В стакане темно, и померкли грани, над дверью подкова прибита криво. Пусть в сотый раз вечер из мёртвой ткани, художник картину рисует – диво. Спешит. Вероятно, закончит вскоре. Вот девушки лик – хороша собою… Вся нежность в холсте – на лазурном море, а тайны любви – в озорном прибое. На ребрах баркаса зияют бреши, внутри черепаха сокрыла яйца, разбитую лодку волна утешит, и девушка будет вот-вот смеяться. 

 Художник вздохнул: всё, конец работе... последний мазок. Хорошо! Готово. Мы с временем этим теперь в расчете, родные в могилах, не скажут слова. Верёвка, наверно, оставит метки? Дурацкая мысль – аж кольнуло спину… Шагнул, захлебнувшийся, с табуретки… 

И нету его. Лишь одна картина.