ч.1

Император Александр Первый и Авель

Алекса́ндр I Павлович (12 (23) декабря 1777, Санкт-Петербург-19 ноября (1 декабря) 1825, Таганрог) десятый император Всероссийский (с 11 (23) марта 1801 года), старший сын императора Павла I и Марии Фёдоровны

Обстоятельства, приведшие к его восшествию на престол.

В половине первого ночи 12 марта 1801 года граф П.А. Пален сообщил Александру об убийстве отца.

Уже в манифесте от 12 марта 1801 года новый император принял на себя обязательство управлять народом "по законам и по сердцу своей премудрой бабки".

В указах, как и в частных беседах, император выражал основное правило, которым он будет руководствоваться: на место личного произвола деятельно водворять строгую законность.

И все бы было хорошо и красиво, потому что вот никто из убийц Павла Первого так осужден и не был. что и породило мнение у историков, что и сам Александр Первый был участником этого заговора. А его самого до глубокой душевной драмы!

Итак, Александр Первый желая дистанцироваться, от деяний своего отца Павла Первого не раз указывал на главный недостаток, которым страдал русский государственный порядок – "произволом нашего правления".

Для его устранения необходимо было разработать фундаментальные законы, которых почти ещё не было в России.

Именно в таком направлении велись преобразовательные опыты первых лет.

В течение месяца Александр вернул на службу всех ранее уволенных Павлом, снял запрещение на ввоз различных товаров и продуктов в Россию (в том числе книг и музыкальных нот), объявил амнистию беглецам, восстановил дворянские выборы и т. д., 2 апреля восстановил действие Жалованной грамоты дворянству и городам, ликвидировал Тайную экспедицию.

Вот тогда, у Александра Первого и его помощников, наконец, дошли руки до узника Алексеевского равелина монаха Авеля.

Существует "легенда" о том, что Александр Первый якобы лично принял Авеля и у них состоялся вот такой короткий разговор.

"– Я прощаю тебя, – сказал ему Государь, – только скажи, каково будет мое царствование?

– Сожгут твою Москву французы – ответил Авель.!"

А теперь если оставить эту легенду в стороне и обратится к историческим документам, чтобы посмотреть, как Александр Первый строил свою внешнюю политику, то оказывается, что все было против предсказания Авеля! И мало того, сам император и его советники виделись при этом как, мягко говоря – политическими дилетантами...

Вот тому подтверждение!

5 (17) июня 1801 года в Петербурге была подписана русско-английская конвенция, завершившая межгосударственный кризис.

10 мая – восстановлена русская миссия в Вене.

29 сентября (8 октября) 1801 года был подписан мирный договор с Францией, а 29 сентября (11 октября) заключена и секретная конвенция.

Эта конвенция чрезвычайно любопытный исторический документ, поскольку он отлично характеризует давнее стремление российского империализма к захвату и установления своего контроля над странами Западной Европы!

И об этой "конвенции", очень не любят вспоминать российские историки.

А дело было так. Граф Морков в Париже, заключил тайную конвенцию с Францией 11 октября н. ст. 1801 г.: по которой обе державы сообща обязались покончить дело о вознаграждении германских владетелей по Люневильскому договору, допуская возможно менее перемен в государственном устройстве Германии, сохраняя справедливое равновесие между Австрией и Пруссией.

Принцип русской политики в конвенции – обе державы обязались изыскать средства утвердить всеобщий мир для блага человечества, общего спокойствия и независимости правительств.

Пройдет всего 140 лет и от принятия этой конвенции" до подписания мирного договора между Фашисткой Германией и СССР, даже не один шаг, а почти полная аналогия!

А ведь до этого царь Александр и его агенты тоже говорили, как в свое время коммунистическая пропаганда о Гитлере, что о всемирной монархии Наполеона, о предстоящем порабощении Европы, о необходимости коалиционной борьбы против этого!

И вот тут Авель, со своим "прогнозом" о войне с Наполеоном и даже о сожжении им самой "святой" Москвы!

Что было делать Александру Первому!?

Казнить по-тихому или по примеру своего отца Павла Первого спрятать Авеля туда как говорится в одной пословице: "Куда Макар телят не гонял!"

Посовещавшись очевидно со своими ближайшими советниками Александр Первый, выдал указ о высылке Авеля в Соловецкий монастырь.

Вот тут, мы уважаемый читатель снова подошли к такому месту в нашем повествовании, что нам нужно будет остановится и в небольшой новелле, рассказать о Соловецком монастыре, того периода времени, что там был монах Авель.

Иначе дальнейший текст этого очерка (ч.7) будет мало понятным.

Соловецкий монастырь -ставропигиальный мужской монастырь Русской православной церкви, расположенный на Соловецких островах в Белом море.

Возник в 1420-1430-е годы, отстроен в камне, трудами св. Филиппа (Колычева).

В 1765 монастырь становится ставропигиальным, то есть переходит под непосредственное подчинение Синоду.

В монастыре процветали ремесла: он владел солеварнями, кузницами, монахи и послушники ловили и разводили рыбу, добывали зверя, выращивали овощи. Особого расцвета хозяйство монастыря достигло при игумене Иринархе (1613-1626).

К XVII веку в монастыре было порядка 350 монахов, 600-700 послушников и крестьян.

Наряду с Кемью Соловецкий монастырь представлял собой важную приграничную крепость, с гарнизоном и артиллерией.

Но, со временем монастырь потерял свое и религиозное и военное значение, взамен того став одной из самых страшных, секретных, политических тюрем в Российской империи! И так продолжалось с XVI и до начала XX века.

Камеры в монастырских башнях и стенах этого монастыря имели форму усечённого конуса длиной около трёх метров, шириной и высотой по два метра, в узком конце – один метр.

В верхних этажах Головленковской башни Соловецкого монастыря камеры были ещё теснее: 1,4 метра в длину, 1 метр в ширину и высоту.

Маленькое оконце служило не для освещения, а только для подачи пищи. В камере нельзя было лежать, узник спал в полусогнутом состоянии.

В приговорах писалось:

"Посадить его (то есть заключённого) в Головленковскую тюрьму вечно и пребывати ему в некоей келии молчательной во все дни живота и никого к нему не допускать, ниже его не выпускать никуда же, но точно затворену и зоточену быть, в молчании каяться о прелести живота своего и питаему быть хлебом слезным".

В башне Соловецкого монастыря, носившей название Корожня, тюремные кельи были устроены на каждом этаже.

Это были маленькие и тёмные каморки с небольшими отверстиями вместо двери, через которые узник с трудом мог пролезть внутрь.

В общем, знаменитый замок – тюрьма Иф, где содержался граф-Монте-Кристо, это в сравнении с Соловками просто шикарный среднеземноморский курорт!

Но узники все пребывали и тюрьма Соловецкого монастыря постоянно расширялась.

В 1798 г. под тюрьму было приспособлено выстроенное ранее здание, а в 1842 г. для узников построили специальное трёхэтажное здание и особые казармы для тюремной охраны.

В новой тюрьме в полуподземном нижнем этаже были небольшие чуланы без лавок и окон, куда помещали особо важных преступников.

В XVIII веке в обитель стали поступать заключённые по решению Синода и Тайной канцелярии (экспедиции).

Во второй половине XVIII века число заключаемых в монастыри стало сокращаться.

По ведомости 1786 г. в Соловецкой тюрьме содержались всего 16 заключённых.

Вот в их число влился и монах Авель.

С последней четверти 18-го века основной контингент заточённых уже составляли "преступники по делам Веры": старообрядцы разных толков (т.н. "лица, приверженные расколу"), скопцы, хлысты, субботники и другие.

Режим в Соловецкой тюрьме был настолько суров, что в 1835 г. правительство назначило специальную ревизию этой тюрьмы, так как в обществе много говорили о бесчеловечных условиях содержания в ней узников.

Проводивший ревизию жандармский полковник Озерецковский был вынужден признать, что узники Соловецкой тюрьмы несли наказание, значительно превышавшее их вины.

В результате ревизии некоторые узники были освобождены, других из монастырской тюрьмы перевели в обычные кельи.

Облегчение режима продолжалось, однако недолго. Камеры Соловецкой тюрьмы вскоре вновь заполнились узниками.

Соловецкая тюрьма существовала до 1883 г., когда из неё были выведены последние узники, но караульные солдаты содержались в ней до 1886 г.

После официального закрытия тюрьмы Соловецкий монастырь продолжал служить местом ссылки для провинившихся служителей церкви.

По разным подсчётам, со времён Иоанна Грозного до 1883 г. через тюрьму Соловецкого монастыря прошли от 500 до 550 узников

Теперь, когда читатель получил достаточно информации о месте, куда отправили монаха Авеля и самое время дать слово ему самому.

Вот как он сам или с его слов, описывается его жизнь, после освобождения из Петропавловской крепости.

И заметь те читатель, что нигде не упоминается о личной встрече в 1801 году с Александром и сделанном ему лично прогнозе!

"Егда ж воцарился государь Александр, и приказал отца Авеля отправить в Соловецкой монастырь: в число оных монахов, но токмо за ним иметь присмотр; потом и свободу получил.

И был он на свободе един год и два месяца, и составил еще третию книгу: в ней же написано, как будет Москва взята и в который год.

И дошла та книга до самого императора Александра."

То есть мы тут мы имеем информацию о том, что скажем га 1803 год Авелем написана ТРЕТЬЯ книга прогнозов. Которая им была направленна им Александру Первому.

И в этой книге то Авель якобы предсказал войну с Францией и взятие Москвы, а затем перлом в войне и победу над Наполеоном!

Жаль только, что никто из историков не может сказать, где эта книга находится.

Тем не менее, эта "Книга" императором Александром Первым была, очевидно, была получена и прочитана.

Но, в виду "крепкой дружбы Наполеона и Александра" "прогноз" Авелю пришелся не ко двору!

И тогда было приказано:

"... монаха Авеля уже заключить в Соловецкую тюрьму, и быть там ему дотоле, когда сбудутся его пророчества самою вещию".

Вот такая она царская благодарность. А ведь зная театр, ход предстоявшей войны с Наполеоном можно было бы к ней и подготовится?

Или как свидетельствует исторические документы Александр Первый как и И. Сталин планировал воевать на чужой территории?

Но это все риторика, А нам надо далее продолжаем чтение "Жития":

"И был отец Авель всего время в Соловецкой тюрьме десять годов и десять месяцев, а на воле там жил – един год и два месяца: и того всего время он препроводил в Соловецком монастыре ровно двенадцать годов.

И видел в них добрая и недобрая, злая и благая, и всяческая и всякая: еще ж такия были искусы ему в Соловецкой тюрьме, которые и описать нельзя.

Десять раз был под смертию, сто раз приходил во отчаяния; тысячу раз находился в непрестанных подвигах, а прочих искусов было отцу Авелю число многочисленное и число безчисленное.

Однако благодатию Божиею, ныне он, слава Богу, жив и здоров, и во всем благополучен.

ЗАЧАЛО ШЕСТОЕ

Ныне от Адама семь тысяч и триста и двадесятый год, а от Бога Слова тысяча и восемь сот и второй на десять.

И слышим мы в Соловецком монастыре, яко бы южный царь или западный, имя ему Наполеон, пленил грады и страны и многия области, уже и в Москву вшел.

И грабит в ней и опустошает все церкви и вся гражданская, и всяк взывая: Господи помилуй и прости наше согрешение. Согрешихом пред Тобою, и несть достойны нарекатися рабами Твоими; попустил на нас врага и губителя, за грех наш и за беззакония наша! и прочая таковая взываху весь народ и вси людие.

В тож самое время, когда Москва взята, вспомни сам государь пророчество отца Авеля; и скоро приказал князю Голицыну, от лица своего написать письмо в Соловецкой монастырь.

В то время начальник там был архимандрит Илларион; написано письмо таким образом: "монаха отца Авеля выключить из числа колодников, и включить его в число монахов, на всю полную свободу".

Еще ж приписано: "ежели он жив и здоров, то ехал бы к нам в Петербург: мы желаем его видеть и с ним нечто поговорить".

Тако написано от лица самаго государя, а архимандриту приписано: "дать отцу Авелю на прогон денег, что должно до Петербурга и вся потребная".

И пришло сие имянное письмо в Соловецкой монастырь в самый Покров, месяца октября в первое число. Архимандрит же егда получил таковое письмо, и видя в ней тако написано, и зело тому удивися, вкупе же и ужасеся.

Зная за собою, что он отцу Авелю многия делал пакости и во одно время хотел его совершенно уморить, – и отписал на то письмо князю Голицыну, таким образом: – "ныне отец Авель болен и не может к вам быть, а разве на будущий год весною", и прочая таковая.

Князь же Голицын егда получил письмо от Соловецкого архимандрита, и показал то письмо самому государю.

Государь же приказал сочинить имянной указ святейшему Синоду, и послать тому ж архимандриту: чтобы непременно монаха Авеля выпустить из Соловецкаго монастыря, и дать ему пашпорт во все российские города и монастыри; при том же что бы он всем был доволен, платьем и деньгами.

И видя архимандрит имянной указ, и приказал с него отцу Авелю написать пашпорт, и отпустить его честно со всяким довольством; а сам сделался болен от многия печали: порази его Господь лютою болезнию, тако и скончался.

Сей Илларион архимандрит уморил невинно двух колодников, посадил их и запер в смертельную тюрьму, в которой не токмо человеку жить нельзя, но и всякому животному невместно:

перьвое в той тюрьме темнота и теснота паче меры,

второе – голод и холод, нужа и стужа выше естества;

третие дым и угар и сим подобная,

четвертое и пятое в той тюрьме – скудостию одежд и в пищи, и от солдат истязание и ругание, и прочая таковая ругательство и озлобление многое и множество.

Отец же Авель вся сия слыша и вся сия видя.

И нача говорить о том самому архимандриту, и самому офицеру, и всем капралам, и всем солдатам, рече к ним и глагола: "дети, что тако делаете неугодная Господу Богу, совсем противная Божеству Его?

Аще непрестаните от злаго таковаго начинания, то вскоре вси погибните злою смертию и память ваша потребиться от земли живых, чада ваша осиротеют, и жены ваши останутся вдовицами!"

Они же сия слышаху от отца Авеля такия речи; и зело на него возропташа и сотвориша между собою совет уморить его.

И посадили его в теж самыя тяжкия тюрьмы. И был он там весь великий пост, моляся Господу Богу и призывая имя Святое Его; весь в Бозе и Бог в нем; покры его Господь Бог благодатию Своею, и Божеством Своим от всех врагов его.

После же того вси погибоша враги отца Авеля и память их погибе с шумом; и остался он един и Бог с ним.

И нача отец Авель петь песнь победную и песнь спасительную и прочая таковая".

Летом 1813 года монах Авель прибыл в Санкт-Петербурге. Его принял князь Голицын и долго беседовал с "вещим иноком" наедине, смиренно вопрошая "вся от начала веков и до конца".

После этой беседы Авеля оставили в покое, но разговор с царским сановником надолго отбил у него охоту сообщать людям "тайны Божии".

А теперь как эти события описывает "Житие "монаха Авеля.

ЧАСТЬ III. ЗАЧАЛО СЕДЬМОЕ

Посему ж отец Авель взял пашпорт и свободу, во все Российские города и монастыри, и в прочия страны и области. И вышел из Соловецкаго монастыря месяца июния в первое число.

Год тот был от Бога Слова – тысяча и восемьсот и третий на десять.

И пришел в Петербург прямо ко князю Голицыну, имя ему и отечество Александр Николаевич, господин благочестив и боголюбив.

Князь же Голицын видя отца Авеля, и рад бысть ему до зела; и нача вопрошать его о судьбах Божиих и о правде Его, отец же Авель начал ему сказавать вся и обо всем, от конца веков и до конца.

И от начала времен до последних; он же слыша сия и ужасеся и помысли в сердце другое; потом послал его к митрополиту явиться ему благословиться от него: отец же Авель сотворил тако.

Пришел в Невский монастырь, и явился митрополиту Амвросию; и рече ему: "благослови владыко святый раба своего и отпусти его с миром и со всякою любовию". Митрополит же увидел отца Авеля, и слыша от него такия речи и отвещал к нему: "благословен Господь Бог Израилев, яко посети сотвори избавление людям Своим и рабу Своему монаху Авелю".

Потом благослови его и отпусти, и рече к нему, "буди с тобою во всех путех твоих Ангел Хранитель"; и прочая таковая изрече и отпусти его с великим довольством. Отец же Авель, видя у себя пашпорт и свободу во все края и области, и потече из Петербурга к югу и к востоку, и в прочия страны и области.

И обошед многая и множество. Был в Цареграде и в Иерусалиме, и в Афонских горах; оттуда же паки возвратился в Российскую землю: и нашел такое место, где вся своя исправил и вся совершил.

И всему положил конец и начало, и всему начало и конец; там же и жизнь свою скончал: пожил на земли время довольно, до старости лет своих. Зачатия ему было месяца июния, основания сентября; изображения и рождения, месяца декабря и марта. Жизнь свою скончал месяца генваря, а погребен февраля".

Вот, казалось бы и "весь сказ", так сказать счастливый конец жизни Авеля, тем более все это якобы записано со слов Авеля!

Но, увы не все так было, как захотел об этом написать, толи сам Авель, толи его последователи.

В этой истории упущено много важных обстоятельств и исторических фактов.

Например, важный рассказ об отношениях Авеля и графини Потемкиной.

Потом ничего не упоминается об отношениях сложившихся между императором Николаем Первым и самим Авелем, которые и привели его к новому заключению в еще одну монастырскую тюрьму.

О Николае Первом и Авеле в целях соблюдения хронологии нашего рассказа будет рассказано в следующей части, а вот о графине Потемкиной надо рассказать в этой части, поскольку это все происходило до 1826 г. даты восхождения на престол императора Николая Первого.

Итак, начнем по порядку.

1 июля 1813 г. монах Авель был выпущен из Соловецкого монастыря.

Далее события развиваются по двум версиям.

По первой версии Авель по прибытии в Петербург он явился к князю А.Н. Голицыну, а затем пришел в Невский монастырь, где получил благословение у архимандрита Амвросия, после чего, как явствует из Жития, "видя у себя паспорт и свободу во все края и области, и потечет из Петербурга к югу и востоку, и в прочие страны и области.

И обошел многая и множество. Был и в Царь-Граде и в Иерусалиме, и в Афонских горах; оттуда же паки возвратился в Российскую землю".



По второй версии Авель так же в 1813 году был представлен министру А. Н. Голицыну и имел с ним беседу.

Справка: Князь Александр Николаевич Голицын (1773-1844) – российский государственный деятель. Член Российской академии (1806). Зачисленный при Екатерине II в пажи, с детских лет имел доступ ко двору, где сначала ценился как участник детских игр великих князей – Александра иКонстантина, а потом – как остроумный и ловкий кавалер. При Павле был выслан из Петербурга.

Назначенный сначала обер-прокурором I департамента Сената, 21 октября 1803 года, по настоянию Александра I, взял на себя должность обер-прокурораСвятейшего Синода. В 1810 году стал, при сохранении прежней должности, главноуправляющим иностранными исповеданиями, в 1816 году – министром народного просвещения. Школьное дело было поставлено в тесную зависимость от религиозных верований и переживаний главы министерства, и благочестие было признано основанием истинного просвещения. Те же тенденции сказались и в отношении Голицына к литературе, в крайней придирчивости цензуры.

После того как в 1817 году ведомства духовных дел и народного просвещения были объединены в одно министерство – Министерство духовных дел и народного просвещения, – стал во главе последнего, но был освобождён от должности обер-прокурора. Такое положение он занимал до мая 1824 года, когда должен был выйти в отставку по обоим ведомствам, сохранив за собой только звание главноначальствующего над почтовым департаментом.

Последнюю должность занимал и при Николае I.

С 1810 года состоял членом Государственного совета, а в течение 1839-1841 годов – председателем общих собраний.

Голицын играл видную роль и в некоторых учреждениях общественного характера: был президентом Библейского Общества, президентом "Человеколюбивого Общества", принимал деятельное участие в организации "Попечительного о тюрьмах общества" и др. В 1843 г. Голицын удалился в Крым, где и умер.

И вот всесильный вельможа, друг детства царя, встретил монаха в неизменном своем сером фраке, который носил, невзирая на переменчивость моды. Князь был, как обычно, приветлив и обходителен.

Разговор зашел о сектантках, растущее влияние коих сильно беспокоило министра духовных дел.

В конце беседы Голицын задал вещему Авелю – истинному, как он сказал, пророку – вопрос о том, что ждет, например, царствующего императора, да и всю Россию, в будущем.

И Авель ответствовал, что государя нарекут Благословенным, но ждет его в скором времени кончина.

На престол взойдет его младший брат Николай, но накануне этого произойдет бунт.

Вещие слова Авеля дошли до царя, но на этот раз прорицатель не был наказан.

После того Авель переходил из монастыря в монастырь, скитаясь по разным местам России, но чаще проживал в Москве и Московской губернии, но в 1817 г., после странствий, Авель, по распоряжению императора, был определен в Высотский монастырь.

А уж о поездках заграницу и речь не идет!

Справка: Высотский монастырь основан он в 1374 году Серпуховским князем Владимиром Андреевичем Храбрым, сподвижником в ратных делах своего двоюродного брата великого князя Димитрия Иоанновича Донского, и по благословению преподобного Сергия Радонежского, поставившего в первые настоятели монастыря любимого ученика своего Афанасия.

Название свое "Высоцкий" получил монастырь от места, на котором устроен, в древности прозывавшегося "Высокое".

В канцелярских бумагах Высотского монастыря о монахе Авеле было записано, что он из крестьян, шестидесяти пяти лет, в монашество пострижен в 1797 году в Александре-Невском монастыре, и оного переведен в Соловецкий монастырь в 1801 году.

Обучен российской грамоте – читать, петь и писать; в штрафах не был.

Кроме этого у нас есть и другие свидетельства того времени о Авеле, которые дают нам еще более точную картину его жизни с 813 по 1823 года!

Так генерал-майора Льва Николаевича Энгельгардта, в котором он, подтверждая то, что Авелем были предсказаны детали смерти Екатерины и Павла, вторжение Наполеона, взятие и сожжение Москвы, сообщает, что:

"По изгнании неприятелей он (Авель – Ю.Р.) был выпущен. Сей Авель после того был долго в Троице-Сергиевой лавре в Москве; многие из моих знакомых его видели и с ним говорили: он был человек простой, без малейшего сведения и угрюмый: многие барыни, почитая его святым, ездили к нему, спрашивали о женихах их дочерей; он им отвечал, что он не провидец и что он только тогда предсказывал, когда вдохновенно было ведено ему что говорить.

С 1820 года уже более никто не видел его, и неизвестно, куда он девался".

Дальнейшие события в жизни Авеля достаточно детально описаны в подборке на страницах журнала "Русская старина", приводимой ниже с некоторыми сокращениями.

Эта публикация прошла под рубрикой "Листки из записной книжки "Русской Старины" под заголовком "Предсказатель монах Авель в 1812-1826 гг.".

Из публикации видно, что еще в ноябре 1812 года князь Голицын как обер-прокурор Синода предложил Синоду высочайшее повеление: "Освободив его, Авеля, из-под стражи, принять в число братства.

Между тем как Авель имеет намерение идти для поклонения святым местам в разные города, то снабдить его надлежащим паспортом для свободного пропуска, предоставляя также ему избрать для своего пребывания монастырь, как он сам пожелает, и, где будет принят, там дозволить жить беспрепятственно", что и было сообщено архимандриту Соловецкого монастыря декабря 1812 года.

А 4 апреля 1814 года Авель обратился с прошением в Синод, что имеет желание идти в Иерусалим, для поклонения Гробу Господню, и к святым местам с намерением, ежели будет возможно, остаться там навсегда.

Известно также и то, что 2 ноября 1817 года князь Голицын сообщил преподобному Августину, что монах Авель, по случаю потери выданного ему ранее паспорта, просил снабдить его новым для свободного в Москве или в ином городе проживании и о содействии к водворению его, Авеля, в Шереметьевском странноприимном доме (тогда – богадельня при Шереметьевской больнице, в помещении которой ныне размещен Институт Склифософского. -

О сем было доложено Государю. Государь же, находя неприличным, чтобы "столь много странствовавший монах Авель" впредь продолжал скитаться по России, не имел бы постоянного проживания в монастыре, высочайше повелеть изволил:

"Объявить Авелю, чтоб избрал монастырь, и если настоятель согласится, то и водворился бы в нем", предложив от себя в качестве такового Пешношекий (в Дмитревском уезде) монастырь.

(В то время был глухой, заштатный мужской монастырь-автор)

Преосвященному поручено было также внушить Авелю, что монаху неприлично проживать в частных домах.

Известно, что 6 апреля 1817 г. монах Авель явился к преподобному Августину, чтобы получить благословение и предписание в Пешношекий монастырь, но с того времени не являлся и из Москвы скрылся.

В консистории имелись также показания священника Николоявленской церкви Михаила Лаврентьева о том, что в сентябре 1818 года он повстречал близ своего дома монаха Авеля и коротко с ним беседовал.

В беседе выяснилось, что Авель был все это время в Орле. Прощаясь, Авель обещал прийти в Николоявленскую церковь ко всенощной, но, однако же, там не появился.

И в сентябре 1818 года окончательно решено было определить Авеля в Высотский монастырь, о чем есть документы.

Здесь он провел восемь лет под строгим присмотром монастырских властей, все высказывания его неукоснительно записывались.

Авель, всегда смиренный, терпел долго, но "свою линию" как говорится держал.

Вскоре москвичи начали пересказывать друг другу новое предсказание Авеля о скорой кончине Императора Александра I и восшествии на престол его брата, Николая Павловича и особенно о будущем бунте декабре 1825 года.

Но, на этот раз пророчества "вещего инока" остались без административных последствий.

Ведь к этому времени слава о его пророчествах разошлась по России а императору Александру Первому было уже не до Авеля. Он обдумывал свой уход от власти...

Поэтому к Авелю в монастырь стали ездить жаждущие пророчеств, особенно светские дамы.

Но на все вопросы монах упрямо отвечал, что сам он не предсказывает будущее, он только проводник слов Господа. Так же отказом отвечает он на многочисленные просьбы огласить что-то из его пророчеств.

Тем же барыням, которые почитали Авеля святым и ездили к нему справляться о женихах своим дочерям он отвечал, что он не провидец и что предсказывает только то, что ему повелевается свыше.

Но, не всех светских дам отвергал Авель. Были у него и друзья.

Так в период проживания в Высотском монастыре он завязал дружеские отношения с графиней П.А. Потемкиной.

Справка: Потемкина (урожд. Закревская) Прасковья Андреевна 1763-1816

Графиня, жена графа Павла Сергеевича Потемкина (1743-1796), генерал-аншефа, кавказского генерал-губернатора; фаворитка светлейшего князя Григория Александровича Потемкина-Таврического (1739-1791), троюродного брата ее мужа.

Дочь Закревского Андрея Осиповича (1742-1804), тайного советника, директора Академии художеств (1774-1784), председателя Медицинской коллегии (с 1789) и Марии Ивановны (рожд. Одоевской, ск. 1784). Внучка князя Ивана Васильевича Одоевского, действительного тайного советника и княгини Прасковьи Ивановны (рожд. графини Толстой, 1710-1758).

В браке с графом Павлом Сергеевичем имела сыновей: Григория (1786-1812, погиб, под Бородино) и Сергея (1787-1858), литератора, участника "Беседы любителей русского слова". Со смертью Сергея Павловича пресекся род графов Потемкиных.

На подобную просьбу графини Потемкиной он отвечает своей покровительнице так же отказом, только более прямо объясняя причины:

"Я от вас получил недавно два письма, и пишите вы в них: сказать вам пророчества то и то.

Знаете ли, что я вам скажу: мне запрещено пророчествовать именным указом.

Так сказано: ежели монах Авель станет пророчествовать вслух людям или кому писать на хартиях, то брать тех людей под секрет, и самого монаха Авеля тоже, и держать их в тюрьмах или острогах под крепкими стражами.

Видите, Прасковья Андреевна, каково наше пророчество или прозорливство.

В тюрьмах лутче быть или на воле, сего ради размысли убо...

Я согласился ныне лучше ничего не знать да быть на воле, а нежели знать да быть в тюрьмах да под неволею.

Писано есть: буди, мудры яко змии и чисты яко голуби; то есть буди мудр, да больше молчи; есть еще писано: погублю премудрость премудрых и разум разумных отвергну, и прочая таковая; вот до чего дошли со своею премудростию и с своим разумом.

Итак, я ныне положился лутче ничего не знать, хотя и знать, да молчать".

Но поскольку она покровительствовала предсказателю и помогала материально то, Авель согласился вместо пророчеств давать ей советы по ведению хозяйства и другим делам.

Достоверно же установлено, что действительно Авель состоял в длительной переписке (сохранилось якобы 12 писем) и личном общении с графиней Потемкиной.

И что с ее поддержки он написал несколько книг тайного знания, которые "хранятся в сокровенном месте; оные мои книги удивительные и преудивительные, те мои книги достойны удивления и ужаса..."!

Так как спрятать эти книги в Высотском монастыре, Авель не мог, то скорее всего он и передал на хранение их Потемкиной!

Об этом кстати и прямо указано в письме к Потемкиной, где Авель сообщал ей, что сочинил для нее несколько книг, которые и обещал выслать в скором времени.

"Оных книг, – пишет Авель, – со мною нет. Хранятся они в сокровенном месте.

Оные мои книги удивительные и преудивительные, и достойны те мои книги удивления и ужаса. А читать их только тем, кто уповает на Господа Бога".

Впрочем, он обещал помочь графине в уразумении таинственных его книг при личном с нею свидании.

Они свиделись и беседовали. После чего Авель отправился на принадлежащую ей суконную фабрику в Глушково, которая находилась под Москвой.

Здесь он прожил некоторое время, "обошел, и вся видел, и всех начальников познал".

Нашел все в отличном порядке. Вот только жалованье фабричным ему показалось маловатым. Он просил графиню увеличить его всем.

Не забыл и о подаянии монашествующей братии. Попросил денег для путешествия в Иерусалим и на Афонскую гору.

Нужны были для этого лошади и повозка, шленское сукно на рясу. Всем этим по распоряжению графини Авеля снабдили, дали триста рублей на его нужды и еще двести для иерусалимских монахов.

Он покорнейше благодарил графиню за великое благодеяние. Особенно радовался лошадям и повозке, так как был стар и у него болели ноги.

После смерти своей благодетельницы П.А. Потемкиной отец Авель попросил поместить его в Шереметевский странноприимный дом – тогда богадельню, а ныне институт имени Склифософского.

Но царь Александр Первый высочайше повелел объявить монаху Авелю, чтобы тот избрал непременно какой-либо монастырь, где по согласию настоятеля и водворился бы.

В общем, в период с 1812 и по 1823 гг. В. Васильев – ионах Авель явно доставил множество хлопот разным как полицейским и духовным ведомствам Российской империи. 

Особенно трудным для чиновников и представителей церкви был 1819 год, когда объект их наблюдений свободно скитался по России, намеревался совершить паломничество за ее пределы и проживал не иначе как в частных домах с высоким материальным достатком.

Осенью 1823-го года 65-летнего прорицателя задержали неподалеку от города Серпухова Тульской губернии и снова поместили в Высотский монастырь.

Подобное ужесточение условий жизни Авеля могло означать одно: в Зимнем дворце на него сердились за предсказание будущего восстания.

Хотя Авель в Высотском монастыре, в общем, и вел смиренный образ жизни, чем-то он пришелся не ко двору архимандриту Амвросию.

Тот написал на него донос митрополиту Филарету.

После этого Авель забрал все свои пожитки и в начале июня 1826 года, накануне предполагавшейся коронации нового царя Николая Первого, самовольно покинул монастырь. Куда он направился, никто не знал".

А вот информация с другого источника, немного поясняющая первую.

"21 июня 1826 года архимандрит Высотского монастыря Амвросий доносит митрополиту Филарету, что монах Авель, забравши все свои пожитки, 3 июня самовольно из монастыря отлучился неизвестно куда и с той поры не является.

30 июля Амвросий доносит дополнительно, что монах Авель находится в Тульской губернии, близ Соломенных заводов, в деревне Акулово (то есть на родине своей:.), в подтверждение чего прилагает копии двух писем Авеля.

Приведем здесь одно из писем:

"Духовному моему отцу Доримедонту всякое здравие и спасение и прошу ваших святых молитв. Я, отец Авель, писал своему господину Нарышкину, Дмитрию Львовичу, как меня Высотский архимандрит ложным указом хотел послать в Петербург к новому государю.

Нарышкин же доложил о том его величеству Николаю Павловичу и сказал ему всю историю отца Авеля, как его сажали в тюрьму черные попы, и был он от них в трех крепостях и в шести тюрьмах содержался всего времени двадцать один год; Государь же, его величество, приказал отцу Авелю отделиться от черных попов и жить ему в мирских

селениях, где он пожелает.

Нарышкин же отобрал царские сии слова, и отписал отцу Авелю, и предложил еще подать просьбу в Синод, и взыскать отцу Авелю штраф с высотского начальника тысячу рублей за ложное злословие, яко бы отца Авеля приказано в Петербург прислать и проч.

В чем и остаюсь всенижайший монах

Авель.

1826 года, июля 20 дня".

А вот еще один документ. Письмо некоей Анне Тихоновне. 

Авель писал: "Желаю и всему вашему семейству всякого благополучия, как телесного, так и душевного.

Я, отец Авель, ныне нахожусь в Соломенных заводах, в деревне Акулово, от завода семь верст, проехачи завод налево.

Ежели угодно вам ко мне приехать, тогда я вам всю историю скажу, что мне случилось в Высотском монастыре..."

Далее он просил пересылать ему письма и сообщил, что намерен прожить тут "за болезнию от июня один год".

И тут у нас возникает новый вопрос. А не там, у себя на родине Авель спрятал написанные им свои последние "пророческие книги"? 

(конец ч.7)