Вы видели засыпанных в забое? –
не полностью, а лишь наполовину,
когда твоё движение любое
вдруг разорвёт надежды пуповину,
что может смерть отступит, не засыплет
схватившая в свои объятья «синька»**?

Мной яд отчаянья был залпом выпит,
когда увиделась такая вот «картинка».
Салага в шахте, я не знал, что делать.
А крики пострадавших оглупляли.
И от бессилья леденело тело.
И слёзы бурые на бурый спец стекали.

Мне показалось – это длилось вечность,
ну, а прошли какие-то минуты.
Калашников, да, это он, конечно,
в забое был уже. Скомандовал мне: «Ну ты,
чего стоишь, разинувши ебало?
Сюда горноспасателей живее.
Да не ори им в трубку что попало,
а объясни, как можно поточнее.
Да, телефон в трёх метрах от гезенка.
Шуруй! Учти тебя я ожидаю.
Да подотрись, а то промокли зенки.
А я пока сам посоображаю».

На пострадавших, чтобы не орали,
прикрикнул матом. И сказал потише:
«Ребятки, вы ещё не пострадали.
Руда висит, раздумывая, в нише.
Коль испугать, она опять из течки
рванётся вниз, тогда вот будет худо.
Сейчас я ей поставлю в жопу свечки.
А вы терпите, милые, покуда».

И стал запруду делать он из досок,
рискуя быть в обвале погребённым.
Услышал я, вернувшись: «Недоносок!
Вот я и справился с тобой, ебённым!»

Слова его обращены к потоку
коварной «синьки», – тих он укрощённый.
Калашников – уже седьмой потомок
династии горняцкой, здесь взращённый.

Вот у таких мне надобно учиться
и постигать талант души и рук их.
У них, пусть, не изыскана речистость,
и чувства внешне и скупы, и сухи,
но человечность их переполняет,
придут всегда на помощь бескорыстно.
Пусть в мире племя их не иссякает!
Желаю здравствовать и ныне им, присно.

* Прочитав это стихотворение, Анатолий Жигулин,
известный русский поэт убедительно просил его к
опубликованию, но только, чтобы я изменил «режущие
ухо» слова. Я отказал его просьбе...
* * «синька» –мелкая, как песок, руда с большим
содержанием железа, синего или сине-бурого цвета

1963 г.