Когда с площадки Байконура
поднимут в космос звездолет,
то звездолетчик очень хмурый
с орбиты речь произнесет.
И он воздаст всем по заслугам,
отметит каждого из нас
и, передав привет супругам,
он матюгнется и не раз...
и скажет, что идет по плану,
что экипаж готов к борьбе
и что работа неустанно
кипит на благо всей Земле.
А после кучу недоделок
он перечислит, торопясь,
мол, в колесе двенадцать белок
динамо крутят, держат связь,
что опреснители без баков
совсем не так уж хороши,
и что бездомная собака
не хочет жрать сухой лапши.
Еще он скажет, что в санчасти
есть у врача один лишь йод
и спирт он выпил не от счастья,
а все совсем на оборот.
Еще он скажет про каюты,
что вместо коек пенопласт,

А у скафандров почему-то

В комплекте только правый ласт.
Еще в спортзале - не дорожка,
а из колхоза транспортер,
но хорошо, что хоть картошка,
в нем прорастая, тешит взор.
Он понимает, что нет места,
но почему (В такой-то век!)
один санузел и совместный,
на тридцать восемь человек?
Зато кабина командира –
земной, почти что тренажер:
две табуретки, литр пива
и черно-белый монитор.
Еще он скажет про динамо
и намекнет, как будто вскользь,
что все ж двенадцать белок мало,
коль в колесе кривая ось...
Он улыбнется, как и предок,
и прежде чем исчезнет связь,
крутя динамо вместо белок,
воскликнет громко "Понеслась!"

И к неизведанным планетам,
в просторах млечного пути,
развив примерно скорость света,
наш звездолет давно летит.