До времени отправления электрички оставалось десять минут. От моего дома до остановки идти минут пятнадцать быстрым шагом. Значит, надо бежать, чтобы успеть. Опоздание недопустимо, так как договорились с женой встретиться на станции и ехать вместе, тем более, что деньги на билеты были у меня. Мы собирались навестить в выходные сына, который отдыхал в летний период от детского сада у бабушки Нины в Вилейке. Шёл 1978 год, до сотовой связи было ещё ой как далеко. Так что “кровь из носу”, но я должен быть вовремя на перроне, да ещё успеть купить билеты.
Я пробежал уже полпути, как мимолётом увидел печальную картину: возле крыльца магазина лежал мужчина, явно не пьяный, в сознании, но ему требовалась помощь. Возле него суетились две женщины, пытаясь приподнять, но, похоже, что тщетно. Одна из них обратилась ко мне с просьбой помочь, но я, мельком глянув на часы, с ужасом понял, что промедление даже на одну минуту приведёт к опозданию. Что при этом будет дальше, не хотелось даже думать. Пробежав мимо, метрах в тридцати от места, где лежал мужчина, я только и успел, что развести руками и состроить страдальческое лицо. Женщина посмотрела на меня так презрительно, что этот взгляд вдогонку я ощущал ещё долгое время. Ну, не мог же я объяснить ей всю драматичность ситуации.
На электричку я успел, вскочив буквально в последний момент вместе с женой в вагон. Но всю дорогу переживал случившееся, что не смог помочь человеку и терзался сомненьями.
Почему этот эпизод вспомнился сейчас, по прошествии многих лет? Недавно возвращался из бассейна. Суббота, около десяти утра, приятно расслабленное тело после двух с половиной километров дистанции. Впереди встреча с любимой женщиной, всё рассчитано по минутам, и я предвкушал радость общения и близости. Проходя мимо скамейки около автобусной станции, услышал голос мужичка: “Молодой человек!” Я мельком глянул на него: обычный мужичок, пожилой, бомжистого вида. Подумал – наверняка будет просить недостающую сумму на плодово-ягодное вино. И я машинально отреагировал: мол, извини, батя, тороплюсь. И прошествовал дальше, весь в своих мыслях. Уже сзади послышалось: “А как дальше жить?” Я на “автомате” прошёл ещё метров двадцать. И тут до меня дошло – человек взывал о помощи! Может, его выперла из дому зловредная невестка, может, просто наболело: человеку надо было выговориться и всё такое. Я же проявил равнодушие и прошёл мимо. С собой – “мобила”, можно позвонить любимой и сказать, что задержусь на десять минут. Никакой трагедии, она поймёт. Господи! Да как же мы зачерствели. Задавил прогестерон, что ли, этот гормон равнодушия? Человеку, наверное, нужно было участие, сопереживание. Навряд ли помог, но выслушать же можно. Хотя бы просто покивать, посочувствовать ситуации и т.п.
Я обернулся и увидел пустую скамейку. ” С глаз долой – из сердца вон” – не проходило. Как заноза в сердце – ну, нельзя так. Мы же человеки! Далее было всё, как обычно. Прошёл день, неделя, месяц. Но осадок остался. Можно сколь угодно заниматься самобичеванием, но есть моменты в жизни, о которых сожалеешь, но уже не вернёшь, чтобы что-то переиграть, переиначить.
Комментарии