Судил мне кто-то как награду, –
за что, я, вправду, не пойму, –
с любимой полстолетья рядом
быть в изумительном дыму
не детского очарованья,
а взрослой преданной любви
без ощущенья увяданья
и разжижения крови
от истощенья чувств друг к другу,
от погруженья в липкий быт,
от беганья всегда по кругу,
предел которого размыт,
а запределье вечно в драмах:
то денег нет, то нет дождей,
поступки, мысли в жёстких рамках
и тусклость, как у всех людей.

У нас всё было по-другому,
хоть тоже быт жестоко грыз.
Но шли по берегу крутому
с возможностью сорваться вниз,
держа друг друга за запястья,
чтобы надёжней и верней.
И было полстолетья счастья
с тобой, любимою моей.