– «Жизнь  вмещает  в  себя  не  едину  эпоху, 
ну,  а  судеб  людских,  так  и  не  сосчитать.
Рассуждаю,  что  всё  это,  в  общем,  неплохо, 
только  что-то  не  видится  и  благодать.

Кабы  был  я  писателем,  может,  сюжеты 
я  б  из  жизни  своей  переплавил  в  роман.
Там  я  и  гробовщик,  и  артист  оперетты, 
и  матрос,  и  взрывник,  даже  и  уркаган.

По  морям  я  поплавал,  чудачил  на  сцене 
и  работал  в  цеху,  и  сидел  я  в  тюрьме.
Было  время,  себе  знал  высокую  цену, 
а  теперь  жизнь  спиной  повернулась  ко  мне.

Я  бомжую,  а  значит,  семьи  нет  и  дома.
Всё  пошло,  как  считается,  кошке  под  хвост.
Не  дай,  Бог,  чтобы  это  вам  стало  знакомо.
По  неделям,  бывает,  справляю  я  пост

Воровать,  попрошайничать  не  научился, 
а  вот  пить…  Это  водка  сломала  меня.
А  вернее  я  сам,  когда  к  ней  пристрастился, 
и  теперь  без  неё  не  прожить  мне  и  дня.

Хорошо,  что  в  Израиле  люди  сердечны.
Да  и  климат  не  страшен  для  русских  бомжей.
Только  жёнушкам  бывшим  не  спится,  конечно, 
стыд  грызёт  за  своих  непутёвых  мужей.

Да  и  деток  растить  сколько  надо  же  силы!
Понимаю  я  жён,  когда  трезв,  как  сейчас.
А  вот  выпью… Да  ладно… Спасибо  вам,  милый, 
что  о  жизни  моей  вы  стерпели  рассказ…»

Ничего  не  прося,  встал  с  приморской  скамейки,
вдоль  пустынного  пляжа,  хромая,  пошёл, –
туфли  на  босу  ногу,  в  чужой  кацавейке,
ветер  треплет  волос  выцветающий  шёлк.

Как  всё  в  мире  случайно!  И  эта  вот  встреча,
как  обрывок  газеты,  что  ветер  принёс,–
он  чужим  языком  незнакомой  мне  речи,
не  коснулся  меня,  не  растрогал  до  слёз.
Потому,  что  чужая  беда  мне  не  горе,
в  том  рассказе  созвучных  мне  нот  не  нашёл.

…Заходящее  солнце  купается  в  море:
чтобы  это  увидеть  сюда  я  пришёл.
Посижу,  полюбуюсь,  про  встречу  забуду,
память  вычеркнет  месяц,  тем  более,  час.
А  быть  может,  и  нет – унесу  я  отсюда
и  закатное  солнце  и  этот  рассказ,
чтоб  когда-то,  опять  абсолютно  случайно,
это  всё  отразилось  в  случайных  стихах.
Сколько  думай, не  думай – останется  тайной,
почему  всё  случайное  постоянно  в  веках.