Гримерка известного московского стриптиз-клуба. Где-то играет музыка, за стенами идёт шоу, которое, похоже, в самом разгаре.

ОНА, красивая женщина 22-23-х лет, прима, только что пришла. В хорошем, даже игривом, настроении. ОНА в тонком роскошном халате, распахнув его, любуясь, рассматривается себя в большом зеркале на стене. ЕЁ отвлекает звонок мобильного телефона. Аппарат модный, дорогой.

ОНА (первое слово бойко, потом почти равнодушно): Алло! А-а, это ты … Да, звонила. Есть разговор. Хочешь сейчас узнать, в чём дело? А  кому-нибудь в зад не въедешь? А-а, съехал на обочину… Ну, слушай. Я – беременна… Так и знала, что будешь орать. Сам виноват, ты же не можешь в презике. Ладно, жду.

Пауза.

ОНА, сидя за столиком с зеркалом, которое подсвечивают лампы, поправляет яркий «боевой» макияж. Через 15-18 минут  в гримерку шумно врывается ОН, молодой депутат 30 лет.

ОН (с порога): Привет, красавица! Да не тебе… (кому-то в телефон). Давай, позже всё это перетрём (вырубает связь).

Быстро подходит к НЕЙ, сидящей за столиком. Нежно обнимает за плечи. Во время разговора ОНА ни разу не оборачивается, наблюдая за НИМ через отражение в зеркале.

Ну, приветик, родная. Достали гоблины. Одну строчку бюджета не можем три дня утрясти. Все бабла хотят срубить. Совесть-то надо иметь! Одну строчку бюджета не можем три дня утрясти. Все бабла хотят срубить. Совесть-то надо иметь!  Ну, как ты?

ОНА (ехидно): Твоими молитвами. Что опять лоббируем?

ОН (с досадой): Не опять, а снова. Не твое дело!

ОНА: О, как! А как подкладывать меня под уродов из министерства, то мое. Или я тебе только тушка, кусок мяса, который можно трахать? Ну, ты и гондольер!

ОН (миролюбиво): Что такая злая? Ну, подумаешь, залетела. С кем не бывает…

ОНА: С тобой не бывает, к сожалению. Походил бы в думу с животом. Я бы посмотрела на отца-героя. Точнее, отца-героина…

ОН (нервно): Хватит пороть чушь!

ОНА (кокетливо, явно намекая, перенося на себя): А чушь любит, чтобы её пороли!

ОН (почти гневно): Стерва ты всё-таки! Давай ближе к телу… тьфу! К делу.  

ОНА: А дело, как раз, в теле. В моем. Ты меня работы лишаешь. А я звезда шоу! Своим горбом это заработала…

ОН (ехидно): Спиной много тёрлась в койке?

ОНА: А вот это не твоё дело! Твоё - мои проблемы. Я теперь, как работать буду? К шесту с животом выходить? Хозяин сразу вытурит из клуба. И без выходного пособия. Я же договор подписывала, что не буду рожать. Ты готов меня, нас содержать достойно, папаша?

ОН: Помогу, конечно. Чем смогу…

ОНА: Как тыкать в меня – то первый, как помогать – то в кусты? Чем смогу… А что ты можешь? Даже жениться на мне не можешь. Папа не велит. Он тебя на дочку премьера нацелил, что ли?

ОН: Прям так и нацелил. Да, познакомил. Налаживаю полезные связи.

ОНА: Да знаю я твои связи. Меня мало, на свеженькое мясо потянуло?

ОН: Фу, как цинично!

ОНА (осматривая себя в зеркале, подкрашивая губы): А не цинично за всякими телками таскаться, когда твоя девушка беременна?

ОН (смиренно): Я же не знал.

ОНА: А это что-то меняет? Вот ты узнал. Что теперь делать будем? Женись. Поговори с отцом, по душам. Он же не зверь…

ОН: Зверь - не зверь. Ты его не знаешь!

ОНА (нараспев): Почему же не знаю? Знаю.

ОН (с досадой): Да ладно. Два раза по «ящику» видела – а туда же, знаю!

ОНА (притворно скромно): Ну, если вашу дачу считать ящиком, милый…

ОН (притворно гневно, почти восхищённо): Вот стерва! И сюда уже влезла…

ОНА: Это ещё надо посмотреть – кто на кого влез. Мое тело только  для тебя, что ли? Мою попку, мои сиськи мужики каждый вечер глазами пожирают. Аж слюни текут!

ОН: А с отцом-то зачем?

ОНА: Он – тоже мужик. Всё при нём, всё горит, всё стоит. Не как у некоторых – через день на полшестого.

ОН (в сторону): И эту сисястую дуру я вытащил из её вонючего Крыжополя…

Тут звонит его мобильный телефон. Он, взглянув на определившийся номер, с досадой выключает сигнал.

ОНА (пока Он возился с телефоном, почти гордо): Из Козельска.

ОН (растерянно): Что? Кто?

ОНА: Кто, кто. Депутат в пальто.  Говори громче, я всё слышу, что ты там бормочешь. Ты поговоришь с отцом?

ОН: Что ты заладила – поговоришь с отцом, поговоришь с отцом… Как попка!

ОНА: Да, я не попка. Точнее, не одна только попка. Я – глупая козельская тёлка. Дура, что тебе поверила. Говорила мне мама: не связывайся с этим депутатом…

ОН: Много она понимает! Гнила бы сейчас в своём Козельске, коза сисястая…

ОНА (иронически): Что же, ты за них уцепился, как пиявка?

ОН: Дурак был. Да пожалел тебя, дуру. С такой фигурой пропадать в этой дыре.

ОНА (скептически): А тут я утопаю в роскоши, можно подумать. Кручусь вокруг шеста, как белка в колесе.  Ты-то не сильно балуешь. Девки с Ленинградского лучше живут.

ОН: Ну, ты и загнула! Тебя, что, по субботникам гоняю?

ОНА (ехидно): Нет, только по воскресникам.

ОН: Подумаешь, попросил пару раз развлечь важных для меня людей. Ты же труженица индустрии развлечений.

ОНА: Труженица, труженица. Только мое рабочее место у шеста, а не в койке. Будем жениться?

Он энергично ходит по гримерке.

ОН (нервно): Нет. Будем аборт срочно делать. Тебе же надо фигуру блюсти.

ОНА: Что ж, ты сам отказался… Значит, свободен. Я сама решу свою проблему.

ОН (ошарашено): Как свободен? Как решишь? Что ты, гадина, задумала? Говори, а то…

ОНА: Что, милый, а то? Ты со своим членом разберись, а то он застревает постоянно на полшестого. Что молчишь? Короче, я замуж выхожу. (Выдержав паузу). За отца.

ОН: Моего? Ты выходишь за моего отца?! Ты гонишь!

ОНА: Я не ямщик, я никого не гоню. Он сам предложил, когда узнал, что у меня от него будет ребенок. Только попросил с тобой нежно поговорить, без истерик.

ОН снова нервно ходит по гримерке, что уже  похоже на метание зверя в клетке.

ОН: Значит, ты меня дурила тут, пургу гнала. А сама уже всё решила, так?

ОНА: Почти так. Я проверяла тебя. Хотела понять, что для тебя важно – только мое тело, сиськи-письки или всё-таки я вся, полностью, с душой в придачу?  Ты не…

ОН (перебивая Её): Что я? Рылом не вышел? Подло ты поступаешь, продалась, как последняя девка! Мне мораль тут читаешь. Про душу говоришь, а что у тебя за душой, кроме тела?

ОНА: Ты моё тело не тронь, ты от него отказался. А я давала тебе шанс. Эх, ты…

ОН: Ну, может, ещё раз попытаемся? Я с отцом поговорю, он поймет.

ОНА: Он уже всё понял, он правда меня любит, берет меня замуж, да и ребенок его.

ОН: Не может быть! Я тебе не верю. Он не может со мной так поступить! 

ОНА: Как - так? Он берег тебя. Если бы не залёт, может, было бы иначе. А так он принял решение как честный человек. Не погнал меня на аборт, да и из стриптиза меня вытащит. Он сказал, мол, хватит торговать телом. Он решает все проблемы.

ОН: Может, мне ему ноги целовать? В знак благодарности? Не дождётся! Я ему всю фракцию развалю. Сначала напьюсь, потом ему морду набью, потом …

ОН в сердцах убегает, нервно рявкая что-то про гоблинов в телефон.

Пауза.

ОНА (разглядывая себя в зеркало, любуясь грудью): Вот дурачок! Что он сделает? Всё уже решено. Скоро будет меня мамой называть, особенно, когда рожу ему братика. Или всё же сына? Ладно, поживём – увидим. Бог не выдаст, свинья не съест.

Пауза.

Стук в дверь. Потом она приоткрывается, звуки музыки стали громче. Охранник, бросив кратко «Пора», зовёт на сцену.

ОНА (решительно): Что ж, пора на выход, к шесту. Сегодня торгуем телом в последний раз…

ОНА, бодро скинув халат, выходит из гримерки.

Занавес.

Сентябрь 2009 г.