Я в своём народе – иностранец,
если не сказать ещё похуже.

Сколько лет, душою весь изранясь,
по уши я в бессловесной луже.
Рот разинув, вижу разговоры.
Ум услышанное не воспроизводит.

Сколько на израильских просторах
нас, почти глухонемых здесь ходит?!

Привезли сюда детей и внуков,
и своё дряхлеющее тело.
А душа, соединенье звуков,
здесь освоиться не захотела.

Опровергнув нематериальность,
удаётся ей тут всё успешней
в нас подпитывать совковую ментальность
и невосприятье жизни здешней.

Закупорив нам и уши, и сознанье,
заставляет удивляться: «Что осталось?
Где исчезло наше пониманье?
Для чего пришла так рано старость?
Почему не рады окруженью?
Почему как рыбы бессловесны?
Почему в зеркальном отраженье
мы порой себе неинтересны?

С болью ощущаю всю нелепость
и естественность такого положенья.