Я стою на невысоком бетонном парапете на крыше девятиэтажки и смотрю вниз. Там внизу ходят люди, такие маленькие с моей высоты. У каждого из них свои проблемы, свои мысли и свои переживания. Им нет дела до меня, да и мне, в общем-то, на них наплевать. Большинство из них даже не догадывается, что я на них смотрю, и уж совсем немногие могут догадаться о моих намерениях. Это немного обидно, хочется, чтобы хоть кто-то поднял глаза и посмотрел на меня. Посмотрел и задумался. Но они смотрят под ноги. То, что происходит у них под ногами им гораздо интереснее.

 Я всю ночь бесцельно бродил по городу и уже на рассвете, замерзнув, зашел в этот подъезд. Я сейчас даже не могу сказать в каком районе города расположен этот дом. Я поднялся на последний этаж и хотел задремать на лестнице, но увидел, что люк на крышу открыт. Тогда и пришла в голову эта идея. Зачем весь это мир и вся эта жизнь, если ее там не будет. А ее в моей жизни больше не будет. И виноват в этом только я!

И вот я здесь, бросаю последний взгляд на город подаривший мне жизнь… и отнявший ее. Осталось совсем одно маленькое дело. Вздохнуть поглубже и растопырить руки в стороны. В кино все так делают. Это будет просто, всего один шаг! И вот глубокий вдох, раскинутые руки… и покашливание за спиной.

Я обернулся. За моей спиной стоял мужчина лет сорока пяти, вышедший как будто из застойных времен. В мятой майке на бретельках с желтыми пятнами на животе, трениках с пузырями на коленях, шлепках и с застарелой щетиной. Руками он мял сигарету, а его взгляд был направлен, как будто, мимо меня. В нем читалось равнодушие и многовековая задумчивость. Ему, казалось, было наплевать кто стоит перед ним, и увидав он на мое месте епископа, его выражение лица вряд ли бы изменилось.

Я замер! Мужик задумчиво вставил сигарету в рот, устало моргнул и полез в карман за зажигалкой

- Доброе утро – Сказал он, словно перед ним не самоубийца, а сосед по лестничной клетке.

- Доброе. – Неуверенно ответил я.

- Я тебя, надеюсь, не сильно отвлекаю. Я тут каждое утро курю. Жена из квартиры выгоняет, что б не воняло, на лестнице курил, а потом когда бомжей гоняли, сломали замок на люке. А новый так никто и не поставил. Вот я сюда и вылезаю посидеть, на птичек посмотреть. Подвинься малек.

Он сел на парапет спиной к улице в полуметре от меня и закурил, задумчиво глядя в даль. Затем перевел взгляд на меня и, будто бы сообразив, что ведет себя бестактно протянул мне сигарету.

-Будешь?

- Нет, спасибо. – Растерянно пробормотал я.

Он снова отвернулся и после небольшой паузы заговорил.

- Помню вот тоже когда из армии вернулся, девчонка у меня была. Ждать обещала и все такое. Вернулся я, значит, в орденах с цветами под мышкой. А она уже меня год как ждать перестала, с малым на руках. У меня то после Афгана голова несколько съехала. Я на балкон прям у нее в квартире вышел и перелезать начал. Крик, визг, она в слезах. Батя ее пришел, в глаз мне двинул и выкинул и квартиры. Типа, прыгай откуда хочешь, только не из моей квартиры.

  Он в сердцах сплюнул, вспоминая, видимо, неподобающее поведение бати.

  - И вот думаю я сейчас, прыгнул бы тогда и не было бы никаких проблем. А так посмотри, работал на стройке двадцать лет назад, так и работаю. Жена как пилила двадцать лет назад, так и пилит. Дети – раздолбаи, их кормишь, одеваешь, так ведь как вырастут, хрен от них, чего дождешься. Разбегутся и ищи их, что б стакан воды в старости принесли. Зато сюда утром выхожу – курю и вся радость.

- Так а какой тогда во всем этом смысл? – Осмелев спросил я.

  - Как какой! Это ж жизнь! Никто не говорил, что будет легко! Это прыгнуть раз два и готово. А для жизни нужно горбатиться, причем постоянно и никто тебе никогда даже доброго слова не скажет за это. Зато – жизнь вот. – Он широко обвел руками вокруг себя, как будто хотел обхватить всю Землю. – Срок придет все равно помрем, куда спешить-то, трусость это и слабость. Ладно засиделся я с тобой, на работу пора, шесть часов уже.

Он затушил окурок о пятку, кинул его за спину и направился в сторону люка. Послышался скрип лестницы, а вскоре хлопок входной двери. Видимо он жил на последнем этаже.

Я постоял еще немного. Затем раскинул руки, сделал глубокий вдох и прыгнул… но не вперед навстречу ветру и асфальту, а назад на крышу. Умереть – легко, это жить трудно. А мы легких путей не ищем.