На это мы уже глядели,
Это прибавило ума;
Несовместимые идеи
Опасней чем сама чума.

* * *

Для барана и овца.
Вот и вся здесь дрицаца.


* * *

Жизнь – тюрьма, да, без подвоха.
Возражать не вздумай, ша!
И живется в ней неплохо…
Если денег до шиша.


* * *

Это, думаю, не брех,
Не впустую сказано,
Что душа-то есть у всех…
Испорчена по-разному.

* * *

Бабе и ружья не надо –
Голосом уладить рада.


* * *

Вот такая процедура –
На все сто, а не на треть:
Люди со стальной натурой
Скоро могут заржаветь.


* * *

Портянки скомканной опричь
В сапоге еще кирпич.
Заметен бой крутой руки.
Вот отсюда синяки.


* * *

Лето на осень похоже.
Так оно хоть и не гоже.


* * *

Недодумавши трепать –
Время не приспело:
Неуже ль душа слепа
Как и наше тело?



НЕЗАБУДКИ

(сборник)

Л.Олюнин


Как на земле красиво!
Ив над рекою ряд,
Груша цветет и слива,
Ландыш и солнцегляд.
Кажется, что не для лезвия
Любой на земле шаг.
А что же тогда в зазвездии?
Куда стремится душа.

* * *
И совсем не странно
(Страшно нежный год), —
Сердце ждет обмана,
Сердце очень ждет.
Будет хмурь тумана,
Будет гололед.
Сердце ждет обмана,
И его найдет.

* * *
Если б знал — пошел бы к броду,
Пусть тропа бедна,
А не прыгал в эту б воду,
Где не видно дна.
Весь измотан и измучен
«Неудачник-Ной»,
Ладно, выброшен под кручу
Желтою волной.
* * *
Я столкнулся с розовым слоном,
Был он очень добрый и ушастый,
По кустам бессмысленно не шастал,
Но стоял и думал о своем.
Вижу, что не верите вы мне:
Мол, слонов у нас здесь не бывает,
А зимою вьюги завывают,
И мороз ужасный в тишине.
Я не знаю, что мне вам ответить,
Вы же в измерении ином...
Я столкнулся с розовым слоном,
Это утром было, на рассвете.


* * *
Ничего не презираю
Не по мне что оттеня,
Много ль о других я знаю?
А другие про меня?
Ну, картинку нарисую,
Ну, стишок подсочиню;
В чем-то все равно спасую,
Вот — утюг не починю.
Словом, каждый здесь на месте,
Всяк к чему-то да прирос;
У того вон пузо в тесте,
У того — в мазуте нос,
Этот помидоры солит,
Этот бойко валит лес...
Всяк, трудиться кто изволит,
Непременно нужен здесь.

* * *
Все уверяют: мыло это,
А я уверен, что котлета.

* * *
Он приволок цветов охапку,
И у него престижная телега;
Ты видишь, как тебя глазами хапает,
Потом тебя руками всю избегает.
Да, будет и вино в бутылке
импортной,
Духами исходить устанут простыни;
Изрядно будет съедено и выпито,
И тени на стене лежат как пролежни.
Сначала будет и легко и радостно,
Потом придет тоска многопудовая...
А на руках посапывает лапушка,
Над ней мать-одиночка плачет новая.

* * *
Такая ночь прозрачная,
В кустах скопилась тьма,
Березка новобрачная
Улыбчиво-светла.
Трава не пригибается,
И речка стелет дым.
А маю полагается
Всегда быть молодым.

* * *
По лугам, по цветам, по приволью,
Где печных нету труб и дымов...
В этой жизни всего довольно,
И лучей, и дождей, и громов;
Место есть родникам и отраве,
И воздушным шарам, и золе...
Обижаться на жизнь не вправе
Ни одна душа не земле.

* * *
Ветер хлещет без жалости.
Иглы остры снегов.
От холода словно сжалось все,
Как будто полно врагов.
Как много в тебе холода,
Жестокости, человек, —
Разве тебе не хочется
Переменить свой бег?
Хочется, хочется, хочется;
Хочется, только как?
Видишь, как ветер носится
Злей самых злых собак.
Листья деревьев он выжег,
Не успокоился ведь.
Как на земле выжить
И сердцем не огрубеть?

* * *
Хотелось цветущей черемухи,
У низеньких этих дач,
Но в жизни так часты промахи,
И много в ней неудач.
Мечтается и отсрочится
(Все-таки птицы поют).
Цветущей черемухи хочется
В этот неярком краю.

* * *
Дождь стучит по крыше,
По трубе печной.
Всеми ли услышан
Этот дождь ночной?
С каждым днем все строже.
Ветер на коне...
Я стучался тоже —
Не открыли мне.

* * *
В хну взяла нырнула Нюра,
Вынырнула — та же дура.

* * *
Каждый день потоки грязи,
Каждый день скандал;
Никого я не ограбил,
Не обворовал,
Никого не стукнул камнем,
Не толкнул в обрыв,
Но терплю до заиканья
Мерзостей наплыв;
Не блатняга, не задира,
И не из зануд,
Потому и командиры
Отовсюду прут.
Исполнителен я в меру,
Как моя жена...
Поменяю вот «квартеру» —
Будет тишина.

* * *
Дороги, дороги, дороги,
Дорогам не видно конца;
Посмотришь, подумаешь, вздрогнешь,
И вытрешь влагу с лица.
Все ты их не одолеешь,
Сильно разлет их лих,
Хоть странствий болезнью болеешь,
Так и утонешь в них.
Ты посмотри сколько шири
Просторам земным дано,
Даже и на машине
Объездить их мудрено.
Мосты из бетона, металла,
Щебень, асфальт у ног...
А если подумать — мало
На нашей планете дорог.

* * *
А вы посмотрите на небо,
А вы посмотрите на птиц.
Я понимаю: без хлеба
Мало в жизни страниц.
Помимо духовной пищи —
Любой понимает живой —
Надо еще жилище —
Зонтик над головой.
Вам ребенок докажет:
Надо пред хлебом — ниц.
Только без неба как же?
Как без летящих птиц?

* * *
Свирелит птичьими усладами,
Одарит ласкою черемухи,
И даже в чаще хмурой всполохи,
И все живое грезит свадьбами.
Уремам пойменным не ночится,
Лучи к ним проникают нежели,
Листы берез такие нежные,
Любой травинке в небо хочется.

* * *
Капли все смелее,
Ветер у ворот,
Ливень гром посеял,
Иль наоборот;
Впрочем то — неважно,
И вопрос не мучь.
Дождь многоэтажный —
От земли до туч.

* * *
Полна низина соловьем,
Ну что он делает пахабник! —
И утро пышет пусть прохладой,
Пожар восторга хлещет в нем.
Вот-вот готов рассвет разлиться,
Такой разлив не для сверчков.
И тесно маю от щелчков,
И от рулад влюбленной птицы.

* * *
Мечты паутина,
Не скажешь ей: прочь;
Идешь, как в трясину,
И нечем помочь.
Где радужный остров?
Где взлета ключи?
Все очень просто —
Холод в ночи.

* * *
Не тонким запахом ванили
(Заметно, и не только мне), —
Навозом стены исходили, —
Устраивало их, вполне.
И высохшие эти пятна,
И были чудом во плоти, —
Кому-то может быть, приятно,
Я постарался отойти.

* * *
Он любил Беатриче, —
Не просто плоти потреба;
Любовью любил необычной,
Такой любят только небо.
С другими он мял постели
Исполняя постельное скерцо.
Но не из тех растений
Была его дама сердца.
Со шрамами те, с коростами,
А это огромный вычет...
Только бы ночь с ней на простыни,
И не было б Беатриче.

* * *
Было много плохого, хорошего, —
Разве в жизни одна благодать?
Чистым снегом земля запорошена —
Жирной грязи почти не видать.
Есть она, только спрятана белым,
Чуть подмерзла, не липнет сейчас.
Сколько ты неприглядного делал,
И старался запрятать от глаз.
Слабоволию не перечил,
Сладострастия братец меньшой.
Похвалиться особенно не чем
Человеку со слабой душой.

* * *
Да нет любимчиков у Бога
(Хотя кому-то это в масть).
Знакома только людям страсть,
Бесстрастно судит Он и строго.
По истине Его закон
(Любимчикам прощают много).
А их как раз и нет у Бога,
И думаю, что испокон.
И только лишь душой добряк
Рассчитывай на снисхождение,
От участи злой ограждения,
От кары, от беды... а так...

* * *
Неважно из слизи, из глины ли
Мы созданы, вбиты в года,
Но важно — здесь побыли, сгинули,
Ушли неизвестно куда.
Неважно в полях ли, застенках
Пылиться, терпеть и страдать,
Но важно, какую оценку
Всевышний захочет нам дать.

* * *
Извечное это стремление, —
Желание высоты,
Туда, к неземному движению,
Где звезды цветут как цветы.
И оборвать притяжения
Земного не сможешь ты.
Из одного сражения
В другое, и так до черты.

* * *
Блеснул у речки огонек,
А может, только показалось,
А может, от костра осталось —
Один горящий уголек.
А может, обманулся взгляд,
(И с ним случается такое)
А может быть совсем другое —
Гнилушки без огня горят.
Мелькнул в прогулке человек;
А может, снова ошибаюсь,
Кого-то долго дожидаюсь,
И этого, кого-то, нет.

* * *
А город ходит и шумит,
Играет красками неона,
А ты свободная персона
Весьма помятая на вид.
В твоих карманах скукота,
Ждет простота тебя ночлега,
От злых людей не надо бегать —
Такой богач им на черта?
У москвичей забот по край...
В пустой подъезд откроешь двери,
Ты сам себе пока что веришь,
А это много — так считай.

* * *
Качнулись пруда травы, —
Наверное, караси, —
По карасиному правы,
Если их расспросить.
Они потаенно плавают,
Не нужен маршрут иной.
Заросший им пруд по нраву
С тиной и тишиной.

* * *
Распят Христос был или не был,
Поймите, разве в этом суть?
Он истину нес — и весь суд,
Он открыл дорогу к Небу.
Хотел он видеть нас добрей,
Желал уменьшить нашу алчность,
Им христианства путь был начат,
Две тыщи лет — это не бред.
Две тыщи лет с Христом в груди
Здесь под Луной земные люди,
Его, обожествляя, любят,
Поток любви не оградим.

* * *
Еще не все, еще есть рифмы,
И строчек есть еще приют.
Они еще найдутся рифы,
И лодку в щепки разобьют.
Есть дни такие и такие:
Пушинки, тяжкие куски.
Когда поэзия покинет —
Останется пятно тоски.

* * *
А я как ты — мечтал о славе,
И о достатке, тот, что с ней, —
Красивые цветные слайды,
А жизнь значительно мутней.
Да, слава просто не дается —
Цена — останови забег —
Полет у Лермонтова рвется,
И Пушкин падает на снег.
Есенин гибнет от удавки,
А мог погибнуть от вина...
И я как ты мечтал о славе,
Но слишком высока цена.

* * *
А мне наскучил серый снег
Сугробов у заборов здания, —
Хочу иного мироздания,
Травинки крошечный побег.
Горбатится асфальта лед;
Опять припадок зимней стужи;
Опять хрустят сердито лужи,
Снежинки просятся в полет.
Всегда себя я приучал,
Что не приемлет скуку вечность,
А нашей жизни быстротечность,
Не в скуке обретет причал.

* * *
Молодость — скитаться,
Старости — ближе скит;
Да, разомкнутся пальцы,
Лист перепрелый пробьют ростки.
Веки тревожно вздрогнут,
Внезапна последняя весть.
А уступить дорогу
Каждый обязан здесь.

* * *
Облака кучерявятся
И куда-то спешат,
Ни о чем не печалится
Их простая душа,
Им в хорошее верится,
Мрак тоски огражден.
А ведь скоро развеются,
Лягут наземь дождем.

* * *
А мы живем средь вечных тайн,
И разгадать их не сумеем, —
Чем дальше в бездну — тем темнее,
Хоть миллион книг прочитай.
Мир лишь на кроху познаваем,
И быть надменным — это глупо;
Ори хоть в самый мощный рупор —
Не отэкранишься от тайн.
Что нам дано, то и достигнем,
А остального — ни на грамм —
Словес напрасен тарарам,
Ушей своих не перепрыгнешь.

* * *
Радость так мимолетна,
Грусти закатный клич,
Леса цветные полотна,
Птиц улетающих клин.
Срываются листья, как души,
Их сколько? найди число.
Часто об этом думал,
По этой тропе шло.

* * *
А человек — есть плод любви,
Любовь она владеет светом,
Загадок в ней полно при этом,
А где и в чем их нет, скажи?
Любовь она свое возьмет,
От Неба власть любви дается,
Покуда громко сердце бьется —
Покуда вдаль не отойдет.

* * *
То смех тебе, то — неудача,
То тысяча, а то — нули,
То начисто сгорела дача,
То изувечил «Жигули».
То — простатит, а то — экзема,
А то — наставили рога;
То не согнешься, как полено,
А то согнешься, как дуга.
То не дают получку с лета,
То паспорт изжевала мышь;
И лаешь, как из пистолета,
И небеса вовсю коришь.
Тебя ведь небо проверяет
На вшивость, только и всего,
Так что в паршивость зря ныряешь
Ища вокруг себя врагов.
И боли в почках, и простуды —
Перетерпи, прими как вздор.
В Эдеме не нужны зануды
И мелкозлобствующий сор.

* * *
В звездном небе живет тишина,
Она шепчет, а звезды внемлют,
Иногда слетает она
К нам сюда, на грешную землю.
Засыпают листы, трава,
Вдруг покорные времени ставшие.
Как понятны ее слова
Человеку, от ветра уставшему.

* * *
Серая птица печали —
И в золотом кольце.
То, что было вначале —
Уже не бывает в конце.
Медленно лодка отчалит
В зеркальной речной тишине.
Серая птица печали
С детства знакома мне.
* * *
Ах, мечты! Мечты лукавые! —
Обещать горазды нам:
«Радугу дадим над травами
Окоем аж пополам.
Дух медовый по-над вербою,
Только надо подождать...»
Радуга-то — брызги мелкие
Вдаль ушедшего дождя.

* * *
Ты раньше этим отличался:
Стремился одолеть большак,
Спешил, по-детски улыбался,
И спотыкался через шаг.
На кулаки ты нарывался,
Любил, надеялся и ждал;
Теряя что-нибудь — метался,
Ругался, искренне страдал.
Еще год-обруч укатился,
Ищи — и не найдешь следа...
А ты заметно изменился —
Стал осторожным, старым, да.

* * *
Как ни живи, проходит время,
Будь трижды беден ты, богат;
Уходит парусный фрегат,
Матросы ползают по реям.
Уносится желаний бред,
С ним чувств чересполосица...
Матросов тех давно уж нет,
Фрегат на дне покоится.

* * *
Мне, кажется, я здесь не нужен,
Напрасно время торопил,
Ну, поискрил под солнцем лужей,
Другому место уступил.
Вопрос: смогу ль оставить имя,
Уже не очень тяготит,
В тщеславии заметно вылинял,
Утратил к славе аппетит.
Там, где земное позабыто,
Где не считаются года,
От этого вот аппетита
Не остается и следа.

* * *
Мухоморов наелся,
Из болота напился,
Неизвестно в какой
Стране очутился.
После этой еды,
И такого напития
Посетило его
Поневоле наитие.

* * *
Тебе очерчен малый круг,
И мир за кругом неизведан,
И мысли зря туда влекут —
За шалою мечтою следом.
О! этот дерзкий непокой!
Его не вытравишь, не смоешь:
Икар, летящий за мечтой
Упал в бушующее море.
Тебе очерчен малый круг,
И радуйся тому, что дали.
Пусть незабудками цветут
Никем не тронутые дали.

С КОМФОРТОМ

«Говорят, что во время полета
ласточки отдыхают на спинах журавлей».

Находчивые лапочки!
Среди морских зыбей
Вздремнуть присели ласточки
На спины журавлей.
Пораньше бы доторкались,
Попали бы в струю, —
Забрались на закорки б им
Еще в родном краю;
Поплевывая в форточку,
Не ведая врагов,
Доехали б с комфортичком
До южных берегов.

* * *
Мы рвемся в другие галактики,
Найти, чтоб себе подобных;
А что мы имеем на практике?
И говорить неудобно.
Пока мы одни во вселенной,
Все остальное — домыслы;
Над нами лишь Бог нетленный,
Под нами почва и водоросли;
И тайны, и тайны, и тайны, —
Уйма задач без ответов...
И все равно тянемся,
Как тянется в рот котлета.

* * *
Строитель вавилонской башни
Давно растерт в степную пыль;
Качается трава-ковыль,
Вот что несет нам день вчерашний.
О, житель Трои золотой!
О, славный воин Карфагена!
Над ними волн зеленых пена
И воздуха настой крутой.

* * *
Времени ужасно не хватает,
Хоть давно не шпарю по стране,
А оно все тает-тает-тает —
Времечко отпущенное мне;
Скоро все исчезнет до прожилки,
И гуляй, как говорят, пацан:
Соберу последние пожитки
И отправлюсь в гости к праотцам.
Испарюсь до самой мелкой точки,
Все, что мне дано, испил и спел.
Эх! еще бы эдак сто годочков,
Вот тогда бы что-то и успел.

* * *
Жизнь, она расчетлива;
Жизнь, она настойчива,
Выстроена четко она,
И, при том, разборчива.
Хоть родился в мае ты,
В декабре размотан ты,
Коль пустокарманен ты,
То катись в болотину.
* * *
Молиться, молиться, молиться;
Без тайных расчетов, затей,
Покуда черная птица
В закат не вонзила когтей.
О! эти злые поступки!
О! эти стальные слова!
О! безразличия стужа!
Истоптанная трава!
И оправдаться можно ли,
Тем более, на бегу?
Боже! прости меня, Боже! —
Покуда шептать я могу.

* * *
Меж ладоней просочиться
И до капли исчезнуть в песке.
Быть влюбленным в себя не годится,
Много ль гордости в колоске?
Сильный дождь размывает и рушит,
Сильный жар иссушает поля.
Сохранить как уставшую душу
Пылью русских дорог пыля?
От мороза и ветер застонет,
Пламя может и глину испечь.
Я хотел бы водой меж ладоней
Ненавязчиво в жизни истечь.

* * *
Никого не учу я,
Никому не внушаю;
Для себя лишь хочу я —
Мысль свою завершая.
Я делюсь мыслью этой,
А возьмут ли — неважно;
Расцветают рассветы —
Для себя цветут разве?
Лишь бы не было хохота,
Лишь бы не извратили.
Ну, конечно, не хочется,
Быть фигуркою в тире.

* * *
Лучше быть травою у дороги,
Или сочным луком на гряде,
Даже пусть колючкой очень строгой:
Радоваться солнцу и воде.
Только я родился человеком —
Дан желаний неподъемный груз,
Так что не чирикай, а кумекай,
Как забросить этот груз на грудь.
Лучше человеком быть чем танком,
Чтоб в прицел не целились в тебя.
Было б хорошо, когда б хватало
Всем на свете солнца и дождя.

* * *
А большего и не получишь
Что жизнь тебе сумеет дать.
Сегодня тучи-тучи-тучи,
А там и солнце, глядь поглядь.
Тем сто, а этим двести ложек
(Кто с двестью — радостью дымит).
Жизнь больше дать тебе не сможет,
И для нее живет лимит.

* * *
Луч твоего взгляда
Разрушил мои берега.
Только потом не надо
Видеть во мне врага.
Рабы все обиды острой,
Дороги нам нет иной.
Я тоже на каменный остров
Брошен морской волной.

* * *
Зла нету от Небесных Сил,
Зла нету от зазвездной выси! —
От этой веры я зависим,
Ее пока не износил.
А что же стон? а что же боль?
А что печаль, тоска и скука?
Все это мудрая наука,
Постичь ее себе позволь.
А высь и небо — это Бог,
Все от него, и все для блага.
А что от человека надо?
Чтоб стать возвышенней он мог.

* * *
Если ты заблудился в лесу,
То отчаянию не придавайся,
Хладнокровнее продвигайся,
Ноги вынесут-донесут.
Если ты в семье заблудился,
Не ломай ни шкафы, ни двери:
Ветру бешеному не верят,
Он и бесится, чтоб разбиться.

* * *
Как немного нам надо
Чтобы дышать перестать,
Чтобы не видеть радугу,
Чтобы дорог не листать,
Чтоб обходить скалы,
Если неровен путь.
Дается так жизни мало,
И это спешим зачеркнуть.

* * *
Что после нас останется —
Так невесомо и хрупко,
Связей тонкие пальцы —
Как зимние ветки хрупнут.
И не успеем ответить —
Нахлынет беда сволочно.
Живем-то мы на планете
Схожей с игрушкою елочной.

* * *
Только в сказках есть коты,
Что хозяину в услугу:
Ловят зайцев перепуганных:
«Ешь, хозяин, и кранты!»
А мой кот все жрет и жрет,
Подавай ему колбаску,
И совсем не верит в сказку
Набивая полный рот.

* * *
Живут лишь для нас парадоксы,
В плену мы у собственных схем.
Сомнения и вопросы
Не мучают Небо совсем.
Для Бога все четко и ясно,
Для нас темнота и туман;
Звезд лезем мы выше напрасно,
Мы только лишь сходим с ума.
Ушли далеко ли от печки,
Не солнцем горим, фонарем.
Будь поскромней, человече,
Мыльным не будь пузырем.

БАБОЧКА
Люд не под тулупами,
Вот такое дело.
Вылетела глупая —
Солнце потеплело.
Бьют капели хором,
Время ли на вылет?
Ночью будет холод,
Холод обескрылит.
Плещется над тропами
«Странная случайность».
Так и мы торопимся,
И довольно часто.

* * *
А я пройдусь по пустырю,
Бурьян-трава уже густая,
Стихотворение сотворю,
Пока никто мне не мешает.
Гудок авто издалека,
Гнилая изгородь по краю...
Всегда удачная строка,
Когда локтями не толкают.

* * *
Стелются блесткие рельсы,
Шпалы словно ступеньки,
Уходит состав, как рекрут,
Воздух тугой вспенивая.
А впереди иней
На гребнях подмерзших пашен...
Составу тому имя
Такое же, как и наше.

* * *
Жизнь наша, чем не велотрек?
Не удивляйся. Ну и что же
Разбиться коль тебе поможет
Совсем случайный человек.
И сам он будет тоже сорван,
И сам уйдет в земную клеть.
Да все мы не бессмертны ведь,
Разборки не нужны и ссоры.
Не бойся, добрая душа,
Неважно как плоть разобьется,
Живи пока тебе живется
С улыбкою и не спеша.
* * *
Я дни свои без счета трачу,
И крутится веретено.
Что я достиг? и что я значу?
Мне знать, конечно, не дано.
Заброшен я под эти своды —
Где есть цветы, где есть навоз;
В свободный мир, в мир несвободы
Меня таинственный занес.
И было б глупо возноситься —
Себя готовить для страниц.
Вон птица, и еще вон птица;
Еще таких немало птиц.

* * *
Пусть будет поэт паяцем,
Схожим с сухой вицей,
Только бы не святотатцем,
Только бы не убийцей.
Пусть будет поэт светлым,
Прозрачной сосулькой растает...
Поэтов немного на свете,
Убийц, святотатцев — хватает.

* * *
К вечеру все мы не лани,
Все тяжелее дни;
Так жизнь порой протаранит —
Только лоскутья одни.
Волосы лезут, морщины
Множатся там и тут.
Пусть сыновья мужчинят,
Дочери пусть цветут.

* * *
Травы совсем другие,
На ветках не та листва;
Все, что дышало, сникнет,
Словно сотрут с листа.
Запал незаметно вынут,
Взрыв не последует лих.
Внуки нас отодвинут,
Как мы отцов своих.

* * *
Господь нам разум дал и волю,
Чтоб нас не побеждало зло,
Но доброте не повезло,
Высоким помыслам — тем более.
Здесь каждый только за себя —
В плену желаний, наслаждения —
Живет от самого рождения,
Рубли, на пятаки дробя.
Куда кривая повезла?
Через леса, поля и реки...
Живет зло только в человеке,
Вне человека нету зла.

* * *
День луны не замечает,
Даже если лунный полдень;
От шального крика чаек
Не поднимет речка волны.
Не кори других отчаясь,
Только сам и пострадаешь.
Сколько не грусти ночами,
Грусти миру не прибавишь.

* * *
Снова цветут купавы,
Время для летних рос,
Отколосятся травы,
И подойдет покос.
Таволга тоже не вечна,
А молодость вечна в душе,
Время сбивает метко
Любую свою мишень.
Любимцев у строгости нету,
Строгость торопит дни.
Мало живут поэты,
Быстро уходят они.
* * *
Мне хотелось лучиться,
Быть подальше от бурь,
И стремительной птицей
Бросить радость в лазурь.
Неуверенность-сонность
Кроет веком зрачок.
Ни луна я ни солнце —
Травяной светлячок.

* * *
Растет полынь трава на пепелище,
Прошили корни чью-то боль-печаль,
А соловей — не голос — голосище,
Округу осыпает по ночам.
Сгорели бревна дома безвозвратно,
Оставил погорелец свой приют, —
Он в городе, где на асфальте пятна,
Где «Жигулята», «ПАЗики» снуют.
Травою зарастут любые гари,
Пичуга здесь себе гнездо совьет.
И как беда нас больно не ударит,
Она любовь к родному не убьет.

* * *
Не грустно речке под лучами,
Но луг печален в хмурый полдень,
А лес, коль птицами наполнен,
Их голосами отвечает;
И ветер пред грозой в отчаянии,
Как туча подойдет особа.
Лишь человек порой способен
Грустить под яркими лучами.

* * *
Его душа огня просила,
Хотел он проблеснуть звездой...
Уходит за мечтой красивой —
Красивый, дерзкий, молодой.
Себя готов отдать он в жертву,
Чтобы остаться на века;
Плевать ему на пушек жерла,
На сеть стального паука.
Плевать на ветер злой и хлесткий,
Плевать на острие меча...
Печаль — когда мечта, как роскошь,
Когда напрасная мечта.

* * *
Луною забрызганы листья,
Вечные тайны в тени,
И звезды совсем близко,
Попробуй одну сними.
Кому-то не грустно вовсе.
Промчалась летучая мышь.
Все, кажется, улыбнешься,
А ты даже не глядишь.

* * *
Забился в листве ветер,
Словно плотва в сети,
Ливень ему ответил
Не сразу сорвавшись с цепи,
В воде бело, как от лилий,
Прикинулась лужа рекой.
После большого ливня
Бывает большой покой.

* * *
Еще вчера пыхтела тыква
И зеленели кабачки;
Сегодня иней утром выпал
Лист вымер и торчат тычки.
А ведь еще сентябрь не начат,
И будут теплые деньки;
И будут голоса на дачах,
И визг детишек у реки.
И солнце жар большой закатит,
Блестя, как золотой карась...
Ты можешь зеленеть, приятель,
Но помни заморозков власть.
* * *
Эти скажут: «Все правильно!»
Эти скажут: «Увы...»
Эти, кажется, правы;
Да и эти — правы.
Как кипеть в этой этике,
Как смысл не покорежить:
Коль согласен с этими,
Да и с этими тоже?

* * *
Этот вечер — ни как перышко,
Этот вечер — кусок гранита;
Человек ужасно беспомощен,
В человеке что-то разбито.
В человеке что-то повержено,
В человеке что-то раздавлено;
Человек себя чувствует ветошью,
Невостребованностью,
бездарностью.
А всего-то девчушка-тростиночка
От него отвернула носик.
И никто не придет на выручку,
О беде неизбывной не спросит.

* * *
Серый цвет — это лишние краски —
Размешались, переплелись, —
На холсте глупой кистью размазаны,
С правдой-матушкой разошлись.
Было мало и знаний и силы,
Но желаний был шумный парад, —
Как хотелось исполнить красиво,
Получилось вот так — невпопад.

* * *
В каждой луже по луне,
А в пруду — дорожка лунная;
Ночь какая-то безумная,
О тебе свирелит мне;
Соловьи наперебой
Тишь размалывают в крошку.
Мне по лунной бы дорожке,
Чтобы встретиться с тобой.

* * *
Спорим-спорим, гадаем-гадаем:
Из чего состоит душа;
Приодета она иль нагая, —
А зачем это? а на шиша?
Ох, и любо нам лезть в эти сферы,
Где не смыслим, не видим ни зги.
Наши выводы — эфемерны,
Куча самой обычной лузги.
Разобраться бы в том,
что под носом,
А не лезть с сапогами в зенит.
А мозги-то видать с перекосом,
Кто об этом всех больше зудит.

* * *
Уйти печальным пилигримом,
Оставив страсти навсегда,
Все огибая города,
И этот — так тобой любимый.
Придут другие нам на смену —
Шторма познать и полный штиль.
Откуда-то мы все пришли,
Уйдем куда-то несомненно.

* * *
Любая лужа хочет небом стать,
Вон как копирует голубизну упрямо,
Не понимая, что она лишь яма,
А значит бочажине и под стать.
И речка тоже моет облака,
И хмурится, когда на небе тучи.
Конечно, быть самим собою лучше,
Как мало в том небесного пока.

* * *
Сильней земли, и темных туч сильнее...
Зачем гордишься силой, человек?
Всего не покоришь, не одолеешь,
Не крупным скопом и не «имя рек».
Все, кажется, летит-летит по кругу,
От многих знаний на душе грустней;
Все дальше-дальше, и дорога круче,
И прячешься, блуждаешь, как во сне.
Тебе по силам землю уничтожить,
Тебе по силам космос захламить,
Но вот чего покамест ты не можешь:
Мудрей, скромней и терпеливей быть.

* * *
Стал забывать твою улыбку,
Подальше спрятал твой портрет;
Прошедших дней уже не выткать,
Обидой лучший день потерт.
Пусть грусть-печаль не беспокоит,
Не разъедает словно ржа...
За поворотом скрылся поезд,
А рельсы все еще дрожат.

* * *
Снова день уступает ночи,
И закат полосу света сжег;
Жизнь на сутки стала короче,
Да, на сутки, на птичий шажок.
Был отец у меня — не стало,
Мать была у меня — ушла;
И ко мне подползает усталость,
Да, пожалуй, уже подползла.
С этой жизнью не минешь разлуки,
Не порвешь обреченности круг.
Но не надо узлы все распутывать,
Все не надо — не хватит рук.

* * *
Мысль разбудил я не случайно,
И сразу дал себе ответ:
В поэзии всегда есть тайна,
Кто станет утверждать, что нет?
А это объяснить, кто сможет?
Такого что-то не видать:
Любовь большая тайна тоже,
И не пытайся разгадать.
Вновь к заключению я выйду
Гранитному, как та плита:
И наша жизнь простая с виду —
Одна из самых главных тайн.

* * *
Бывали в истории сдвиги, —
И что не мелькнет сгоряча, —
Сгорали и свитки и книги
Под грязной рукой палача.
Сгорали картины и люди,
Как остов сухой шапито,
К сжигателям ласковы судьи;
А судьи-то, судьи-то кто?
Неправде пройдет воскурение,
Последний петух прокричит...
Сгорают в народном презрении
Оправданные палачи.

* * *
Бременем этим ранили,
Условия очень строги;
Мы с тобой вечные ратники,
Ласковые враги;
То ненавидим друг друга,
То тянемся — словно во сне,
Из этого вырваться круга
Уже ни тебе, ни мне.
И пряди уже в инее,
Надежды все тоньше нить.
Лишь небеса синие
Сумеют разъединить?

* * *
И враждовать, и наслаждаться
Назначено бессменно нам,
И по зыбучести волнам,
То отходить, а то сближаться.
Вот потому-то и не жду я
Чудесного со стороны.
Так и с собою часто мы,
То в мире полном, то враждуем.

* * *
Иду в туманополоводье,
Знакомый луг мне незнаком,
Силой таинственной влеком.
Печаль пасется без поводьев.

ЛОЖЬ
Она живет. Она такая.
И припеваючи живет.
Она повсюду проникает,
Нахрапом, не стесняясь прет.
Она идет дождем из тучи.
Она как ветер леденит.
Она и радует, и мучит,
Оправдывает и винит.
Она собакой руки лижет,
И в жаркий полдень
воду льет...
И все равно я ненавижу,
Всем сердцем,
прелести ее.
* * *
Ливень дул во все лопатки,
Ветер учинил бедлам, —
Видишь — поразмыты грядки,
И деревья пополам.
Даже град стучал по крыше,
Тополь спутал провода...
Как хотелось бы потише —
Получилось как всегда.

* * *
Броситься в серые волны,
Плыть под сердечный стук,
Довериться собственной воле,
Господу, силе рук.
Сомнения все рассеяны,
Эти огни не бред;
Возле огней спасение,
Другого выхода нет.
Усталость, как в сердце лезвие,
Мгла, только тучи под ней.
Вот и огни исчезли,
Не стало этих огней.

* * *
Будет зеркально-тихо
Над задремавшим затоном,
Это хороший выход
Оттуда, где ветры законны.
Тишь на земле любим,
Но звезд тишину боимся.
Мы люди, мы просто люди,
Мы просто бескрылые птицы.
Умчимся: тот рано, тот поздно,
Во сне тот, другой — с бедою,
А над зеркальной водою
Заблещут чистые звезды.

* * *
Так бывает очень часто,
Кажется, и путь хорош;
Специально ищешь счастье,
Хоть ты лопни — не найдешь.

* * *
Над безжизненным телом не бейся,
Не давай половодья слезам, —
Ведь, итог все равно известен —
Изменить ничего нельзя.
Смерть, мне кажется, вроде
усталости:
День прошел — на подушку щека, —
И от тяжести не осталось
Даже медного пятака, —
Дел хвосты и носы не маячат,
И забот непонятен укор...
Все равно над усопшими плачем,
Даже логике наперекор.

* * *
Сердце терзают страсти,
Невыносимый зной
— Это инстинкта напасти, —
Умница скажет иной.
Может быть и инстинкты,
Может быть и рефлекс;
Всяк ищет свою половинку,
Даже пес грубый Рэкс.
Что там в нашей конструкции? —
Знает один Бог,
Он не оставил инструкции,
В этом нам не помог.
Маемся вот, страдаем,
С рельсов ни сходим чуть,
Как лучше устроить не знаем
Движение наших чувств.
Пусть только в сердце не гаснет
Цвет обновления, весны.
Я и с инстинктом согласен,
Только бы радости с ним.

* * *
Не болей, дуралей,
Ну а если заболел —
Кто болеть тебе велел?
* * *
— Ты что бездельничаешь, друг?
— А может, завтра я помру,
И от работы мне такой
Не будет пользы никакой.

* * *
Я знаю — ты оскорблена,
Сижу надколот и взъерошен,
Налью хорошего вина,
Чтобы тебя оставить в прошлом.
И этот гравий под ногой
Пусть повторит свою шуршалость;
Сегодня я пойду к другой,
Чтоб о тебе не вспоминалось.
Ох, этот город над рекой,
Где низко ивы наклонились;
Уеду лучше далеко,
Чтоб сны мне про тебя не снились.
Уйду в поэзии музей,
В поющей захлебнусь винили,
Найду себе таких друзей,
Тебя собой чтоб заслонили.
Я из себя весь выжму сок
Умышленно и добровольно...
Но поезд снова принесет
Туда, где ты, туда, где больно.
* * *
Гитары пролей струны
И скажет тебе она
Про речки задумчивой струи,
Где замерла тишина.
А ветер поднимется если,
На волны ее посечет.
Река не стоит на месте,
В одном направлении течет.
Прикроешь свои веки,
Свет чтоб дневной не сквозил...
Чем мы с тобой ни реки
Текущие с гор для низин?

* * *
Я ищу свою Дульцинею
В чаще леса, у диких скал,
Да, покуда не посинею,
Посинею — тогда отстал.
А без поиска, что за сладость,
И да здравствует непокой!
Мне бы только с собой сладить,
Не согнуться в пути клюкой.
Дульцинею свою ищу я —
Даже ночью в сонном бреду,
Очень крепко глаза прищуря...
Хорошо если не найду.