Кто меня потерял? Кто меня приобрёл?
Невозможно сказать. Самому не понять.
Я сейчас, когда стар, – не рысак, не орёл.
Да и был ли таким я в свои двадцать пять?

Если правде по правде в глаза посмотреть,
если честно признаться себе наконец, –
да, хотелось стихами людей обогреть,
достучаться мечталось до чёрствых сердец.

Но судьба Мандельштама… Квитко, Пастернак,
тени многих и многих пропавших других,
наговоры, сексоты, ГэБэ и ГУЛАГ –
и из горла не шёл зарождавшийся стих.

Да была ещё вера в вождей, в коммунизм.
Молод был и, как Библию чтил Манифест.
Благодарен судьбе, что сложилась так жизнь,
что на шахте характер ковал мне Гефест.

Был смекалист и смел. В деле хватка была.
Но подспудно пугливость сидела внутри,
ведь, колеблясь всё время, вперёд нас вела
наша Партия. Лучшая! – чёрт побери.

Четверть века в рядах. Четверть века в строю.
Четверть века осознанно голосовал…
Понимая сейчас я наивность свою,
признаюсь: сам себе я не врал!

Повторяю: я верил в идеи добра
и руками я зло никогда не творил;
думал: Партия Наша чиста и мудра.
«А ошибки бывают», – так я говорил.
Я не видел маразма фальшивых идей
и отталкивал мысль, возникавшую вдруг,
что партийные циники облик людей
враз теряют, входя в свой зацикленный круг.

Я наивность свою преступленьем зову,
и амнистий себе от себя я не жду.
В угрызениях совести нынче живу.
С покаянием к точке последней иду.

Я поэтом не стал, до сегодня добрёл.
По дорогам нелёгким пришлось мне шагать.
Кто меня потерял? Кто меня приобрёл?..
Из вопросов не очень надёжная гать.