Впервые об аномальной зоне в Удмуртии, я услышал в 2005 году от коллеги по работе. Тогда Валера Терехин, инженер проектного отдела, рассказал мне, что когда он был на охоте в Красногорском районе Удмуртии, то попал в лесную зону, из которой долго не мог найти выход. «Это при том, – отметил он, – что я 10 лет охочусь в тех краях». Почему он не мог найти, Володя, здраво объяснить не мог. Он лишь сказал, что, видимо, забрел в аномальную зону Красногорья, где пропадают люди. Позже, уже от разных людей, я слышал об этой зоне и о необъяснимых явлениях, которые происходят в ней.

Тянулись годы, а вместе с ними, пополнялся и мой багаж историй про данную зону. Каждое лето я планировал отправиться в это место, чтобы увидеть и почувствовать все самому. Но всякий раз, когда поездка должна была состояться, какое-нибудь непредвиденное обстоятельство вмешивалось в мои планы, и поход откладывался на неопределенное время. Наступило лето 2010 года, и я, в очередной раз оказался в Удмуртии, рядом с тем местом, в которое никак не мог попасть. В один из вечеров я встретился со своими друзьями, Евгением Фроловым и Ильей Корякиным, в баре «Три толстяка», как мы и договаривались. В эти же дни из Москвы приехала еще одна наша общая знакомая – Александра Миронова, которая также обещала присоединиться к нам в баре. Когда она подошла, мы уже сидели около часа и успели рассказать друг другу основные моменты нашей жизни, которые произошли за прошедший год. После этого беседа плавно перешла в русло воспоминаний и проблем сегодняшнего дня.

- Привет, как дела, о чем говорим? – задорно начала Саша.

- Привет Саш, – начал Женя, слегка хмельной с пива, – дела, как обычно. О чем говорим? А о чем можно говорить, когда Леха приехал. Либо о том, что все знают, либо о том, что никому не известно. О как.

Женя рассмеялся заразительным смехом, и мы подхватили его. После того, как все успокоились Саша села за стол.

- Ну а если серьезно, вспомнили ту историю, про аномальную зону в Красногорье. Помнишь? – продолжил Женя.

- Конечно, помню. Леша постоянно в нее попасть хотел, да не мог. Вечно что-то мешало, – ответил Саша.

- Вот, аномалия хотя бы даже в этом. А Илья говорит, что это все ерунда, – сказал я.

- Полная ерунда. Аномальные зоны, параллельные миры и временные ямы, все это байки, чтобы людям голову затуманить. В жизни все более упрощено и все объяснимо наукой. Просто наука не всегда все может объяснить…, пока не может, – категорично заявил Илья.

- Вот когда наука объяснит, тогда и вопросов не будет, а пока не объяснила, это аномальное явление, – ответил Женя.

- Хорошо, я тебя сейчас аномальные зоны на подносе науки преподнесу, – не сдавался Илья.

- Я весь внимание, профессор – Женя сделал акцент на последнем слове и, закинув ногу на колено, откинулся на стуле.

- Есть теория, что аномальные зоны возникают там, где есть разломы в земной коре. Радон, просачиваясь через трещины, выходит на поверхность и воздействует на сознание людей. А электромагнитное поле влияет на работу соответствующих приборов. Поэтому и люди блуждают, и приборы не работают. Все элементарно, мой юный друг, – сказал Илья, язвительно заканчивая.

- Уважаемый коллега, – продолжал саркастично Женя, – радон не объясняет исчезновения людей и то, что люди видят в этой зоне.

- Насчет первого – да, радон не объясняет исчезновений, но и ты не отслеживал жизнь каждой семьи, якобы пропавшего, может они находились в последствии. А то, что люди видят там, как раз может объясняться воздействием радона на мозг, – серьезно заявил Илья, на что Женя просто развел руками.

- Кстати, об исчезновениях, – включился в разговор я, – есть так же теория, что в аномальных зонах могут существовать переходы в параллельные миры и быть ловушки.

- Что за ловушки? – заинтересовалась Саша.

- Допустим, ты идешь и натыкаешься на невидимую стену. Ты влево – стена, вправо – стена, назад – то же самое. Попадаешь в ограниченное пространство, из которого не можешь выйти. Причем, ты окружающих видишь, а они тебя. Конечный параллельный мир, – ответил я.

- И что происходит с этими людьми? – тревожно спросила Саша.

- Как что, конец мира – конец жизни. – Вмешался Женя. – Если тебя Саша в закрытом помещении оставить на несколько дней, без еды и воды, что произойдет?

- Ужас какой, – заворожено ответила Саша, – ребята, давайте съездить туда.

- Ты серьезно? – спросил я ее.

- Вполне. – Ответила она. – Ты же сам туда хотел.

- Согласен, – ответил я. – Когда едем?

- Предлагаю завтра и можно на моем УАЗе. Я тоже с вами. – Сказал Женя. – Илья, ты как?

- Я пас, мне это все равно не интересно – скептично сказал Илья.

- Да ладно, Илья. Поехали, – обратилась к нему Саша и положила свою ладонь на его руку.

- Нет, нет. Это без меня, – сухо ответил он.

- Ну ладно… Значит завтра? – обратилась ко мне с Женей Саша. На что мы утвердительно кивнули.

- Ура, ура, ура, – захлопала в ладоши Саша и открыла меню, которое принесла ей официантка.

Мы посидели в баре достаточно долго, чтобы вспомнить много веселых моментов из нашей жизни и поговорить на серьезные темы. Расходясь незадолго до полуночи, я, Женя и Саша договорились завтра созвониться по поводу поездки.

На следующий день, как ни странно (обычно на следующий день появляются неотложные дела, чтобы не исполнять планы, возникшие накануне в баре), после обеда мне позвонил Женя и поинтересовался, едем ли мы в зону. Я ответил положительно, и мы договорились встретиться у него дома в три часа дня. Я позвонил Саше и сказал ей об этом. Она, к моему удивлению, тоже была настроена решительно и сказала, что уже ищет одежду, чтобы идти в лес. Мои сборы заняли немного времени: кепка, легкая куртка, спортивные штаны и кроссовки на себя, термос с черным чаем, бутерброды с сыром и сапоги в городской рюкзак.

Около трех часов дня я и Саша подошли к Жене домой. Их экипировка была аналогична моей. Мы рассчитывали, что это будет веселая прогулка в лес. Если бы мы знали тогда, как мы ошибаемся. Когда мы выходили из квартиры Жени, он сказал, что в одной из местных газет была статья, об этой зоне, и написал ее журналист, который сам живет в поселке Красногорье. Поскольку мы не знали, где именно находится аномальная зона (леса в Удмуртии протяженные и глухие), решили найти этого журналиста и расспросить его поподробнее.

Дорога до поселка заняла час. Красногорье представлял из себя обычный российский поселок, расположенный в лесах, на пути к крупному городу. Население – несколько тысяч человек, основной род занятий – лесозаготовка. В поселке преобладали деревянные дома, около десятка кирпичных пятиэтажек. Администрация Красногорского района, так же располагалась в кирпичном благоустроенном здании советской постройки. В поселке, в отличие от российских деревень, люди еще как-то пытались работать, хотя значительная часть населения была загнанна на дно бутылки зеленым змеем. Решили, что о журналисте стоит спросить у первого же попавшегося жителя. Вряд ли в поселке живет целый штат представителей данной профессии. Как ни странно, две первые женщины, которых мы встретили, ничего сказать не могли. Третья, которая шла с ребенком по дороге, сказала, где можно найти редактора местной газеты, но о журналисте ничего не знала. Подъехав к дому редактора, это была крупная женщина средних лет, с пышной прической, я спросил у нее о том, где можно найти журналиста, который писал об аномальной зоне. После недолгого выяснения у меня причины, по которой он мне понадобился, редактор назвала его адрес и сказал, что его зовут Андрей Геннадьевич. К указанному ей адресу мы подъехали минут через пять. На наше счастье, журналист был дома и вышел на улицу, когда я сказал о цели визита. На вид ему было лет шестьдесят, слегка тучный и медлительный. Его добрые «улыбающиеся» глаза смотрели на меня с удивлением через очки.

- Андрей Геннадьевич, вы сможете объяснить, как проехать в эту зону, – спросил я его.

- Объяснить смогу, но не знаю, найдете ли вы. Лес все-таки… Сейчас я вам кое-что покажу, – сказал он, с загоревшейся искоркой в глазах, и ушел в дом.

- Вот смотрите, это снимок той зоны из космоса, – с волнением сказал он, показывая нам топографические снимки, доставая их из папки, которую он вынес.

- Ого, а это кто снимал, – спросил с удивлением Женя.

- Космонавты, – тихо рассмеялся Андрей Геннадьевич, – к нам сюда из какого-то института в Москве специалист по этим зонам приезжал дважды. Оба раза в конце зимы с интервалом в год. Я с ним ее искал, так как хорошо знаю здешние леса. Но сколько мы не ходили, так ничего и не почувствовали. У него с собой еще приборы были специальные, но и они ничего не показали. После этого я решил написать статью в газету, – сказал он с удовольствием и достал из папки газету со статьей и еще несколько заметок про данную зону.

На крыльцо дома вышла его жена и посмотрела на нас. Мы стали читать статью. Для себя я отметил, что журналист сам увлечен этой зоной. У меня возникла идея.

- Андрей Геннадьевич, а может с нами съездите, покажете, где она находится… и вдруг найдем, – сказал я ему, понимая, что поступаю коварно.

Он посмотрел на часы, было двадцать минут пятого, на жену, на нашу машину и, повернувшись к жене, сказал: «Тоня, я быстро съезжу, покажу ребятам, ладно?». Жена посмотрела на него пристальным, серьезным взглядом, ничего не ответила и ушла в дом.

- Я сейчас, – сказал Андрей Геннадьевич и, положив документы о зоне в папку, зашел в дом.

Через несколько минут он вышел, одетый по-походному, и сказал, что готов. Андрей Геннадьевич сел на переднее пассажирское сиденье и указывал Жене, куда надо ехать. Следуя его указаниям, Женя возвращался той же дорогой, какой мы приехали в Красногорье. После того, как мы проехали тринадцатый километр (совпадение, но факт) от Красногорья, Андрей Геннадьевич сказал Жене, чтобы он сбавил скорость и свернул с дороги вправо на первом перекрестке. Сделав все, как просил журналист, мы съехали на грунтовую дорогу и порядка десяти километров проехали по лесу до развилки, на которой Женя свернул налево. Проехав еще около пяти-шести километров, мы уперлись в тупик грунтовки. Андрей Геннадьевич сказал, что дальше, до начала зоны, придется идти пешком около часа. Я посмотрел на часы. Стрелки на циферблате показывали двадцать пять минут шестого. «Успеем до темноты, – подумал я, – темнеет все равно около десяти вечера». Быстро переобув кроссовки на сапоги, мы тронулись в путь за пожилым журналистом. Я шел за ним, за мной – Саша, группу замыкал Женя.

Тропинка, по которой мы шли, была, скажу прямо, еле различима в высокой траве и кустах, которых становилось все больше. По обе стороны от нее возвышались старые ели, с мохнатыми ветками-лапами, создавая впечатление густой, непроходимой чащи. В кроне деревьев щебетали птицы, довершая образ девственной природы. Я с удовольствием вдыхал воздух хвойного леса, подумав, что даже если ничего особенного не произойдет, то прогулка в лес получится просто великолепной. Тогда я даже не подозревал, чем обернется этот поход. Всю дорогу Андрей Геннадьевич рассказывал мне о зоне. Интересно было то, что он был ею увлечен, так не разу и не попав в нее. «Удивительно, – подумал я тогда, – чем больше чего-то хочешь, тем сложнее это получить». Раньше я просто мечтал попасть в зону и не мог. Сейчас она была мне безразлична и дорога сама вела в нее. Пройдя около сорока минут, Андрей Геннадьевич остановился. Мы подошли к нему. Перед нами, на расстоянии ста метров, открывалась территория вырубленных и поваленных деревьев.

- Сейчас эту вырубку минуем, войдем в «бурелом», и где-то там будет зона, – сказал журналист.

- Как здорово, – с восторгом сказала Саша.

- Наконец-то, – недовольно сказал Женя, – а то, что-то надоело уже идти.

- А здесь животные есть? – спросила Саша у Андрея Геннадьевича.

- Есть. Медведи, волки, лоси, иногда кабана встретить можно, – ответил он.

- Волки… А они на нас могут напасть, – уже с опасением поинтересовалась Саша.

- Да нет. Животных вообще тяжело увидеть. Они же осторожные все. А волков давно никто не видел, – успокоил Сашу Андрей Геннадьевич. – А вот про зону говорили, что где-то в ней песчаные дюны видели. Не знаю, правда, или нет. Может, конечно, все выдумка, но что слышал, то и говорю. Да, кстати, телефоны здесь не ловят, но это не из-за зоны.

- Предлагаю идти, – резво сказал Женя.

Андрей Геннадьевич пошел к вырубке. Я посмотрел на панель мобильного телефона. Связь действительно отсутствовала. «Ничего не поделаешь, – подумал я, – лес». Мы двинулись за журналистом прежним порядком. По поваленным деревьям идти было тяжело. Миновав вырубку, мы углубились, действительно, в непроходимую чащу. Плотность елей и кустарников была очень высокая. Ветки деревьев хлестали по лицу, раздражая с каждым ударом. На пять метров вперед ничего не было видно. Создавалось впечатление, что лес стоял сплошной стеной. Поваленные деревья еще больше затрудняли ходьбу. Нога так и соскальзывала с коры в промежутки между стволами, рискуя подвернуться. Саша стала капризничать и спрашивать, когда начнется зона, и как мы поймем, что это она. Андрей Геннадьевич сказал, что он взял с собой компас и наручные электронные часы, и как только они начнут показывать неверную информацию, то можно говорить о том, что мы вошли в аномальную зону. Мы шли по прямой, как мне казалось, около тридцати минут. Андрей Геннадьевич периодически останавливался, клал на открытую ладонь компас и смотрел на стрелки, а затем на часы. Наконец он сказал, что с компасом что-то не так и остановился.

У меня перехватило дыхание, и пробежал холодок по спине. Мы все подошли к нему. Стрелки компаса действительно стали вращаться хаотично. Наш проводник посмотрел на часы. Часы показывали точное время. Пока. Все решили пройти еще немного. Пройдя еще метров двадцать, Андрей Геннадьевич остановился и сказал, что и часы перестали работать нормально. Мы подошли к нему и убедились в этом сами.

- Как здорово, – сказала Саша.

- Да? А я ожидал большего, – разочаровано сказал Женя, – ничего особенного, наверно Илья был прав.

- Зато, наконец-то побывали в аномальной зоне, – попытался приободрить его я.

Если честно, сам я был, не то чтобы разочарован, но и не возбужден от того, что наконец-то вошел в аномальную зону. Было такое ощущение, что ничего особенного в ней нет, все, как-то, обычно.

- Ну что, домой? – сказал Женя, на что все согласились.

Андрей Геннадьевич развернулся и пошел в обратном направлении. Пройдя минут сорок, он остановился и стал осматриваться по сторонам. Не знаю, что он искал, но кругом был лес. И, как мне казалось, со всех сторон одинаковый. Попади я один в такую чащу, ни за что бы не выбрался. Журналист посмотрел на верхушки деревьев и пошел дальше. Пройдя еще около пятнадцати минут, Саша, с еле различимой ноткой волнения, спросила его о том, скоро ли мы выйдем. Он обернулся к ней и, виновато улыбнувшись, ответил, что видимо он немного отклонился в сторону, но еще чуть-чуть и мы выйдем к «вырубке», так как идем в верном направлении.

Мы прошли еще около двадцати минут, после чего Саша вновь начала капризничать и сказал, что ей это уже надоело, и она хочет выйти. Андрей Геннадьевич ничего ей не ответил. Женя, пока еще бодрым голосом сказал, чтобы она не переживала, так как все под контролем. Он спросил журналиста о том, заблудились ли мы, на что тот ответил, что, как ему кажется, да. Женя сказал, что он залезет на дерево и посмотрит в какой стороне вырубка, и видно ли дорогу и поселок (определять по деревьям, где север, а где юг, в такой чаще было бесполезно). Я подсадил его к одной из массивных елей и он медленно полез по веткам вверх.

Когда он спустился, то лицо его было в царапинах, в волосах застряли маленькие веточки и иголки. Но не это поразило нас. Глаза его были округлены, то ли от удивления, то ли от шока. Саша тревожно спросила его, что с ним.

- Ребята, ни вырубки, ни дороги, ни поселка не видно. Кругом один лес, во все стороны до горизонта. А впереди у нас вообще… не передать что, – механически сказал он.

- Что там? – со страхом в голосе спросила его Саша.

- Дюны… Ребята, там натурально песчаные дюны, – ответил он ей все тем же голосом.

- Сотовые, – сказал я отрывисто и достал свой мобильный телефон, чувствуя как надпочечники начинают качать адреналин.

- Я свой на макушке ели проверял. Связи нет… и батарея вообще разрядилась, – сказал он.

Я и Саша посмотрели на свои телефоны. Экраны были погасшие. Мы включали их, но они тут же отключались, как только появлялась заставка на дисплее. За долгие годы, я впервые ощутил испуг. Такой как в детстве, когда родители меня оставляли вечером дома одного.

У Саши на глазах чуть не выступили слезы.

- Блин, что делать? – спросил всех Женя.

- Предлагаю к дюнам, может там связь есть, – ответил я.

- Я боюсь, – в ужасе сказала Саша.

- Саша, все будет хорошо. Это просто кучи песка. Может там связь есть и, во всяком случае, там удобнее, чем тут, – стараясь успокоить ее, говорил я ровным, тихим голосом.

- Ладно, идемте, – отрывисто сказал Женя и пошел первым вперед.

- Пойдем Саша, – сказал я ей и предложил идти.

Она, с испуганными глазами, молча стояла и смотрела на меня.

- Пойдем, – сказал я ей еще более тихо и положил свои руки ей на плечи. – Все будет хорошо.

Она медленно пошла за Женей. Я посмотрел на Андрея Геннадьевича. Он, с растерянными глазами смотрел по сторонам и молчал.

- Пойдемте, – сказал я ему и пошел следом за Сашей. Журналист медленно пошел за мной.

Мы прошли еще около пятнадцати минут, как я стал различать впереди, между деревьями, залитые лучами заходящего солнца, песчаные дюны. В другой ситуации мне было бы даже интересно. Но сейчас я почувствовал опасение и меня охватил страх. Я сразу вспомнил все истории про то, как люди пропадали в этой зоне без следа. Когда оказываешься в таких условиях, то начинаешь верить во все. Но самое главное, что паника, которая захватывает мозг, мешает здраво мыслить, и ты мечешься из стороны в сторону, не зная, что делать.

- Вижу их, – громко сказал Женя, видимо тоже увидев в просвете деревьев дюны, и бросился бежать через бурелом.

- Женя, не спеши, – крикнул я ему, но поздно.

Не успев сделать и нескольких шагов, Женя, подвернув ногу в поваленных деревьях, резко вскрикнул и упал, после чего застонал. Я и Саша ускорили темп, сами, рискуя соскользнуть с какого-нибудь ствола. Андрей Геннадьевич немного отстал от нас. Саша, по-прежнему, шла впереди, журналист шел последним, держась чуть левее, метрах в пяти от меня. Сделав несколько шагов, Саша запнулась о ветку дерева. Я сделал рывок, чтобы удержать ее, но не успел, и она упала. Нагнувшись к ней, я спросил о том, все ли в порядке. Она, плача, ответила, что да. Я обернулся и остолбенел.

Журналиста нигде не было. «Этого не может быть, – подумал я, – он был за мной, буквально в нескольких метрах от меня». Пройдя немного назад, я осмотрел всю территорию, насколько позволял обзор. Он пропал. Ужас скрутил мои внутренности, холодом пробежав по спине. Саша, поняв в чем дело, в ужасе произнесла: «Мама», и заплакала. Впереди стонал Женя и звал на помощь.

Выйдя из оцепенения, я стал звать Андрея Геннадьевича, но безрезультатно. Ответом на мои крики была тишина. Я подошел к Саше и помог ей встать. Подойдя вместе с ней к Жене, я спросил его, что с ним. Он сказал, что не может идти. Я попытался посмотреть, что с ногой, но он закричал на меня благим матом, как только я прикоснулся к ноге. Необходимо было что-то делать. Я сказал ему, что схожу до дюн и посмотрю, есть ли там сотовая связь. Саша сказала, что она пойдет со мной, и вцепилась в рукав моей куртки. Я взял мобильный Жени и вместе с Сашей дошел до дюн.

То, что мы увидели, было нереально. Даже невозможно. Я просто не верил своим глазам. Посреди леса находились песчаные дюны. Они были метра четыре в высоту. Но что еще больше поражало – это песок. Он был желтый, а не коричневый, какой обычно встречается в лесополосе. После того, как сознание хоть как-то восприняло увиденное, я и Саша поднялись на ближайшую дюну. Мы увидели, что площадь, которую они занимают, незначительна, и представляет круг. По всему периметру, где заканчивались дюны, резко начинался лес и никаких следов вырубки, через которую можно было бы подъехать на машине, чтобы вывезти песок. Паника не отпускала меня, так, что я даже не задумался о том, как вообще могли появиться тут эти песчаные дюны. Достав мобильные телефоны, мы проверили их. Все было безрезультатно.

Мы вернулись к Жене. Он по-прежнему лежал. Боль в ноге отражалась на его лице.

- Связь есть? – спросил он.

- Нет, – ответил я.

- Отлично, – продолжил он, – а где журналист?

- Он пропал, – сказал я, посмотрев Жене в глаза.

- Чтоо? ... То есть, как пропал. Тут лес кругом, – кричал на меня Женя.

- Я откуда знаю как. Пропал и все. Нет его, – крикнул я на Женю в ответ.

- Блин, этого не может быть, просто не может, – сказал тихо Женя, смотря в пустоту.

Я увидел страх и у него в глазах. Сев рядом с ним я уставился в землю. Саша, плача, попросила, чтобы я ей сказал, что все будет хорошо. Я сказал ей, что все будет хорошо, но сам даже боялся об этом думать. Видимо, по моему взгляду, она поняла, что я не верю в это, и, в истерике, стала кричать, зовя на помощь. Сорвав голос и ничего не добившись, она села рядом с нами и вновь заплакала.

До сумерек мы просидели в состоянии потрясения. После этого я сам стал кричать о помощи, но бесполезно. Измотанная и уставшая, Саша уснула на траве, сложив голову мне на колени. Ночь, которую мы пережили затем, была бесконечно длина и ужасна. От каждого звука в лесу останавливалось сердце и перехватывало дыхание. Но ночь прошла, и забрезжил рассвет. Мы перекусили бутербродами (у каждого в рюкзаке был сухой паёк) и чаем из термоса.

Я осмотрел ногу Жени. Щиколотка опухла и была сизого цвета. Идти он не мог, учитывая рельеф местности. Я попробовал его нести. Ничего хорошего из этого не вышло. Долго я его нести не смог, и он постоянно кричал и ругался, когда его нога задевала дерево или куст.

Весь день мы кричали, зовя на помощь, безрезультатно, как и вчера. Я залез на макушку ели, но увидел лишь лес, который простирался до самого горизонта. Телефоны не включались. И вот когда день стал подходить к концу, я достал из рюкзака блокнот с ручкой, и решил все записать с самого начала, пока не зашло солнце. Сейчас, когда я пишу эти строчки и жду приближения еще одной ночи в этом лесу, я молю лишь об одном – Господи! Помоги нам…