Ещё с вечера в воскресенье у меня першило в горле. Утром в понедельник, я как всегда, начал собираться на работу. Зайдя в ванную для обычных процедур, я понял, что почистить зубы не удастся – мои челюсти будто парализовало и рот раскрывался не более, чем на полсантиметра. В полном недоумении, после безуспешных попыток разжать скулы, решил обратиться к участковому врачу – благо, поликлиника располагалась рядом с домом.

      Терапевту как-то удалось подсветить и заглянуть в мою пасть. “Да у тебя, батенька, абсцесс”, - констатировал эскулап. На мой наивный вопрос – что делать, он ответил: “Да резать, конечно, если не хочешь умереть с голоду”. Диагноз убил меня наповал: я очень боялся всяких хирургических вмешательств, тем более на горле. Но перспектива вынужденного голодания также не вселяла оптимизма. Врач назначил операцию на среду и не выписал даже никаких медикаментов, мол, бесполезно – ничего не поможет. Удручённый, я вернулся домой и поведал жене о визите в поликлинику.

      Имея на руках больничный лист, я на законном основании остался дома. Поскольку мы с женой работали в то время вместе в одной лаборатории, информация о моей болезни дошла тотчас до моих коллег-товарищей. К моему большому удивлению четверо из них заявились вечером в гости – проведать больного. В то время из спиртного более всего нам был доступен лабораторный спирт. Именно спирт, а не яблоки и апельсины были принесены больному в качестве лекарства. Да ещё колбаса и жареная мойва. Я глотал слюну и не знал, чем же закусить. Потом догадался и открыл банку маринованных помидоров. Не спеша беседуя, периодически принимая  “лекарство” и всасывая помидорную мякоть, я с друзьями провёл так около двух часов. Конечно же, изрядно захмелев, ведь моя закуска была чисто символической, и, попрощавшись с ребятами,  тотчас же пошёл спать.

      Проснувшись поутру, обнаружил, что мой рот уже приоткрывался на пару сантиметров, а в челюстях уже не было такого, как вчера, напряжения. Это позволило уже более-менее нормально поесть каши, что вселило определённые надежды и несколько улучшило настроение.

      На следующий день рот уже раскрывался пошире, но не по максимуму. Я понуро поплёлся в поликлинику. Врач долго смотрел на моё горло, на меня, снова на горло, а потом спросил: “Чем лечился?” “Да, в общем-то, ничем”, - ответствовал я. Тот, пристально глядя, всё равно допытывался: мол, что принимал, иначе просто не поверит. Мне пришлось признаться о визите моих коллег и принятом снадобье. Врач ещё позадавал вопросы насчёт пропорций, как спирт разводили, а потом неожиданно для меня заявил, что операция не нужна – резать нечего, практически всё рассосалось. Для контроля он осмотрел меня ещё в пятницу и констатировал – всё в порядке. По его словам выходило, что я счастливчик. Таких клинических случаев он до сих пор не наблюдал и только развёл руками.

      Я же думаю, что спиртовой раствор нанёс тепловой удар и оказал, одновременно, дезинфицирующее воздействие. Во всяком случае – факт налицо и я был благодарен моим спасителям за чудодейственное лекарство.