ЯКОВ ЕСЕПКИН

ВЫБРАННЫЕ МЕСТА ИЗ ПЕРЕПИСКИ С БРОДСКИМ

Пред гончими псами и махом подпалых волков

Беспомощны мы, посему от погони их грозной

Не скроемся, лучше окрасим на веки веков

Вселенские камни отравленной кровью венозной.

По ней лишь неравных найдут и в созвездных полях,

Лядащим огнем заклеймив сих презренные спины,

Вопьются в уста с алчным блеском в голодных очах

И в черных глазницах высотные вспыхнут руины.

И чем нам считаться, величия хватит одним

Истерзанным столпникам, хватит иным чечевицы,

Алкали мы вечности, ныне и жить временим,

Врата соглядаем у царства подземной девицы.

Успенные здесь петушки золотые поют,

На мертвых царей не жалеют портнихи шагрени,

Таких белошвеек не видеть живым, ан снуют

Меж стулиев ломаных сузские девичьи тени.

Отравленных игл и кармяных антоновок цветь

Отравную вновь, и гранатовых багрий избытность

Кроты и полевки учтут, а царевнам говеть

Сегодня предолжно, зане уповали на скрытность.

Нельзя перейти меловую черту и нельзя

Таиться одно, паки будут обманами живы

Дочурки невинные, их родовая стезя

Легко оборвется, где Вия настигнут Годивы.

Гудят и гудят весело приглашенных толпы,

Зеленые иглы в шелках веретенники прячут,

Мы сами сюда и влеклись, аще были слепы

Девицы, пускай хоть сейчас о родителях всплачут.

Не царские тризны, не царский почетный досуг

Нам смерть уготовила, даже сокровных дочурок

Забрали те челяди, коих в пылающий круг

Впустили волхвы из кадящихся мглой синекурок.

И вот я стою в одеянии смерти рябой,

Блаженный со мною, ну что, хороши ль нынче гости,

Кто рядом – откликнись, ах, тяжек метельный гобой,

Сиренью мелось, а теперь во снегу ягомости.

Ах, туне рыдать, Богоматерь в снегах золотит

Отравленным взором тлеющие лядно скрижали,

Ей Цветик-Сынок хлебояствий кошель освятит,

А мы бойных муз и напрасно величьем сражали.

Заманит, я знаю, еще ботанический сад

Маньчжурскою тенью, сирень в листовой позолоте

Склонив тяжело, всех других навсегда в огнепад,

А мы с небесами пребудем в холодном расчете.

Когда оглянувшись, вмиг станем камнями, Сизиф,

Чтоб вымостить кровью дорогу к чужим процветаньям,

В татарскую ветошь последний зарезанный скиф

Уткнется -- засим привыкать уж к посмертным скитаньям.