Это была, наверное, пятнадцатая по счету редакция, куда я принес свою рукопись. Прошло уже полгода с тех пор, как, еще осенью, я закончил свой роман, и, пытался, безуспешно, пристроить его в какой-нибудь толстый литературный журнал. Почему я рассчитывал, что его возьмут? Мне казалось, что описываемые в нем события представляют интерес для многих читателей, а присутствие эротики только добавляло изюминку.
Для начала я предложил рукопись в две редакции, и принялся терпеливо ждать ответа, потом, видя, что с ответом не торопятся, забросил ее в редакции других известных толстых московских журналов. В одном, вроде как, даже обнадежили. Перезвонив им, что бы узнать, как идут дела, я услышал от девочки – секретарши ответ, - все в порядке! Ваш роман принят, в течение полугода его напечатают. Награда нашла героя! – вскинул я руки к потолку. Но моя радость была преждевременной. Перезвонив еще через какое-то время, я узнал, что рукопись, увы, не подошла. Но вы же сказали, что напечатаете, - поинтересовался я у той же девушки, с которой разговаривал ранее. Может, все-таки ошиблась она? Редактор, которая читала рукопись, дала добро, - пояснила секретарь, - а главный редактор сказал, что нет, не подойдет. Но если что-то еще напишите, приносите, - закончила девушка разговор. Вряд ли я вам что-нибудь принесу! – подумал я про себя, обиженно. Но, успокоившись, принялся размышлять, - конечно, любой главный редактор дорожит своим местом, а у этого, судя по фамилии, и сын стал проявлять литературные дарования. Не до меня им, словом. Нет, не напечатают, но за надежду, хотя бы и иллюзорную, все равно спасибо, - решил я. То, что прочитали – уже радует!
В редакции другого толстого журнала, меня встретили двое мужчин. Один из них, поставив стул почти посередине комнаты, предложил на него сесть, и долго расспрашивал, кто, да что, да где проживаю, да что Вас побудило написать роман. Оставьте, я посмотрю, - объявил он при завершении беседы. Когда я перезвонил через два месяца, редактор, принимавший у меня рукопись, ответил на мой вопрос, - подождите, я гляну, что у нас записано в плане. Странно, - подумал я, - неужели так много рукописей, что он даже не помнит, что смотрел? Тот, вернувшись к телефону, вместо ответа принялся задавать мне вопросы.
Вот Вы написали целый роман, а ведь Ваш герой, обычный заурядный человек, не так ли? И что? – спросил я, несколько удивленно. Можно подумать, кругом одни герои! Работать он не желает, так? – продолжал расспрашивать дядька. Совершенно не желает, - подтвердил я, особенно при той ситуации, что сложилась вокруг него. – Я так и написал в рецензии, - радостно закончил свой расспрос редактор. То есть, можно подъехать, и забрать рукопись? – поинтересовался я. Да, - ответил он, - подъезжайте и забирайте, позвоните только, предварительно. В любом случае, хочу поблагодарить Вас за ее прочтение, - ответил я, и на этом наш разговор закончился. Подъезжать в редакцию и забирать рукопись я не стал – у меня были другие экземпляры.
Кроме того, я привозил распечатанную рукопись в несколько крупных книжных издательств. В одном из них, серьезный мужчина, редактор, принял роман и, через несколько дней, сам перезвонил. Он сказал, что их издательство специализируется на других темах, и поэтому, напечатать рукопись они не смогут, но, что роман ему понравился, - текст у Вас лаконичный, - похвалил он. Спасибо, - ответил я, - такая оценка была очень важна для меня. Читают, дают оценку – что и требуется для начала! Я не сильно расстроился отказу.
В другом крупном книжном издательстве моей рукописи присвоили четырехзначный номер. Звоните весной, - предложила миловидная и доброжелательная женщина – секретарь. Когда я перезвонил, она объяснила, что их издательство продолжает раскрутку модного автора, - и назвала одну фамилию, бывшую в то время, у всех на слуху. До рассмотрения других текстов, дело дойдет, видимо, не скоро, - прямо объяснила она. Что же Вы посоветуете начинающему автору? – поинтересовался я. В Интернете сейчас популярен крупный литературный сайт – поместите текст туда, - предложила женщина. Я, кстати, уже и сам подумывал об этом.
В других издательствах, куда я приходил, в лучшем случае, после прочтения, отвечали, что с такими темами они не работают, а в большинстве случаев, ответом служило молчание.
После того, как получил отказ почти во всех редакциях, куда обращался, я принялся рассылать свою рукопись по электронной почте в литературные журналы в другие города. Сам текст отсылал только на те адреса, сайты которых приглашали авторов – а таких оказалось немного, а на остальные – краткое описание, с предложением рукописи. Молчание было почти везде. Только два редактора ответили, один раскритиковал, - мало у Вас диалогов, неинтересно читается, а другой похвалил, - Ваш герой, хоть и малосимпатичен, но заслуживает уважения, рукопись мне понравилась. Но дальше указал причины, по которым он не может принять ее к публикации. По его словам, их издательство специализировалось на классике. Это почему же мой герой малосимпатичен, - не согласился я с критикой, - по-моему, очень даже симпатичен! Впрочем, как известно, о вкусах не спорят. Но, замечание первого редактора я учел, и ввел в рукопись больше диалогов, а похвала второго поддержала меня.
Роман, конечно, сильно политизирован, - решил я для себя, - и опубликовать его будет сложно, но, как сказано в Писании, - стучите, и отворят вам. Буду пробовать, может быть, где-нибудь, да и удастся пристроить, пусть и без гонорара, на который я уже и не рассчитывал. Главное – довести текст до читателя, - решил я для себя. Я уже не питал иллюзии насчет легкости публикации. Стало понятно, что пишущих тысячи, а издательства предпочитают работать с уже состоявшимися писателями. Но все-таки, надежда теплилась – а вдруг! Как это – никому не известен, и вдруг, сразу тысячи людей будут знать о твоем творчестве! Слаб человек, конечно, слаб, и я не исключение.
На название этого толстого журнала, я наткнулся случайно, листая газету. Как же я про него забыл! – удивился я. Этот журнал отличался раньше тем, что печатал авторов, отстаивающих свою точку зрения, которая резко расходилась с официальной. Публиковал тех, кто потом становился знаменитостью! Один из известных писателей, к которому я относился с большим уважением, когда-то давно, начинал печататься именно там. Схожу туда обязательно! – наметил я. Может быть, выслушают со вниманием, а то и возьмут рукопись на рассмотрение – опять надежда!
Редакция журнала располагалась на одной из тихих улиц в центре Москвы. Не спеша, я брел среди старых зданий – вот и нужный мне дом! На второй этаж вела крутая деревянная лестница. Мне нравились эти деревянные лестницы, узкие коридоры, которые я видел в большинстве редакций. От них веяло чем-то ностальгическим, что для меня, сорока шестилетнего мужчины, стало уже не пустым звуком. Поднявшись, я прошел сквозь узкий и длинный коридор, до стола секретаря, за которым сидела симпатичная девушка. Девушка не сочеталась с обстановкой вокруг, она была очень модно по-современному одета, и выделялась на фоне старого обшарпанного стола. Портреты классиков сурово смотрели на нас со стены.
Я принес рукопись, роман, хотел бы его оставить для прочтения в редакции, - обратился я к ней. А Вы уже были у Ивана Ивановича? – спросила девушка в ответ, хотя отлично видела, откуда я подошел, и что ни у какого Ивана Ивановича еще не был. Нет, а кто это? – ответил я, показывая свою полную неосведомленность. Это замредактора, вот его кабинет, - и секретарь кивнула на дверь рядом с ней. Он сейчас на месте, можете зайти к нему, - предложила девушка. Что же – надо зайти! Я направился к замредактору, едва постучал, и, открыв дверь, вошел в кабинет.
В небольшом, но уютном кабинете, за письменным столом, весь погруженный в работу, в накинутом поверх костюма плаще, сидел крепкий мужчина, моих лет, или чуть постарше, но меньше пятидесяти, это точно. Недавно забежал! – мелькнуло у меня. С одной стороны большого старомодного стола, виднелось окно во всю стену, с другой, немного поодаль, оставляя место для прохода, стоял шкаф, с экземплярами журналов за различные годы. Вот и с моими текстами так же будут стоять! – улыбнулся я про себя. Перед столом, вдоль стены, было несколько стульев, да еще вешалка у входа.
Здравствуйте, Иван Иванович! - поздоровался я, входя. Я принес рукопись, - объяснил ему свое вторжение в кабинет. Так оставьте ее у секретаря! – раздраженно ответил Иван Иванович, с трудом отрываясь от лежащей перед ним на столе работы. Я только что от секретаря, она сказала, что необходимо прежде показать рукопись Вам, - ответил я. А сам подумал – не очень ласковый прием у Ивана Ивановича! Ну, давайте посмотрим, - предложил замредактора, с большой неохотой отрываясь от работы, и переключая внимание на меня, - присаживайтесь, что там у Вас? Пять минут на беседу у меня есть! – оценил я время.
Роман, современный роман, семь авторских листов, - начал я, усаживаясь на стул напротив Ивана Ивановича. Раньше публиковались где-нибудь? – задал дежурный вопрос замредактора. Нет, только научные публикации, штук пятнадцать было, художественную прозу пишу впервые, - ответил я ему. Давайте роман, я посмотрю - Иван Иванович взял рукопись и, положив ее на стол перед собой, прочитал название, немного отодвинув в сторону текст, над которым работал. Почему Вы думаете, что Ваш роман будет интересен читателям? – продолжил он расспрашивать. - В нем отражается период нового времени, видимый глазами моего героя. Описываемые события действительно происходили, ничто не придумано. Некоторые из них неординарны, например, когда герой уезжает в Англию, в попытке уйти от уголовного преследования, в надежде просить убежище, и остаться там, - стал объяснять я. Ну и что, Вы думаете, это заинтересует читателя? Публика сейчас изысканная, читательский спрос удовлетворен, хочется уже чего-то особенного, – объяснял замредактора, одновременно открывая роман, и начиная просматривать его. Он пролистывал рукопись довольно быстро, только где-то в середине остановился, что-то его заинтересовало. Прочитав всю страницу, с начала и до конца, но ничего не сказав, он продолжил перелистывать роман, задерживаясь на его страницах еще несколько раз, но уже ненадолго. Так он полистал его до самого конца, и, подняв голову, посмотрел на меня. Так чем, Вы говорите, можете заинтересовать читателя? – повторил он вопрос еще раз. Я выдержал минутную паузу. Иван Иванович терпеливо ждал ответа.
Рукопись во многом автобиографичная, - ответил я, - и те условия, в которые попадает мой герой, оставляют ему возможность только уехать, что бы найти приличную работу, так как здесь источник доходов он найти не может. Взять, к примеру, меня, - продолжил я. Защитил кандидатскую диссертацию, знаю два языка, неплохо английский и, второй – редкий, европейский язык, венгерский, в совершенстве. А все, что мне предлагают работодатели – это пойти на завод, работать за копейки, или менеджером в контору! Слово красивое, но раньше, на производстве, где я работал, так назывались кладовщики. Только тогда писали в амбарные книги, а сейчас номенклатуру набирают на компьютере. Иван Иванович усмехнулся. Меня это не устраивает, - продолжил я. Вот поиски героем своего места, в изменившихся условиях, и описаны в романе, а еще – подходящей подруги, потому, что жена оставила его, как только трудные времена вошли у героя в норму.
И что, Вы не можете найти достойной работы, со знанием двух языков? – недоверчиво спросил Иван Иванович. Не могу, - подтвердил я. Несколько раз пробовал начинать работать, но больше двух месяцев, ни на одной работе не задержался. Везде на меня смотрят, как на исполнителя, который обязан, за те гроши, что ему дают, принести большую прибыль, к тому же конкретному дяде – владельцу компании. Только стоит мне посмотреть в лицо этому дяде, как что-то сразу же останавливает меня.
А этот редкий язык, который я знаю, в Москве никому не нужен. То есть, иногда бывают копеечные заказы на перевод, в основном – судейские постановления на пару – тройку страничек, да медицинские заключения, если кто-то попадает там, в аварию, да еще счета за разбитые машины присылают. Ученики есть, но мало, случаются редкие звонки, но до практики дело доходит далеко не всегда. Словом, перебиваюсь на хлебе и воде.
А что касается моей специальности, то еще двадцать лет назад, почти сразу, после института, я руководил крупным производством, а сейчас мне предлагают вернуться на низшие ступени, и начинать все сначала. И это притом, что много желающих, из подмосковных городов, а то и из братских республик, работать на этих местах за нищенскую зарплату. Староват я уже, начинать все сначала. А заниматься коммерцией – уже достаточно позанимался, и что-то не очень хочется начинать заново. К тому же, сейчас идет явная глобализация, рынок жестко поделен, со стороны не подступиться. А в торгаши подаваться, барыгой становиться не хочу.
Знаете, - ответил замредактора, - Вы читали? – и он назвал имя американского писателя, его роман назывался, кажется, “Путь наверх”. Так там герой, то же с самого социального дна, карабкается наверх, удачная женитьба помогает ему в этом! Но так там, целая трагедия! – с пафосом воскликнул Иван Иванович. Это, конечно, тема для романа, - усмехнулся я про себя. Удачно жениться я, по молодости, то же собирался. Даже девушка подходящая была – Дениз, дочь очень состоятельного человека, мы познакомились в Венгрии.
У меня то же достаточно драматизма, - ответил я Ивану Ивановичу. С любимой женой развелся, чуть в тюрьму не сел, вынужден был уезжать куда-то. Я ведь не намерен и дальше мириться с таким положением вещей, не бутылки же мне идти на улицу собирать! Я оружие в руки уже готов взять в поисках денег. Так это палка о двух концах, вот я то же оружие возьму, тут уж, кто первый выстрелит! – запальчиво парировал замредактора.
Тебе-то чего оружие в руки брать, ты что, так много радости видишь от этой жизни, что бы рисковать? – подумал я про себя. А Ивану Ивановичу ответил, - вокруг столько жулья, которые просто наворовали деньги, земли, заводы, и забрать у них эти ценности обратно, я думаю, большого греха не будет. Тем более, что, как формировался этот капитал, я видел, сам варился в этой среде, и знаю этих людей хорошо. Большинство – обычные проходимцы, ну, пусть ловкие проходимцы, имеющие возможность хапнуть в свое время, и не упустившие этот шанс. Но от этого они не перестали быть ворами. Не могу же я, считать их хозяевами жизни, и не буду!
Вы спрашиваете, чем интересен роман? А тем и интересен, что показывает, откуда возьмутся люди, например, такие, как я, готовые взять в руки оружие и вогнать штык в брюхо тому ворью, что сейчас жирует! В первую очередь – этим! Разговор уже шел довольно эмоционально, мы повысили голоса, и вдруг остановившись, одновременно замолчали. О чем это спор! – мы пристально посмотрели друг на друга.
На столе у замредактора зазвонил телефон. Извините, - сказал он, беря трубку. Да-да, - стал он разговаривать с кем-то по телефону, - я сейчас как раз работаю над твоим текстом, он передо мной. Чуть подвинув мою рукопись, Иван Иванович протянул руку к работе, от которой я его оторвал. В разговоре с невидимым собеседником он старался выглядеть нарочито грубоватым, однако сразу улавливалась некоторая подобострастность в его словах. Теперь у меня появилась возможность повнимательнее рассмотреть то, над чем Иван Иванович так старался, и я, краем глаза взглянул на листочки, лежащие перед ним. Текст, который я увидел у замредактора, был набран уже типографским способом, это было стихотворение, или поэма. Рифма казалась довольно простой, что-то вроде, - “…в то время как, мой дед был кулак - твой дед был батрак…”, - можно было прочитать на первом листе. Интересная поэзия, и тема модная, – усмехнулся я про себя. А дядька-то, специалист широкого профиля, и по прозе, и по стихам, - так же с иронией подумал я, поднимая глаза на замредактора.
Да, еще по поводу благодарственного письма твоему начальнику, - продолжал он разговор. Получается, что мы просто благодарим его, а нужно обязательно указать, за что благодарим! А то получается, что просто так благодарим, а за что, непонятно, - по-отечески, поучал Иван Иванович собеседника. Да, мы все запустим в срок, как я и обещал. Я позвоню тебе сразу, как будет готово, - сказал он, напоследок.
Закончив разговор, он устало, положил трубку, он посмотрел на меня так, как будто видел впервые. Да, так вот Вам мой совет – читайте больше хороших книг, - принялся он, было, по инерции, поучать меня. Я их достаточно прочитал, - перебил я его. А рукопись, если оставите здесь, будет лежать без движения, - тихо и устало пояснил Иван Иванович. Зачем же навязываться, - ответил я. Если без движения, то незачем и оставлять - насильно мил не будешь! Взяв рукопись, я направился к двери, Иван Иванович поднялся, и то же пошел за мной к выходу. Перед дверью я чуть задержался, повернулся к нему, и мы молча обменялись коротким и крепким рукопожатием.
Так читайте больше хорошей литературы! – крикнул в открытую дверь замредактора, мне вслед, но я ничего не ответив, направлялся к выходу. До свидания, - сказал только, проходя мимо модной секретарши, удивленно посмотревшей на меня.
Я спустился по крутой деревянной лестнице, немного замедлил шаги и, проводя рукой по деревянным, отполированным ладонями перилам, подумал о том, сколько людей уже побывало здесь до меня. На улице ярко светило весеннее солнце, остатки подтаявшего снега, собранные грудами, лежали на дороге, обнажая черный асфальт. Глубоко вдыхая воздух и, проходя мимо них, я наступал на подтаявший снег, и, поворачиваясь, смотрел, как мой след медленно наполнялся талой водой. Я вспоминал недавний разговор с Иваном Ивановичем, но думал сейчас совсем не о своей рукописи, а о наших с ним взглядах на современность. Ничего, держись! – подбадривал я себя, - еще не вечер! Будет и на твоей улице праздник!

4 сентября 2006 года