Мы с Колей стояли у подъезда.

- Твоя жена, наверное, и сама уже не рада, что со мной связались, - спросил он.

- Да,.. я не знаю, может быть, как все женщины. Ну,.. я тебе ничего не говорю, понятно, что брат умер, ты выпил, пусть и неделю пил, я… да ты и цену маленькую такую назвал, а мне не горит, сделаешь, да ты и делаешь хорошо, оно и видно.

Коля уже месяц делал ремонт в квартире, где раньше жила мама, и которая по наследству перешла мне. Он обещал закончить к началу октября, потом к его середине, к ноябрю. Ремонт делался, но очень медленно, он нанимал себе помощников, они через пару дней уходили в запой, он находил новых. Я действительно не торопился, а кроме того и не имел права его подгонять – из-за цены.

- Вот, Сань, - Коля немножко заикался и поэтому часто вставлял слово «вот», начиная с него как бы разгон фразы, чтобы не сбиться на своем небольшом дефекте речи - вот я сам иногда психую, что так мало взял, да мне и сестра (моя соседка) тогда сказала, она хотела, чтобы я рядом был, не связался ни с кем, не пропал куда.

Теперь я понял, почему она так настаивала, чтобы ремонт мне делал именно он, мысль о том, чтобы брат заработал денег отпадала – за это время он мог бы заработать в два или три раза больше.

- А-а-а, понятно, - протянул я.

- Вот я тут когда пил у тебя, - продолжал Коля, - она со мной ссорилась, я даже ночевать не ходил, потом и говорит: «мне перед Сашей стыдно за тебя, вот, ты отдай мне ключи, я сама за свои деньги найму мастера, и он доделает все, что ты не доделал».

Это удивило меня, потому что, мы никогда не были особо близки с соседями, «здрасьте досвидания», вот и все.

- Коль, хочешь, я сам с ней поговорю, скажу, что ничего страшного, что я к тебе претензий не имею. Ты ко мне по-людски, и она, мне наоборот повезло так, а то что долго, это нестрашно.

- Да не, не надо, Сань, - он улыбнулся, - вот, она чего так на меня? Она мне говорит, Саша, мол, круглый сирота, ты смотри с ним…


Что я почувствовал от его слов? Это было очень сильное чувство. Через пару минут мы попрощались, и я сел в машину и поехал домой, к жене, у которой я живу с ней, дочкой и котом. Мои глаза открылись. Я считал себя чуть ли не его благодетелем, я дал ему работу, когда ее не было, я сразу заплатил половину, по первой просьбе я дал ему денег, когда умер брат, и надо было лететь на похороны. Я без вычета из общей суммы покупал еду и сигареты его помощникам. А что на деле? На деле это он и его сестра позаботились обо мне, скостив чуть ли не сто тысяч в момент договора, и все мои «благодеяния» никогда не покроют и четверти, и десятой части их добра ко мне. Добра ко мне этих вовсе не близких мне людей, того добра, о котором я не просил.

Потому что они знали – я сирота.

Я не привык к такому. Ко мне обращались, как к руководителю общественной организации. Как к одному из начинателей общероссийского, да даже шире движения. Ко мне обращались за советом и консультацией чаще, чем обращался я. И даже на работе, где зарплата считается повременно, я всеми силами старался перейти на свободный график по принципу «свою работу я сделаю сам, но и оставшееся время потрачу по своему усмотрению». Я чувствовал себя главой семьи, хозяином своего времени, я чаще помогал сам, чем просил помощи у кого-либо. В 26 лет я привык не рассчитывать на старшее поколение, опираясь лишь на свои собственные силы. Про это я даже написал во многом вызывающую миниатюру «Вы». Написал, считая, что я имею право писать в таком духе.

Никогда я не ощущал себя сиротой. По крайней мере с тех пор, как прошло несколько месяцев со смерти матери. Сироту я представлял себе совсем иначе. Как человека, обделенного жизнью, в силу своего сиротства вынужденного просить, как человека, у кого никто ничего не попросит, зная, что «чем он может помочь – сирота».

Первым моим порывом после обдумывания этих мыслей было вернуться и поблагодарить этих добрых ко мне людей. Но и добавить, что я на самом деле не чувствую себя вправе принять их помощь, потому что я не ощущаю себя сиротой. Потому что по милости Божьей я избежал сиротской доли, что моя мама умерла, когда я сам уже мог обеспечивать и себя и семью. Что это будет лицемерием с моей стороны – принять их помощь, одновременно с тем строя свои отношения со всеми другими людьми на иных принципах. Когда выгодно – прибеднился, а когда выгодно – руководителем назвался. Что будет честнее и лучше, если Коля поможет действительно тому, кто в этом нуждается, а мне взять у него такую помощь – значит оторвать ее у стариков или настоящих сирот.

Я хотел предложить оплатить работу полностью, еще раз поблагодарив за заботу и уточнив, что, несмотря на это, никого подгонять или упрекать в затягивании сроков не буду. Я развернулся, чтобы ехать обратно. И тут же припарковался у тротуара, включив аварийку. У меня не было свободных ста тысяч и не появилось бы в ближайшее время.

«А как же К*? Как же другие, кто сами делают ремонт или строят дома? И никто им цены не снижает» - пронеслось в голове. «К* помогает дед, Д* - мама, С*, получая крупную сумму в кредит, в случае форс-мажора рассчитывает на помощь отца…» Я развернулся еще раз, и поехал домой, но совсем не так, как ехал и разворачивался только что. Вскоре меня обогнала сначала одна машина, за ней вторая…


На первый взгляд обе части рассказа ничем не связаны между собой. В первом случае мне 18, во втором 26 лет. Их роднит лишь то, что описанное действительно происходило в городе К. с молодым человеком А.М. А еще их роднит третья и последняя часть.
«Моя Любовь – 3» скоро…