До 1993 г. я ни разу не бывал за границей (Россия, Украина и Прибалтика – не в счёт). И тут – поездка сразу в Париж. В составе группы работников предприятий министерства промышленности я проходил обучение рыночной экономике по линии международной программы “TASIS”. Французская консалтинговая фирма обучала нас премудростям маркетинга, организации производства различной продукции, услуг, обоснованию и продвижению окупаемых проектов. Словом, готовили из нас консультантов международного уровня. Обучение проходило в Минске. Сначала мы прослушали теоретический курс, затем – практика. Мы с одним товарищем разрабатывали проект создания белорусского телефакса на БелВАРе. На всё про всё ушло около трёх месяцев. Защищать наши проекты было предложено на самой фирме, в Париже. Итак, целая неделя в городе, который многие мечтают увидеть и даже умереть после этого.

      Не буду описывать изобилие в магазинах – об этом уже пересказано сотни раз различными рассказчиками. Хочу подчеркнуть, что в первую очередь мне понравилась архитектура города – гармоничное сочетание старины с современными постройками, удачная цветовая гамма с преобладанием серых и коричневых тонов. Но надо сказать, что заглядываясь на шедевры зодчества и яркие витрины магазинов, не мешает смотреть и под ноги. Дело в том, что по Парижу повсюду выгуливают собак, которые гадят, где придётся. И это, оказывается, норма жизни. Правда, за собаками стараются быстро убирать – на мопеде разъезжает специальный уборщик, но всё равно риск вступить в свежую кучку весьма велик.

      Поразило, конечно, метро – электропоезда на резиновых колёсах тихо шуршат по бетонной колее. Умилила одна картинка. В электричку входит не то, чтобы респектабельный, но солидно выглядящий мсье и что-то говорит на весь вагон. Мне потом перевели: он сказал, что испытывает временные трудности из-за отсутствия работы, немного поиздержался и ему нужны деньги, не откажется и от каких-нибудь жалких десяти франков. Вот такие вот у них изысканные попрошайки.

      Очень много цветного населения: более половины – арабы, китайцы, негры. Впечатлил вечер, когда французская футбольная команда “Олимпик” из Марселя выиграла кубок чемпионов у итальянского “Ювентуса”. Это был праздник для всего населения: толпы ликующих и кричащих людей, непрерывные гудки автомобилей, сплошной шум и гам. Мы сначала побаивались разъярённых фанатов, но потом стали косить под них, распевая “Оле – оле – оле”, так что сходили за своих.

      Питались мы в ресторане гостиницы за счёт принимающей стороны: утром – шведский стол, обед и ужин – стандартные пять блюд со столовым вином. Так что еды хватало с избытком. Однако, мы, как это делают многие славяне, в целях экономии выданной валюты, запаслись непременными атрибутами советского командированного – набрали запасы водки, сыровяленой колбасы, сала и, смешно сказать, сыра. И куда это было всё девать? Не пропадать же добру. После ресторана мы собирались у кого-нибудь в номере и устраивали второй ужин с обсуждением увиденного. Так что к концу поездки запасов практически не осталось.

      Два раза сотрудники фирмы приглашали к себе домой. Видимо, заработки у них были приличными, так как обладали двухэтажными коттеджами: один из них на границе большого и малого Парижа, другой – километрах в сорока. В обоих случаях вокруг домов – газоны, кусты в качестве изгороди, цветочки. И никаких тебе грядок. Понравилось в доме у руководителя консультантов, которые с нами работали. На стенках у Патрика повсюду живопись, причём большое количество картин белорусских художников, о которых мы даже не слышали. Угощали нас винами, в том числе игристыми (то, что идёт в нашей стране под названием “шампанское”), сыром, колбасой. Причём застолья, как такового, не было. Всё находилось на одном небольшом столике в холле первого этажа: хочешь – подходи, наливай, нарезай себе закуску. Когда подали горячие пирожки – мелкие бутерброды, я захотел сделать комплимент хозяйке дома, мол, как вкусно она приготовила. Жена Патрика долго не могла понять, чего я ей говорю. А потом рассмеялась, объяснив, что она сделала заказ булочнику, а тот всё вовремя доставил. Так что я оконфузился со своим совковым представлением о ведении хозяйства. Мы поначалу подходили к столику, наливали, выпивали, но как-то чувствовали себя “не в своей тарелке”. Затем самый догадливый вышел во двор и выложил на столик под тентом наши дары – водку и сало. Остальные потихоньку подтянулись и уже сели за стол по-нашему, по-нормальному. Французам, а их было трое, это весьма понравилось – для них это вроде экзотики. Так что праздник удался. В конце вечера самый молодой из французов, Жан-Пьер, подозвал меня к другому, скрытому от глаз столику. Там были напитки покрепче – коньяки, виски. Я удивился, ведь он был за рулём. Тот махнул рукой, огрел разом грамм двести. Назад мы возвращались где-то после часа ночи по шестиполосному шоссе. И никакого движения. Так что нас доставили в Париж с ветерком и я уже ничему не удивлялся.

      Запомнился последний вечер перед отъездом, а точнее ночь. Мы решили попрощаться с ночным Парижем и двинулись в сторону Сены. До моста через знаменитую реку  около часу хода. На улицах практически безлюдно. На середине моста, на газетке мы разложили остатки наших славянских продуктов. Один из наших товарищей всё порывался выпить с настоящим французом и поговорить по душам. Где-то часам к двум ночи такой случай подвернулся – мимо нас шёл какой-то мужичок. Мы его пригласили присесть рядом и тот не отказался, выпил нашей водки, похвалил, да так во вкус вошёл – еле потом отвадили. На прощание я бросил в Сену какую-то белорусскую купюру, но, наверное, не ту, так как до сих пор в Париж не возвращался, а хотелось бы.