Залетела в горницу горлянка,
сизокрылая горянка.
В окна стала биться;
человек воды налил,
чтоб смогла напиться;

сам вино лишь пил...

Продолжая в страхе виться,
будто  дом тот был  темницей...

улетела та горлИца,

лишь на воле,чтоб резвиться...

Как то снова прилетела
 с подоконника глядела.
На столе вода, зерно в корытце.
Вот окошко приоткрылось,
сердце горлицы забилось-
залечу воды напиться.
На хозяина, косясь и ,по прежнему, боясь
 и попила и поела, а затем вдруг, встрепенувшись
и  к окну, вернувшись, резво улетела.
Долго так она летала, привыкать к мужчине стала,
отучившись жить на воле и однажды, голодая
у  окна летая, увидала руку.
На ладонь ту села смело, с рук хозяина поела,
видя в нем лишь друга.
Напоив голубку с губ, был он с ней совсем не груб,
нежно шейку гладил, и в ладонях отогрев
взял на душу грех, споро клетку сладив.
А горлянка не смогла, ей любовь не помогла
жить в неволе.
Ворковать вдруг перестала, корм клевать не стала
от тоски по воле…
И, однажды не проснулась…