда имеют значение. Подумай, ведь это отражение всего городского дна, здесь есть все соответствующие свойства. Здесь царят энергии хаоса, играет искусственная музыка, время и деньги здесь тратятся впустую и даже судьбы ломаются бесповоротно. У меня были перед глазами примеры, когда люди ставили крест на своих собственных перспективах, и все это происходит здесь точно так же, как и там. Для большинства тех, кто здесь тусуется, это место – смысл жизни. Звучит печально, когда видишь, как много здесь именно таких людей. И все они такие же, как и мы с тобой. Да, конечно же, все люди разные и уникальные, но при этом поддаются одним и тем же страстям и порокам. Это и делает нас очень похожими. А теперь подумай, где с тобой находимся мы, и сколько еще людей может оказаться на нашем месте. Вот почему этот клуб является отражением всего городского дна – он работает как его измерительный прибор. Я вижу, что это дно тяжелеет, не давая Метрополию развиваться в нужном направлении.

                Кристиан выслушал своего друга и разлил кальвадос по бокалам. Затем посмотрел на этикетку и произнес:

                 – Он двадцатилетней выдержки?

                 – Да, – кивнул Винсент.

                 – Ты, как всегда, в своем репертуаре. Скорее займешься благотворительностью, чем купишь дешевый алкоголь.

                 – Твои слова наглядно демонстрируют то, как я прожил свою жизнь. Именно поэтому я здесь. И таких людей, как я, даже не тысячи.

                Винсент залпом выпил свой кальвадос, поставил бокал на стол и стал жевать свежий ломтик яблока.

                 – Таких, как мы, – добавил Кристиан и сделал все то же самое. Потом он откинулся на спинку дивана и произнес с блаженством в голосе:

                 – Прекрасный напиток…

                 – Да, хороший, – согласился Винсент, затем хотел сказать что-то еще, но вместо этого только иронично хмыкнул.

                 – Что такое? – спросил Кристиан, заметив это.

                 – Да я хотел еще добавить, что он недоступен для простых смертных, но вдруг понял, что эта фраза обрела совсем другой смысл.

                 – Ха, действительно! – Кристиан широко улыбнулся. – Хотя простым смертным тоже доступно пить за рулем.

                 – Переживаешь за мою машину?

                 – Есть немного. Будет жалко разбивать такую красавицу.

                 – С ней все будет в порядке, я уверен.

                 – Как скажешь, – сказал Кристиан, разливая по второму бокалу. Они выпили еще раз, после чего он внимательно посмотрел на Винсента и сказал:

                 – Я чувствую, что время беззаботной болтовни еще не пришло. Ты ведь не все сказал мне, верно?

                 – Верно.

                 – Тебя что-то беспокоит?

                 – Не совсем так. Я просто хочу тебя попросить кое о чем. Ты ведь думал о том, что нас ждет в конце?

                 – Ну… я не совсем понимаю, что ты имеешь ввиду.

                 – Это был риторический вопрос. Я знаю, что ты боишься той неизвестности, которая маячит на твоем горизонте. Ведь ты прекрасно понимаешь, что не будешь существовать вечно в данном воплощении. Знаешь, когда-то я боялся смерти, даже несмотря на то, что ничего не любил в своей жизни. Когда смерть пришла за мной, все произошло настолько быстро, что я даже не успел осознать приближения своего конца. Боль затмила собой все остальные чувства, и даже мысли заглушались ей. Ты же, в свою очередь, был во власти иллюзии, когда окончательно решил покончить с жизнью. Мы оба не смогли осознать момент собственной смерти, и теперь нам с тобой только предстоит это сделать.

                 – Почему ты так в этом уверен?

                 – Потому что я это видел своими глазами. Я знаю, что я должен сделать, но не знаю, к чему это приведет. Да, мы с тобой бессмертны сейчас, но нет ничего вечного, так что рано или поздно нам придется уйти. Я хотел бы попросить тебя не бояться этого, иначе все, чего ты добился, может полететь к чертям.

                 – Я не понимаю, Вин. Так ты предлагаешь мне умереть по собственной воле?

                 – Не совсем. То, что нас с тобой ждет впереди – это не смерть. И не жизнь. Это нечто иное. Мы с тобой, как любое живое явление, должны покинуть этот мир, должны трансформироваться. Я понимаю, с этим миром тяжело прощаться, ведь он кажется всем, что у нас есть. Думаю, это из-за его ярко выраженной материальности, которая имеет свойство входить в привычку. Когда ты думаешь, что больше никогда не будешь его частью, это очень сильно расстраивает. Это основанное на привычках чувство заставляет бояться смерти больше всего на свете, а ведь это абсолютно естественный момент. Так почему бы тебе не воспринимать это как шаг на следующий этап своего развития? Так ты сможешь стереть грань между смертью и эволюцией.

                 – Это все очень странно звучит, если честно. – У Кристиана был крайне озабоченный вид. – Но, если мы с тобой уже умерли, как мы можем умереть еще раз?

                 – Этого я не смогу тебе объяснить, мне попросту не хватит красноречия, чтобы заменить им силу твоего собственного разума. Ты сам должен все понять и если ты не забудешь мои слова, то сделать это будет гороздо проще.

                 – Я, пожалуй, выпью еще, – сказал Кристиан и потянулся за бутылкой кальвадоса. – Тебе налить?

                 – Давай.

                Они выпили еще раз, и оба откинулись на спинки своих диванов. Вот только с лица Кристиана никак не слезало задумчивое выражение. Винсент заметил это и сказал:

                 – Относись к этому проще. Сейчас ты все равно не ответишь на все свои вопросы. Все придет в свое время, и уйдет точно так же. Как я, например.

                 – Что ты хочешь этим сказать? – спросил Кристиан и наблюдал, как его друг встал с места и подошел прямо к нему. Винсент достал из кармана связку ключей и положил ее на стол. Глядя на недоумевающее выражение лица Кристиана, он сказал ему:

                 – Это ключи от машины. Ключи от своей квартиры я прицепил туда же. Когда придешь ко мне домой, загляни в гостиную. В одном из нижних ящиков серванта лежат наличные, которые я еще не успел потратить. Думаю, ты найдешь им достойное применение.

                 – Что все это значит? – продолжал недоумевать Кристиан.

                 – Куда делась твоя догадливость? Все очень просто – мне пора уходить.

                 – Куда же?

                 – Далеко от этого места. Сюда я больше не вернусь, так что машина мне не нужна. Я оставляю ее тебе вместе с квартирой и деньгами. Все это теперь твое, так что можешь с ними делать все, что захочешь.

                 – Но… я не могу…

                 – Можешь, – Винсент надел на себя свой плащ. – Уж в этом воплощении ты можешь все.

                 – Но почему я?

                 – Не знаю, так получилось. Не зря ведь я наткнулся на то старое объявление. Проводишь меня до выхода?

                 – Конечно, провожу.

                 – Ключи не забудь, – сказал Винсент, кинув на стол несколько крупных купюр в оплату исполненного заказа и чаевых. Кристиан надел куртку, положил связку ключей к себе в карман джинсов и направился вслед за другом. В этот раз они спустились на лифте, затем прошли в прокуренный холл, где, продираясь сквозь толпу, наконец, вышли на улицу.

Здесь было очень влажно, отчего холодный воздух приобретал очень неприятные проникающие свойства. Лужи местами покрылись коркой льда, а изо рта клубами шел пар, растворяясь в свете фонарей. Иными словами, это была самая типичная для ранней весны ночь.

                Два человека стояли друг напротив друга на расстоянии вытянутой руки. В это время на лице Кристиана все еще сохранялись следы недоумения, но он ничего не говорил. Так они стояли друг напротив друга и просто молчали. По причине холода, который еще властвовал в это время года, на улице почти никого не было, разве что одиночные автомобили проезжали по ней. Пару раз тишину нарушали шумные компании, проходящие мимо и свернувшие в двери ночного клуба. Так прошло примерно пять минут молчания, пока Кристиан не заговорил первым:

                 – Прав был тот, кто сказал, что настоящий друг – тот, в компании которого можно не только поговорить, но и помолчать.

                 – Да, он был очень прав. Вижу, ты все понял.

                Кристиан достал из кармана связку ключей и стал перебирать ее, с грустью во взгляде. Он спросил:

                 – Ты ведь покидаешь Метрополий, верно?

                 – Да.

                 – И при этом не берешь с собой машину?               

                 – Дороги за городом не предназначены для «Феррари».

                 – В таком случае, – Кристиан убрал ключи обратно в карман, – я желаю тебе удачи.

                 – Спасибо, друг, – сказал Винсент и улыбнулся. Он обнял Кристиана и по-дружески похлопал его по спине. Затем Винсент отстранился и посмотрел в глаза своему другу.

                 – Я был очень рад тебя видеть, – сказал он.

                 – И я тебя, друг. Передавай привет Милене. Ты ведь к ней едешь, верно?

                 – Сам передашь, когда придет время. Мы с ней тебя дождемся.

                 – Ну что ж, тогда я не буду сильно задерживаться. Прощай, Винсент!

                 – Прощай, Кристиан!

                Они пожали друг другу руки и, развернувшись, разошлись в разные стороны. Довольно быстро Кристиан свернул с тротуара, чтобы перейти дорогу и по привычке посмотрел налево. Машин не было, людей тоже, и поэтому, все, что он увидел – это пустынная улица, вдоль которой размеренной походкой двигался темный силуэт с развивающимися на ходу полами плаща. Силуэт становился все меньше и меньше до тех самых пор, пока не растворился в свете уличных фонарей. Проводив Винсента в дальний путь, Кристиан вернулся к собственным мыслям.

Конец.

 Комментарии

Комментариев нет