Когда повылезут из нор
ночные звери
Я проберусь в матрёнин двор,
царапнусь в двери

"Кто там?" Движенье. И молчок.
(Дерьмо затея...)
Шаги. И тихо: " Дурачок!
Входи скорее!"

В сенях темно . Гремит ведро.
Несет капустой.
Бес так и тычется в ребро:
Давай, мол, чувства!

Я - приобнять, она - никак:
"Маньяк проклятый!"
Матрён! Какой же я маньяк?
Я ить женатый!

Молчу, как рыба, невпопад,
Всего колотит.
И продвигаюсь наугад
По зову плоти.

"Разденься тут до ничего... -
Меня коснулась, -
а это что у нас?! Ого!"

Ого проснулось.

"Когда разденешься под ноль,
Входи, не мешкай!
Ты будешь голый, но король!
Я буду пешкой."

Сказала это и впотьмах
Шажочки глухо...
А я запутался в штанах
Навроде муха.

Тут совесть: " Блуд не есть добро,
А грех и низость!"
Бес исподдыху - тык в ребро:
"Упустишь близость!?"

А совесть: "Ценностью семьи
Нельзя бросаться!"
А бес: "Ты только посмотри
Какая цаца!"

Пока хвалили свой товар
И те и эти
Я пробирался в будуар
В одном браслете

Вдоль стеночки, за шагом шаг...
Пробило полночь.
Под ноги сунулся кошак.

С дороги, сволочь!

Но! Как известно, счастья нет!
И грани тОнки
Тьма расступилась. Пыхнул свет.
Сидят девчонки

Хохочут! Господи, прости!
Одна - тихонько:
"Ты булаву-то опусти...
Чудак ты, Лёнька!"

Наверно, был ужасен вид
Вздыблённой плоти -
Тут вам, конечно, не "Давид"
Буанаротти

"Да я ж совсем не Лёнька, нет!"
И - жопой в двери...
Затихли. Приглушили свет:
"Ты что - не Терех!?

А кто!? И как, в конце концов,
тут оказался?!"
Прости, Мишаня Воронцов!
Тобой назвался.

...Халатишком прикрыли голь
Гусиной кожи
Матрёна прыснула: "Король!
Вполне похоже!"

И я (без четверти еврей),
"Спасибо" вякнул.
Тут снова кто-то у дверей
Негромко брякнул...

Вот так на удочки либид
Нас бабы дУрят!

Щелчок! Еще один давид
Глазенки щурит

Я думал - вот она, любовь,
Не тили-тесто!
Покуда прИбывшие вновь
Искали место

...Тут я проснулся. Тик часов.
Луна светила.
Видать, резинка от трусов
Передавила