Будучи студентом, я попахал на стройках необъятной Родины – Советского Союза, сначала в белорусском стройотряде, затем уже на “шабашках” в Коми, Тюменской области. Конечно же, этот процесс затягивает как своеобразной романтикой, так и возможностью зарабатывания денег. По крайней мере, к завершению учёбы в университете, я имел средства на трёхкомнатную кооперативную квартиру.
Работая после распределения в НИИ прикладных физических проблем молодым специалистом, я, как и многие мои коллеги, продолжал использовать свой трудовой отпуск на зарабатывание на жизнь в шабашных бригадах. К этому времени у меня уже была семья, ребёнок, а оклады молодых спецов были просто мизерными. В те годы все организации посылали своих работников на сельхозработы в подшефные хозяйства: на уборку картофеля, заготовку сена, берёзовых веток для комбикормов и другие, нужные колхозу или совхозу работы. Наш институт не был исключением. Однажды прошла информация, что формируется бригада строителей для постройки коровника в подшефном совхозе “Городок” Узденского района. Все институтские шабашники были на виду, друг друга знали, хотя и работали летом в разных бригадах. Меня, как маститого строителя, включили в состав команды. Благо что время работы в совхозе учитывалось как рабочее, то есть мы как бы командировались от института.
Не буду описывать непосредственно строительные работы. Мы вдесятером в течение двух месяцев разобрали старый коровник, уже не пригодный для содержания стада, и рядом возвели новенький. Работали добросовестно, в отличие от периодически присылаемых работников на “картошку”, вкалывали с утра до позднего вечера. Работали всю субботу и в воскресенье до обеда. После обеда – законный отдых.
Кстати, забавный случай произошёл при разборке старого коровника. До последней минуты, пока его разбирали, в отдельном стойле находился закованный цепью бык по кличке Соловей. Спокойный такой с виду. Когда дошли до брёвнышка, к которому был приторочен бык, два мужика-совхозника держали его верёвками, накинутыми на рога. Но как только вытащили крюк из бревна, быка словно подменили. Он мотнул пару раз башкой, раскидал мужиков в разные стороны и оказался на воле. Я вспомнил, как по улицам испанских городов бежит толпа, а за ней стадо быков. Так то по телевизору: зрелище, развлечение. Здесь же все кинулись врассыпную. Я с товарищем залез на ящик для цемента и уже оттуда наблюдал дальнейшее. Бык сделал пару кругов вокруг строительной площадки и замер. Те же мужики, осторожно приблизившись, кое- как умудрились его обуздать и куда-то увести. Продолжалось это с полчаса, слава богу обошлось без жертв, но холодок страха присутствовал во мне до конца дня.
Как-то так сложилось, что короткий досуг свой мы проводили в деревенской бане с бутылочкой вина. Банька была небольшой, мы с удовольствием парились, смывая недельный рабочий пот, а после выносили стол на крыльцо и сервировали его, если можно так выразиться, незамысловатой закуской с вином. Короче, расслаблялись. Сама банька была расположена на отшибе, в километре от соседней деревушки. Буквально рядом – лес, а метрах в ста находился открытый загон для телят, огороженный жердями. Хоть наша команда представляла исключительно сильную половину человечества, в разгаре застолья кто-нибудь не выдерживал и по-славянски заводил песню. Однажды я не поленился и захватил с собой гитару. В тот тихий летний вечер после бани мы, как всегда, расположились за столом. Приняв немного, я начал орать свои песни. Орать в буквальном смысле, потому как репертуар был, в основном, либо блатной, либо из Высоцкого. А по-другому такие песни петь нельзя. Мои компаньоны подхватывали и так мы «пропели» часа полтора, пока хватило запала. Во время хорового пения телята постоянно двигались, с их стороны доносилось мычание, как-будто они и сами участвовали в этом песенном процессе. Весёлые и довольные, мы вернулись в свою деревню.
Завтракали мы в центральной усадьбе, что в километрах трёх от нашего месторасположения, поскольку там была столовая. Поутру, во время завтрака, местный бригадир стал упрекать: телятницы сказали, что из-за нас разбежались по лесу телята, да так, что их всю ночь пришлось отлавливать и водворять в телятник, поскольку те якобы разломали жерди и бежали стремглав из загона, кто куда. Мы посмеялись и возразили, что никого не трогали, а когда уходили из бани, телята были на месте. Короче, мы здесь ни при чём.
Прошла очередная неделя пахоты и мы снова оказались в бане. После парилки, за столом я , как обычно, солировал, а друзья вместе с телятами мне подвывали. Правда, пел я уже на полтона ниже, памятуя о возможных последствиях. Но свою программу исполнил до конца. Телята вроде мычали, но тоже потише.
Каково же было наше удивление, когда на завтраке к нам опять пристал бригадир с упрёками – телята снова разбежались. Стало понятно, это уже не случайность, а система. Конечно же, я слышал, что во многих странах ставили эксперименты по влиянию музыки на животных, в частности на удои коров. Вроде как классическая повышала удои, а рок, наоборот, снижал. Фанаты на концертах тяжёлого рока тащатся, впадают в транс. Возможно, аналогичное воздействие испытывали и наши телята, слушая разудалые песни Высоцкого. Неустойчивая нервная система коровьего молодняка остро реагировала на громкое пение. Перевозбуждение выливалось в агрессию – вот тебе и сломанные загородки и желание бежать, куда глаза глядят.
Что ж, такова вот волшебная сила воздействия искусства на людей и животных. Больше мы после бани не пели, а телята, как вы уже догадались, спокойно тусовались в загоне, без каких-либо происшествий.
Комментарии
:)
)))