* * *
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
     Лютка считала себя бдительной и компетентной буфетчицей,
любительницей прекрасного. Иногда, - за мытьём замызганных
тарелок в облупившейся раковине станционного буфета, Лютка
мечтала о том, как овладеет всей культурой человечества,
и тогда сделается полномочной кассиршей, получив доступу
к живому денежному потоку в запираемой на ключ машине
на прилавке.
 
     Постоянного жилья Лютка не имела, посему втайне грезила
о Короле закусочных из дворцовых покоев.
 
     Тайн же у неё хватало с избытком: чего бы Лютка не делала,
- даже самой малюсенькой пустяковины, в её мозгу возникала
тайна.
 
   - Ну кто бы ещё догадался забирать на ночь использованных
пластиковых стаканчиков домой, и там отмыв их от следов
жирной помады, `поутру запускать вновь в буфетооборот,
- денег же, выделяемых ей на недельный запас одноразовой
посуды, - молодецки притырить.
 
 
     Даже своего имени Лютка окружила непробиваемой тайной.
 ... Раньше она проживала обыкновенной Людкой. Но однажды,
- в красочной книжке, брошенной облевавшимся пассажиром,
Лютка наткнулась на огромное цветное фото стрекозы из
семейства "Lestidae", именуемой по-научному - "Люткой".
     У прямокрылой красавицы выпирали огромные фасетные
глаза, каждая ячейка матрицы которых бдительно впитывала
в себя окружающую враждебную действительность.
 
     Глядя по утрам в зеркало, Лютка ежедневно изучала этих
самых глаз, а потому была уже хорошо с ними знакома.
     Причастность же к летающей массонской ложе "Lestidae"
закрепилась в ней навечно и неожиданно начала изменять
Люткиной генетики. Повелось это с того, что ночами, - во сне,
Лютка приобщилась к воздухоплаванию. - Именно
к воздухоплаванию, а не к умопомрачительным полётам с
лихими виражами и адскими перегрузками.
 
 
     Прозябая в грёзах о Короле всех закусочных, Лютка ешё ни
разу не влюблялась, и её отношения с противоположным
полом скользили в дежурном режиме, ограничившись
постоянными кавалерами из пары бригад путевых обходчиков,
заселённых в одном с Люткой общежитии железнодорожников.
 
     Тем не менее, набравшись умных выражений из забытых
пассажирами книг, Лютка самой себе постановила, что в сексе
она предпочитает исключительно интеллектуального оргазму,
достичь вершин коего покамест ей было попросту не с кем.
 
     Вот почему в арфе Люткиной души, напевавшей над мойкой
в подсчёте барыша от реанимированных стаканчиков, - всё ещё
дребезжала пара потаённых струн, так и не разворованных
путевыми обходчиками.
 
 
     Эти парнюги постепенно превратились в её чуть ли не в
родню, чем изредка вызывали Люткиных опасениий в
зарождении инцеста.
 
   - Лютка, привет! Ты носки на пятке хорошо штопаешь?
  
   - Лют-ка, - потряси головой!
 
     Она действительно имела привычку мелко потрясывать
головой, если вдруг нужная мысль не приходила к ней
вовремя.
 
 
     Вообще-то мысль в Люткиной голове была всего одна,
зато бесконечно длинная, смотанная в мозгах садовым
шлангом, какой продаётся в хозяйственном магазине -
- только кобрина голова из него, - в центре, изредка
задумывалась о своём, - змеючьем, и не поднималась на
чумного покупателя, - вот тут-то Лютке приходилось трясти
своей обычной, чтобы взбодрить внутри мозгов, - ну, ту -
- потаённую голову посреди шланга.
 
 
     Полёты в Люткиных снах наполнились явью, и непостижимым  
образом семейство "Lestidae" прорастало в её существе всё  
глубже. Непонятным образом жизнь в сновидениях потихоньку  
вытесняла обыденного буфетного существования. Иногда тело  
становилось невесомым, Лютка за стойкой раздачи впадала в  
ступор и выходила из - , услышав знакомого:
 
   - Лют-ка, - потряси головой!
 
     Тогда тело предательски тяжелело, и из неземного полёта
перед ней возникала привычная пелена голодных лиц над
жирноватыми подносами.
 
 
     Что-то с ней происходило. Неведомым образом Лютка
получила знаний о том, что же именно завалялось в её
комнатёнке на шкафу под потолком, куда и со стремянки-то
заглянуть не было никакой возможности. А однажды утром
Лютка проснулась без подушки, найти которой так и не
смогла. Зато вечером, вернувшись с работы и включив свет,
Лютка удивилась его невзрачности, подняла голову и
увидала, что лампы в люстре накрыты сверху затерявшейся
поутру подушкой.
 
 
     Подносы, буфетный мат, замурзанные стаканчики, помои
с использованных тарелок, лица приятелей, слившиеся по
сути в одно с выражением дежурной похоти, - всё то, что
составляло обычного Люткиного существования, оказывается
не проходило мимо неё безвозвратно, и втихаря
накапливалось внутри Лютки, облипая её горячим жирным
асфальтом, готовым вот-вот застыть навсегда.
 
 
   - Лют-ка, - потряси головой!
 
     Суматошное время обеда кончилось, и Лютка позволила
себе задуматься, отрешившись от окружающего, воспарив в
неведомые ей самой выси. Озорной призыв к её голове на
этот раз подействовал иначе - Люткино тело не налилось как
обычно свинцовой тяжестью, вернув к кухонным хлопотам,
- напротив, потеряв остатков земного притяжения, рвануло
вверх. В последний момент с вековым женским инстинктом
Лютка цапнула свою хозяйственную сумку, набитую
россыпью использованных стаканчиков и остатками
буфетного обеда для ужина в общежитии. На глазах
изумлённых свидетелей Лютку, размахивающую баулом,
мотало в пространстве под потолком в разные стороны.
Непроизвольно Лютка вцепилась мёртвой хваткой в
огромный занозистый лист фанеры, приготовленный
плотниками, для ограждения в буфете VIP зоны.
 
 
     На этом листе, скаредно прижимая к нему вздувшуюся
сумку, Лютка вылетела в дверной проём вон. Под
восходящим воздушным потоком лист тут же загнулся на
манер детских саночек, защитив Лютку от ветра.
 
     В ней неожиданно проснулось новое сознание,
управлявшее ею разве что во сне.
 
   - Ой, полетаю на фанере над Парижем! - В Париж, - гони!,
- Лютка верховным главнокомандующим рубанула воздух
рукой в нужном направлении. Лист послушно взмыл к
Стратосфере.
 
     Скоро лист начал снижения, пробивая густой облачности
на торможении. Внизу показался город. Снизив скорости,
Лютка принялась за хозяйский облёт. Везде, насколько
хватало взгляду, мелькали вывески бистро, кафе, ресторанов,
баров, и не исключено, что Король всех закусочных обитает
именно здесь.
 
     Развернувшись над Елисейскими полями, Лютка на загнутой
фанере рванула повыше облаков, укутавших Эйфелеву башню,
чтобы осмотреть самой еёйной маковки.
 
 
 ... И тогда же на Елисейских полях выпал град из использованных
за день липких стаканчиков с остатками кофе, дотошно
оприходованных буфетчицей, дабы вдохнуть в них свежей
жизни. Парижские клошары, убиравшие мусор на рассвете,
оказались крайне удивлены одним обстоятельством, поскольку
до сих пор в Париже ещё никогда не подавали кофе с
намешанной в нём сгущёнкой из Рогачёво.
 
 
     Полетав над Парижем, фанера с вцепившейся в неё буфетчицей,
начала резкого подъёму. Небесная голубизна сгустилась в тёмную
синеву, высыпали звёзды. Люткины слёзы, выжимаемые упругим
потоком воздуха, замерзали сзади белоснежным хвостом инверсии,
сплетавшейся с развивающимися, внезапно отросшими волосами,
по которым в хвост Люткиной фанере уже пристроились звеном
сверхзвуковые "Миражи"-перехватчики с неизвестными
намерениями.
 
     Обернувшись на них, Лютка неведомым образом рванула газ,
и фанера вопреки законам недоразвитой `ньютоновской физики
резко, - почти вертикально, вновь взмыла в Стратосферу,
оставив "Миражи" глубоко внизу под собою.
 
   - Опять НЛО. - Или глюки, - пронеслось в мозгу командира
звена. Пилот налёг на ручку и резко отвалил на снижение в
сопровождении ведомых.
 
 ... В щели между элероном и стреловидным крылом его
перехватчика белела пластиковая полоска сплющенного
стаканчика из-под кофе со сгущёнкой, ещё утром
заныканного буфетчицей Люткой.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
20-го Мая, 2007 году.
 
© Copyright: Никита Людвиг, 2007
Свидетельство о публикации №1705200086   
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
                                          * * *