На горе застыла полутень
на безветрии зависшей тучи.
Скован духотой осенний день.
Ест глаза, как летом, пот липучий.

Надо бы уже и попустить,
дать возможность хоть бы отдышаться
и в дождях о лете загрустить,
а не так, как нынче, задыхаться.

Но ноябрь, похожий на июнь,
превращает в сковородки крыши.
Зашкварчит железо – только плюнь.
Станешь чёрным, если не был рыжим.

Тутошний погодный беспредел
бывшим россиянам непонятен.
Там с деревьев лист давно слетел.
Здесь на нём нет даже бурых пятен.

Не ноябрь, а лета волшебство! –
Неба синь и зелень разнотравья,
Разноцветия хмельное торжество
и... жары удушье и отрава.

Но готов я от неё страдать
и ругать её последним словом,
чем т у д а вернуться, в благодать,
ощущая на себе всё снова,
подсознанием забытое уже:
пятую графу и взгляд недобрый,
и как будто вечно в неглиже
ждёшь укус антисемитской кобры.

Кем бы не был, где бы ты не жил
и в каком, неважно, окруженье,
жёлтою звездою слово «жид»
рядом шло с тобой, как наважденье.

А теперь, хоть «русские» мы тут,
как это не странно и печально,
да и харедимы нас не чтут
в государстве иудейском изначально,
как бы не было, но всё-таки мы з д е с ь !

Пусть в раю себя не ощущаем,
всё ж плюём на юдофобов спесь,
недоумков же своих прощаем,
голосуем только за своих,
за "Наш дом - Израиль" и за прочих,
кто нахально лезет даже в стих,
чтобы сесть хотя бы между строчек.
Добиваемся пособий мы и льгот
и во всю правительство ругаем.

Парадокс: уже который год
мы своим Израиль не считаем