Он погладил ладошкой, шепнув: «До чего же ты дура»
в глубине чердака, где они оказались вдвоём.
Огляделся вокруг озабоченно, быстро и хмуро
посмотрел на часы, на разбитый оконный проём.  

А ладошкой – согрел! На какое-то фото в конверте
снова мельком взглянул, покосившись на тени в окне.
В тишине пауки после секса готовились к смерти,
воробьиха дремала на яйцах с мечтой о весне.
 
Не ладошка – огонь. И она от неё потеплела,
от людского тепла разогрелась, как печка, в момент  
и готова была для него сделать всё, что умела.
Он подумал, взглянул на часы, обнажил инструмент.  

А затем одарил потеплевшим, приветливым взором,
будто именно с ней он делил чердаки сотни раз.  
«Точно дура», – сказал, зарядил, передернул затвором
и нажал на курок, а она полетела, смеясь.

26.10.2009 г.