Он пришел издалека. Он был чужим здесь, и это чувствовалось сразу – все собаки, мимо которых он проходил, облаивали его, облаивали трусливо, поджимая хвосты, выглядывая из-за конуры. Близко подойти не рискнула ни одна.

            Он прошел мимо них с усмешкой на тонких губах.

            Кошки, милые, пушистые, домашние, увидев его, скрывались за дверьми домов, а те, которые не могли – старались хотя бы устроиться так, чтобы он их не видел.

            Усмешка была ответом и на это.

            Такой была реакция животных. Животные были, наверное, умнее людей.

            Люди смотрели вслед ему, удивляясь. Чему – они не понимали, но удивлялись. Возможно – странному нахальству, с каким он шел по улице этой деревеньки, возможно – его гордости, его гордо вскинутому подбородку, возможно – ему самому…

            Девочка, несшая на плече кувшин с водой, ойкнула, роняя кувшин на камни. Темное пятно воды в веере осколков… И слеза испуга на лице.

            Он улыбнулся, остановился. Присел на корточки возле кувшина. Девочка попятилась.

            - Эвелин, что ты… Ты разбила наш единственный кувшин, дрянная девчонка?! – высокая женщина в платке, вышедшая из дома только что, с осуждением посмотрела на девочку.

            - Мам, я… - Эвелин, невысокая, сероволосая худенькая девочка, с тенью испуга на лице оглянулась.

            - Не беспокойтесь, - он сверкнул взглядом из-под черных волос, длинных и спутанных. – Виноват только я. И сейчас все исправлю, - голос его оказался необычно бархатистым и мягким.

            - Но… - женщина осеклась.

            Он провел над кувшином ладонью, затем, внимательно поглядев на нее, сказал всего пару слов на языке незнакомом, странно гортанном и зовущем, манящем. Воздух над осколками задрожал, окутываясь дымкой, радужной пеленой. И через удар сердца на камнях стоял целый кувшин.

            - Бери и больше не роняй, - улыбка.

            - Спа…спасибо, - Эвелин опрометью кинулась домой.

            - Спасибо вам… Может выпьете квасу…? Жаркий нынче день… - робко спросила женщина.

            - Не откажусь, благодарю, - он подошел к калитке.

            - Эвелин, принеси кружку квасу, - крикнула женщина во двор. Через миг девочка появилась, неся квас, видимо, она налила его себе, но побоялась заставлять мать ждать.

            - Вот, возьмите… - женщина замялась, не зная, как называть странного человека, не в силах оторвать взгляда от его орехового цвета странных глаз.

            - Слово. Зовите меня Словом. Благодарю, - он выпил квас жадно, в несколько глотков, несколько капель скатилось по подбородку, упав на воротник рубашки и застегнутый, несмотря на жару, плащ.

            - Какое странное имя… - тихо сказала девочка. – А у нас имена другие, я – Эвелин, маму зовут Нике, а братика – Сандер.

            Она с интересом наблюдала за незнакомцем, боясь, впрочем, подойти.

            - Эвелин, что за привычка… - Нике была готова сорваться, но он неожиданно тронул ее за плечо, заставляя обернуться и посмотреть ему в глаза.

            Жара, казалось, становилась осязаемой.

            - Не стоит ругать ребенка, когда она этого не заслуживает, - мягко сказал Слово. Нике кивнула, как завороженная. – Иди сюда, Эви, не бойся. Скажите ей правду.

            - Я не твоя мама, Эвелин, - медленно проговорила Нике. – Я взяла тебя на воспитание у одной нищенки. Потому и не люблю тебя…

            Девочка явно не понимала, почему ее мама говорит так. И не понимала, почему незнакомец повелевает ею. Но вот до нее начало доходить…

            Тишина над деревней была неестественна, словно все вымерли…

            - Кто вы?

            - Я – слово, Нике. Я слово, повелевающее другими словами, - он медленно покачал головой. – А ты – одна из нас. Такая, как я… Помнишь, как ты разбила кувшин. Я просто попросил его слово создать себя заново. Думаешь, магия? Нет.

            - Значит я тоже так умею? – девочка пытливо посмотрела в лицо Слова.

            - Да. Тебе нужно лишь чуть-чуть потренироваться…

            - Где? Как? – Эвелина была готова запытать его вопросами.

            - Тебе надо лишь пойти со мной. И захотеть?

            - Я готова…сейчас, - девочка нырнула во двор, залезла под крыльцо. Вылезла спустя несколько ударов сердца, грязная, запыхавшаяся и счастливая. И с узелком в руке. – Вот.

            Он хотел было сказать, что ей это не будет нужно, но, глянув на счастливые глаза девочки, передумал. Промолчал.

            - Не забирай ее! Куда ты уведешь ее? Он сделает тебя рабыней, слышишь Эвелин? Не смей! – заголосила вдруг Нике. Деревня начала пробуждаться от тишины. Слово, словно не слыша ничего, провел ладонью над лицом девочки, убирая грязь и пыль и сказал тихо:

            - Нарекаю тебя Эссой.

            - Спасибо, - девочка обернулась к женщине, звавшей себя ее матерью и та остановилась, наткнувшись вдруг на ее взгляд. Твердый, колдовской, не по-детски серьезный взгляд серых глаз. – Ты лгала мне столько лет, вынуждала работать на себя, ругая незаслуженно, а теперь просишь остаться? Нет.

            Это было жестоко, но это было правдой.

            - За такое не благодарят, запомни, - запоздало сказал Слово. – Пошли, нареченница моя Эсса.

            - Пошли, - Эсса вскинула узелок на плечо и перепрыгнула через заборчик. Твердо улыбнулась и зашагала по мостовой рядом с Словом, оставляя в пыли, покрывавшей камни, следы босых пяток. Они дошли до края деревни так, рядом, когда над ними вдруг замерцало радужное марево, унося их в мир грез и слов и несбывшихся мечт, обрывая цепочку следов Эссы на половине шага, как оборвалась ее прошлая жизнь…

А жизнь – только слово…

(В Цой )

4 марта, Саратов