Мне совершенно неизвестен,

Впервые я  его читаю,

Но многие из его песен

В свои стихи перелагаю.

Быть может, есть родство души,

Быть может, что-нибудь иное,

Не все, конечно, хорошо,

Но все же не совсем чужое.

«Ночь Гефсиманскую» его,

Его «холодные слова»,

И «черны дни», и «белы ночи»

Любили многие, и очень

У дам кружилась голова.

Интеллигентный человек…

Судьба его не зря хранила,

Покинул во время Россию

И прожил свой достойно век.

Не каждый смог быть со своим народом,

Там, где народ, к несчастью, был,

Другой себя тем сохранил,

Что оказался «вне народа».

Увы, он не совсем поэт,

Как в френч, сплошь в мысли он одет,

Нет чувства свежего и часто

Мудрит, где мудрствовать опасно.

Его стихи философичны,

Но все ж по технике приличны.

А в лучших из своих стихов

Он просто выше всяких слов.

Вот, например, один из них,

Всего две строчки, но каких!

«Шорох листьев, шепот моря

И безмолвие небес».

И есть, по счастию, удачи –

Хотя бы  «Мертвые листы»,

Поэма чудной красоты.

Он дал одно из лучших

Определений Божества,

Иль обращения к Нему,

Я не найду свои слова

Судите сами, что к  чему:

«Я – робких душ бестрепетный посол,

Я – шатких стен недвижная основа,

Я – корень человечества больного».

«При свете совести » его

(Одно названье чего стоит)

Дало всем нам пример того,

Как с «чувством веры» можно спорить,

Как его с мыслью примерить

И Бога все же сохранить.

Спор этот вечно будет длиться,

И, чтобы в нем не заблудиться,

Хочу сказать, что все правы,

Что чувства нет без головы,

Иначе путь ведет лишь вниз,

Туда, где правит фанатизм,

Исчадье дикости и зла,

Как  два безумия крыла.

Между поэзией ума и чувства.

Наверно, истина лежит,

Так мне мой опыт говорит.

И в заключение два слова –

Я помню Минского другого *,

Однофамильца. Пусть же снова

Его хоть имя прозвучит –

Никто не должен быть забыт:

*) Его звали Леонид Маркович Минский,

Он был главным инженером проекта

Института Гипроэнергопром.