* * *
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
      Ага, - в это кресло я и плюхнусь.
      Море заполонило оконного проёму ресторана
на пятом этаже отеля. Я выбрал столик таким,
чтобы её профиль на фоне лазури за стеклом
оказался подан моим глазам на завтрак:
чего это я должен лишать себя лакомого десерту.
 
      Со вселенской нежностью она смотрела на мужа,
сидящего напротив неё так же профилем ко мне.
      Меня самого он не замечал, как и обслугу в зале.
      Бывший военный, даже на курорт прибывший в
камуфляжных шортах, он жил своими мыслями под
короткой подполковничьей стрижкой на жирноватом
загривке, привычно `счастливый преданностью
жены, обожавшей его ренуаровскими статями. 
      Ходил он тяжеловато, переставляя ноги по песку
утреннего пляжа, либо - по плиткам площадки
вечернего дансинга, направляясь к бару за виски с  
содовой - для себя и для сужёной.
      Откуда-то во мне поселилось убеждение, что он
прошёл боёв, был ранен, реабилитировался. Отчего
и обожаем своей половиной, гордящейся им,
- заботившейся о своём воине, `выходившей в итоге
его, угодившего в беду горячих точек.
 
      Моя чашка утреннего йо`гурту быстро иссякала
вприглядку к её вожделённым губам, направленным
к нему и бесконечно целующим его через стол
нежностями слов, привычно поглощаемых им,
- баловнем нелёгкой судьбины.
 
      По приезду в отель одно чудо в розовых лаковых
босоножках на высоченном гнутом каблуке уже
трижды приносило свой бюст в моё бунгало, остужая
себя в волнах мощного кондиционера.
      Другое чудо, пришедшее на смену первому дня через
четыре, морочило мне голову своими амбициями
менеджера крупной компании и заковыристым
образованием в стройном и нежном ребёночьем теле и
в дорогущих шмотках манекенщицы, неизменно притом
заполняя на завершающем этапе самкиным
колоратурным сопрано то же моё бунгало после ланча.
За что через некоторое время так же, как и первое, было
незаметно передано на доп.паёк моему приятелю,
- молодому профессору, с коим мы прилетели вместе.
 
      Я считаю, что женщин вообще нельзя бросать, - даже
в краткосрочном курортном спаривании. По-мужски
здесь можно поступить иначе:
сначала самому найти ей нового спутника, чтобы,
спровоцировав её, дать ей втайне изменить тебе
втихаря и всласть, и затем ... позволить ей, - уже
победительницей, ради твоего же другана-мачо самой
бросить тебя, - жалкого и несчастного со скорбным
лицом неудачника, обманутого жестокой
повелительницей. 
      Между прочим именно в этом случае Вы окажетесь
окружены женским вниманием постоянно:
и первая, и вторая любимые неизменно до конца отдыха
нарочито вертелись крепко объятыми моим приятелем и
в вечернем танце, и в солнечной обнажёнке на пляже
пред моими же затравленными болезненно отводимыми
в скорби очами, - демонстрируя мне, - отвергнутому,
своего победоносного счастья материнскими взглядами.
      А цирку с другими ковёрными на арене - в наш отель    
всё равно не завозили. 
 
      Завтрак продолжался. Я запил очередную косточку
маслинки манговым соком. Властная нежность к мужу
на её лице `чудно, - по вкусу в моей глотке, сочеталась
с пожираемой горой свежеотструганных огурцов в
пупырях и в мясистой развратной помидорной плоти,
сдобренных оливковым маслом первого отжиму.
... - Знаете, трапеза в нашем отеле - это Вам не
капризный билетный компостер в промозглом
лязгающем московском трамвае дождливою
ноябрьской ночью.
 
      Её губы. Красота их формы будоражит похлеще
крутой порнухи. Владеть ими, использовать их - чего
же может быть желаннее в сочетании с пуританской
нравственностью владычицы. 
 
      Когда вчера перед ланчем, нанырявшись до шума
в ушах, я возвращался мимо их кушетки - к своей под
пальму на пляже с добычею и с подводным
снаряжением в руках, - она, лёжа, деланно взглянув на  
меня, медленно размашисто скинула свою длиннющую  
ногу с обгоревшего под Солнцем плеча подполковника,  
где только-что изящной ступнёй ласкала ему щёку.
 
      И мне ступнёй щёку. - Тоже.
 
      Её взгляд в мои глаза в этом движении предостерегал
матёрой самкой и разве что не случился угрожающим.
      Последствия давления на глубине при погружениях
только-что, ещё стекающая по телу вода - не отторгли
той мысли, - а всё ли в порядке с моими узенькими
плавками под контрольным щупом пальцами.
 
      Третьего дня он набухался халявного " All inclusive "
в баре на дансинге и отвалил дрыхнуть в их номер ещё
до начала танцев.
      Я ждал.
      С первыми тактами " Отеля « Калифорнии »" ноги
спружинили, и я оказался у её столика.
      Её лёгкое напряжение. Моя улыбка:  
 
    - Можно Вас пригласить?
 
  ... Медленно переваливающийся обожаемый муж почти
не танцевал с ней, и лишь изредка по-медвежьи топтался
в своих шортах ветерана с лапами на её талии.
 
      Огромные влажные глаза брошенного оленёнка
приглашения приняли.
 
  ... Welcome to the Hotel California,
- Such a lovely place,
Such a lovely face ... ©
 
      Мы заняли центр площадки. Двигались быстро.
Ритму держали. А затем мои клешни стиснулись на её
стане, насильно замедлив движения в четыре раза.
      Насилие длилось.
    - И что же дальше?,- скрытая усмешка в её голосе и
во взгляде.
    - Ничего. - Теперь мы танцуем медленно.
      И мы танцевали, - два податливых понимающих
друг друга тела мужчины и женщины.
 
      Они почти кончили завтрак. На их столе оставались
тарелочки со сдобной выпечкой под белые чашечки
кофе в пальцах и привычные преданные взгляды
в глаза друг другу. 
      Море.
      Потом стекло оконного проёма ресторана. Затем их
профили метрах в трёх перед моими глазами. Её губы.
      Вчера после ланча я захлебнулся их вкусом на
соседней подушке в моём бунгало.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
                                          * * *
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Beirut, 18 April, 2010.
 
© Copyright: Никита Людвиг, 2010 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
                                          * * *