Парили у моря вдали черепичные крыши,
почти приземляясь в цветочное, яркое пламя,
в душе прорастал стебелёк, я воистину слышал
плач скрипки-малютки, а может, зовущую память.

Мелодия эта была то Вивальди, то Григом,
потом исчезала, лишь гулко – удары по стали,
как будто погонщик с густым металлическим криком
гнал в море табун лошадей, а они дико ржали.

Прислушаться к морю и внутренний голос не слушать?
Вот только вопрос возникает гнетущий, упрямый:
во что обернуть мне упрямую громкую душу,
чтоб книги-вериги отбросив, жить просто и прямо.

Чтоб жить одномерно, писать себе чёрным на белом,
не видя цветного и эти заморские дали,
ведь ставни тревоги давно перекрашены мелом,
которым когда-то слова на заборах писали.

Во что обернуть мне вопрос огнедышащий в спину,
который негаснущей свечкой горит, не сгорая.
Ни в этом приморье, ни в горном раю Сан-Марино
покоя не будет, я это теперь понимаю.

Сегодня рассвет необычный, по-скифски раскосый,
забыть в самом деле, заштопать, привесить улыбку,
чтоб ночью морозной в России от новых вопросов
вскочить на постели без права вновь сделать ошибку.

10 июня 2006 г., г. Римини (Италия)