Семен Вольперт
Чужой среди чужих

Пролог
Отгремели взрывы, и страна начала потихоньку зализывать свои раны. Американские «Коммандос» так и не достигли объявленной на весь мир цели — свергнуть Саддама Хусейна а остановились на полпути; иракский диктатор все так же продолжал стоять у власти и на весь мир кричал о своей победе. И, если разобраться трезво, а не с точки зрения желаемого, то так это и было. Ведь американцы, в основном, уничтожали не пусковые установки, а макеты этих самых установок, заказанные на фабриках Голливуда по совету советских военных специалистов. И, как выяснилось, на наши головы зачастую падали не «Скады», а не выполнившие своей прямой задачи наши же защитники, ракеты-перехватчики «Патриот». Ну, бывает! Ну, промахнулись! А «Скады», в своем большинстве, спокойно падали в море и наверное посмеивались, поглядывая вниз на разрушения, которые они не причиняли.
С трапов самолетов сходили вернувшиеся состоятельные и влиятельные граждане, которые тут же были объявлены героями, которые, невзирая на войну, деньги на ненавистной чужбине для родной страны зарабатывали. То есть, правительство очень быстро пересмотрело свои взгляды на дезертирство, и все стало на свои места.
Предприимчивые люди, имеющие родственные связи с комиссией по выплате компенсаций или просто имеющие или прикупившие себе похожие протекции, за полученные денежные компенсации, на месте покосившихся собачьих будок очень быстро возводили дворцы. Так что, деньги американских налогоплательщиков умело оседали в карманах нужных людей. На их лицах засияли улыбки и они «мечтали снова, оц-тоц-первер-тоц, пережить налет»! И в их кругах воцарился мир и согласие.
Охранные фирмы быстренько объявляли себя банкротами, чтобы не выплачивать денег работникам, которые им уже больше оказались не нужны. Сэкономленные же деньги пускали на разработку следующей золотой жилы, которой теперь являлось строительство.
Я, как и многие новоприбывшие русские, лишившись работы охранника, кинулся искать любую другую работу. Кушать-то надо, и никто на блюдечке тебе ничего не подаст! Тем более, за время военных действий у меня, так же как и у всех, образовались долги, а кредиторы не давали отсрочек и не принимали никаких отговорок.

Стройка
Как раз в это время недалеко от дома, в котором я жил началось строительство. Я, конечно, никогда не занимался строительством, хотя мне и приходилось в юности работать на заводе, но потом только искусством и занимался. Но, выхода не было, и я решил хоть как-то зарабатывать на жизнь, пока не найду работу по профессии.
Требования подрядчика к работнику были минимальными! Если я хожу на двух ногах и имею две руки, то уже и подхожу. Хотя, я думаю, что если бы я ходил и на четвереньках, его это тоже устроило бы, ведь тогда на мне, как на осле, можно было бы воду возить. А если серьезно, то собеседование было коротким! Мне был задан всего один вопрос:
- Как бы я определил, что стена стоит ровно?
Вопрос оказался простым! Ведь еще в школе Ньютон нам все объяснил! Нужно взять веревочку с грузиком и подвесить рядом со стеной, а еще проще, если не нужна высокая точность, просто прищурить глаз и посмотреть на стену в сравнении с другими зданиями и электрическими столбами — ведь не только мы, но и другие стараются ровно строить! Так что я сразу подошел, и тут же был зачислен на работу. Что значит зачислен? А очень просто! Вот тебе тяпка, меси бетон, и желательно ровно. За свою работу, я должен был получать 70 шекелей в день. Рабочий день — одиннадцать часов, с получасовым перерывом на обед. Суббота — выходной. Оплата понедельная. И никаких ведомостей! Если что случится, то претензий не имеешь, сам виноват! Все просто и все понятно.
Конечно, такая оплата каторжного труда едва хватала на оплату маленькой квартиры в производственном районе, но все же лучше чем ничего. Для арабов такая оплата являлась приемлемой, ведь в секторе Газа, за эти деньги можно было очень достойно прожить и обеспечить всем необходимым всю свою семью с несколькими женами, и десятью-двенадцатью детьми. А поскольку в Израиле на стройках работали только арабы, то подрядчики больше и не платили.
До нас доходят легенды о том, что в первые годы основания страны евреи сами строили, и строили неплохо. Но, со временем, у их детей, которые уже стали израильтянами, появилась пагубная привычка все время искать, кто бы за них что-либо сделал, и эта привычка укоренилось в их характере так же глубоко, как хватательный рефлекс у младенцев. Хотя, этот самый рефлекс, хватать все и побольше у ближнего своего, у израильтян остается сильным на всем протяжении жизни. А вот по поводу строительных рабочих, у израильтян есть анекдот:
Идет как-то дедушка с внуком, и с гордостью ему рассказывает:
- Вот видишь этот дом! Это я построил его, когда еще был молодым! И этот тоже! И вон тот!
А внук его и спрашивает:
- Дедушка! Ты что, в молодости был арабом?
Вот и я, вписываясь в израильское определение строительного рабочего, стал работать на стройке арабом.

* * *

Чтобы получить представление о труде арабов на стройках Израиля, нужно обратиться к более ранним источникам, а точнее к временам древнего Египта или древнего Рима. Все мы, конечно изучали в школе историю, и с любопытством рассматривали иллюстрации в учебнике по истории древнего мира. На этих иллюстрациях мы видели толпы рабов, которые гуськом несут на спинах тяжелые корзины с камнями или тащат огромные каменные глыбы для строительства пирамиды ненаглядного фараона, искренне желая, чтобы он, как можно скорее, наконец уже занял это почетное место. Конечно же, они делали это не по собственной воле, а лишь потому, что на всем протяжении их пути стояли надсмотрщики и подгоняли их ударами плетей. Еще тогда мы негодовали по поводу того, как может человек смириться с таким своим существованием. А как мы симпатизировали рабам тогда, когда они где-нибудь поднимали восстание! Мы радовались и внутренне кричали «Ура», когда они одерживали даже маленькие, временные, победы. Вспомнили? Так вот! В Израиле все не так.
Конечно, само положение А-раба в Израиле имеет некоторое сходство с рабом из древнего мира но, в отличии от древнего раба, строительных рабочих арабов никто плетью не погоняет, правда их и не привозят на повозках и не кормят. Вся хитрость израильской рабовладельческой системы заключается в том, что раб сам себя обслуживает, сам приезжает и сам себя кормит. Таким образом, строительный подрядчик получает прибыль в чистом виде. Вполне естественно, что о здоровье и сохранности своих рабов подрядчик не заботится и даже в этом не заинтересован, поэтому выжимает из них все соки без остатка. Ну а если какой-нибудь рабочий, обессилеет и свалится, то на его место придет новый, ведь за нового и свежего раба платить не надо! Благо, в палестине тяжелое положение, так почему бы этим не попользоваться? Может именно для этого и поддерживается искусственно низкий жизненный уровень в палестине, чтобы иметь дармовую рабочую силу?
Что же касается технической стороны работы, то с гордостью могу заявить, что со времен строительства пирамид Израиль сделал огромный скачок вперед. На место плетеных корзин пришли прогрессивные пластиковые ведра с проволочными ручками, изготовленные по высоким технологиям. Однако, все работы на небольших строительных объектах, как и прежде, остаются ручными, и никакой техники. То есть, в этих самых прогрессивных ведрах вручную таскают песок, цемент и щебень, сваливают все в гигантское корыто, а затем все это, вручную, перемешивается такими же прогрессивными и высокотехнологичными тяпками. Перемешивают до тех пор, пока заготовленная смесь, не достигнет состояния высокотехнологичного и сверхпрочного бетона. Соблюсти же точные пропорции компонентов бетона позволяет тонкий высокотехнологичный и возможно даже дигитальный прибор, именуемый бригадиром, который устанавливается возле корыта и подсчитывает ведра. Когда же бетон готов, то рабочие, выстроившись гуськом, в тех же ведрах, затаскивают его наверх по наклонным доскам. А для того, чтобы бетон не успел застыть, его доставка вверх производится бегом. Что бы сохранять высокий ритм доставки, бригадир, наиболее уважаемый авторитет из самих арабов, покрикивает и подгоняет остальных. Остановиться и передохнуть в этом процессе невозможно потому, что если это сделать, то на тебя тут же кто-нибудь налетит сзади и есть высокая вероятность падения обоих вместе с ведрами вниз. Поэтому, мой совет как профессионала! Даже не пытайтесь, рисковать не стоит.
Я человек искусства и хотя спортом занимался всерьез, все же не привык к таким тяжелым работам. Нужно ли говорить о том, что мои физические возможности в таком ритме быстро истощались? Спина очень быстро онемела и ноги почему-то начали заплетаться. Были моменты когда я сам, без посторонней помощи, чуть не свалился со стропил вниз, но собрав все свое усилие воли и сцепив зубы, все же сумел дотянуть до того момента, когда, наконец, раздался крик бригадира Абдаллы, извещающий о том, что работа окончена и по строительному графику следует перерыв на обед.

Инцидент

Рабочие тут же, без промедления, побросали лопаты и начали поливать друг друга из шланга прогревшейся на солнце водой. Меня тоже пригласили и я, сбросив футболку, расставив ноги пошире склонился под струю горячей воды. Когда все смыли с себя бетон, перемешанный с потом, то направились вниз, в подвал. Это было единственное место, где еще сохранялась прохлада, и именно поэтому его использовали как раздевалку и как столовую. Там, соорудив столы из целых кирпичей и видавшей виды, пропитанной бетоном слоеной фанеры, и застелив их газетками, все принялись доставать и раскладывать привезенную с собой еду. Еда у всех была одинаковая — хумус и питы, то есть тонкие хлебные лепешки, поэтому группировались вокруг столов произвольно. Рассевшись вокруг столов на целые кирпичи, все принялись отламывать кусочки пит и подхватывать ими хумус.
У меня ничего съестного с собой не было, так как в доме в это время было хоть шаром покати, а на первые деньги я мог рассчитывать только в конце недели. Я присел в стороне на корточки, прислонившись онемевшей спиной к прохладной стене, начал попивать принесенную с собой сверху теплую воду в пластиковой бутылке от кока колы.
Арабы сначала не обращали на меня внимания, обсуждая между собой какие-то новости. Но затем один из них, бросив на меня взгляд и ехидно улыбнувшись, спросил:
- Что! Твоя жена тебе на обед еще не заработала? Так приводи ее сюда! Мы ее тут на фанерке все вместе пропустим, и по пять шекелей скинемся!
Услышав это, арабы разразились истерическим смехом. Мог ли я тогда смолчать и не ответить на брошенное мне оскорбление? Ведь по мне и по тому, как я буду реагировать и отстаивать свою честь, будут потом судить обо всех русских. Конечно, не мог! И я ответил оскорблением на оскорбление:
- Может тебе нужно напомнить, где ты находишься? Ты сейчас находишься на территории Израиля, то есть там, где ты кормишься! И если тебя вдруг лишат этой возможности, то не только твоя жена, но и ты сам задницу за горсть риса подставишь! Так что, закрой свой рот и сиди тихо как мышка!
Услышав это, все арабы устремили на меня бешеные взгляды, а зачинщик этого «веселья» поднялся, вынул молоток из-за пояса и шагнул ко мне. Остальные арабы тоже привстали и начали вооружаться. Я понимал, что линча не избежать и шансы выйти из этого подвала живым равны нулю. Перспектива решения этого конфликта была очевидна — быть расчлененным и по кусочкам залитым в бетонные колонны. Я вскочил, подхватив в руку обрезок арматуры, и начал входить в состояние «берсеркеров». Я наполнился боевым гневом и приготовился броситься вперед с одной лишь целью — крушить черепа и разрывать зубами живую плоть, стараясь продать свою жизнь как можно дороже.
Араб, замахиваясь молотком, стремительно ринулся на меня. Я отклонился в сторону и уже концентрировал силу для ответного удара, как вдруг, сбоку от меня что-то мелькнуло и, не завершив удар, араб отлетел назад, рухнув на кучу битого кирпича. Для меня это была полная неожиданность, и не потому что атакующий вдруг упал от какого-то удара, а от того, что я пропустил незамеченным кого-то к себе сбоку. Я отпрыгнул в сторону, восприняв произошедшее как счастливую для себя случайность, подумав, что просто некто другой промахнулся и не попав в меня угодил в своего товарища. Единственное, что я понимал точно, что этот некто — противник серьезный и удар у него поставлен профессионально. Я развернулся, увидел перед собой бригадира Абдаллу и предположил, что сначала мне предстоит единоборство. Но я ошибся! Он спокойно, без тени агрессии, смотрел на меня, а затем на ломанном русском языке крикнул:
- Успокойся! Брейк!
Затем, обернувшись к арабам, долго кричал, что-то на арабском. Очевидно, его слово в этом сообществе что-то значило, потому что арабы поникли и опустили глаза. Единственный кто пытался ему возражать был поверженный. Хотя он и выронил молоток во время падения, его глаза продолжали испепелять меня молниями. Но вскоре и он перестал пререкаться, а только вытирал кровь с разбитых губ. Абдалла подобрал мою бутылку с водой и бросил пострадавшему. Затем, обернувшись ко мне, заговорил:
- О том, что здесь произошло, никому наверху не говори! Он просто споткнулся и упал! Ты понял? Я и ему и всем здесь это сказал. Все что здесь произошло — это только наши дела, о которых никто не должен знать. А то ведь и правда лишат его разрешения на работу, да еще и в тюрьму посадят, а если это произойдет, то его семья просто умрет с голоду. Да, в больное место ты ударил, запрещенный прием!
Я не стал оправдываться как напроказничавший школьник «кто первый начал», а просто согласился. Какой смысл было нагнетать обстановку? Мы с обидчиком обменялись равноценными любезностями, и на этом я посчитал инцидент исчерпанным. Кроме того, я осознал, что мы, находящиеся здесь в подвале — угнетенные, голодные и затравленные люди, и все едим дерьмо из одной тарелки.
Абдалла взял пустое ведро, опрокинул его вверх дном, поставил возле него два кирпича и силой усадил меня, сильно надавив на мое плечо. Потом положил на ведро пластиковую тарелку с хумусом, сунул мне в руку лепешку и сел рядом.
- Ешь!
Я сидел, продолжая удерживать во внимании остальных арабов, но они уже словно забыли о происшедшем и молча жевали. Только пострадавший ушел в себя и продолжал смывать кровь с подбородка, ощупывая разбитые и опухшие губы. Конечно, после того, что произошло, я есть не мог. Все мое тело пронзала дрожь, признак того, что я начал выходить из состояния боевого гнева. Абдалла заметил это и сильно сжал мне плечо:
- Успокойся, все уже закончилось! Продолжения не будет, лучше ешь!

Право на истину
Трудно возражать человеку который тебя понимает и, кроме того, возможно спас сегодня твою жизнь. И хотя кусок мне в горло не лез, я все же заставил себя, в знак того, что инцидент действительно исчерпан, отломить кусочек лепешки, зачерпнуть им немного хумуса и отправить в рот. И когда это, на первый взгляд скромное угощение оказалось у меня во рту, он тут же обильно заполнился слюной. Такого вкуса я никогда раньше не ощущал. Я, конечно, ел хумус раньше, но это было нечто особенное. Может быть, сказался мой голод, а может быть это совпало с выходом из экстремальной ситуации, но мне тогда показалось, что вкуснее этого блюда во всем мире нет. По моей реакции Абдалла понял, что хумус пришелся мне очень даже по вкусу. Он улыбнулся и заговорил:
- Ну, что скажешь? Нравится хумус? Это не то дерьмо, которое вы в магазинах покупаете. Это настоящий хумус, домашний! Только арабы такой делать умеют!
Затем он начал со смехом разговаривать с арабами, после чего они активно и с раздражением начали обсуждать эту важную для них тему. А что бы и мне было понятно, заговорили на иврите:
- А откуда евреи могут знать как готовить хороший хумус! Они что, когда-нибудь его выращивали? И вообще! По какому праву они утверждают, что хумус — это еврейское, а не арабское блюдо? Они только присваивать себе умеют, то что им не принадлежит и в чем они вообще ничего не смыслят!
Я не стал ни возражать, ни комментировать, так как я ничего в истории хумуса не смыслил. Кроме того, я был так поглощен процессом его потребления, что все остальные проблемы сами собой отошли на другой план. Единственное, что я понял точно, так это то, что возможно, когда-нибудь арабы и смирятся с существованием Израиля, но эксклюзивное право на обладание истиной в области приготовлении хумуса они не отдадут никогда.
Инцидент был напрочь забыт и даже пострадавший в нем уже раздраженно рассказывал остальным о том, как один еврей доказывал ему, что хумус изобрели именно евреи. Он приводил доводы своего бывшего оппонента, что вызывало бурную реакцию и истерический смех у всех присутствующих. Абдалла тоже смеялся и подбрасывал свои реплики, которые находили у всех поддержку и одобрение.

Язык силы

Когда с едой было покончено и весь мусор был собран в один полиэтиленовый кулек, то на столах появились маленькие стеклянные стаканчики, в которые уже наливался кипящий арабский кофе, приготовленный на маленькой газовой горелке. Все помещение сразу заполнилось запахом пряностей что, вперемешку с запахом сырости и цемента, создавало неповторимый вкусовой контраст. Арабы замахали мне руками приглашая присоединиться к их кофепитию:
- Иди садись с нами! Мы уважаем русских, вы мужчины что надо! Не то что этот местный, трусливый и гнилой мусор!
Я присоединился к ним, и сразу начал выяснять почему у них сложилось такое мнение об израильских мужчинах. Арабы, без долгих раздумий, привели мне довольно веские аргументы:
- Вот наш хозяин например! Почему он нам платит вовремя и не обманывает? Да потому, что боится! Попробовал бы он не заплатить! Он ведь понимает, что мы можем и нож в задницу вставить, а потом ищи нас свищи! Мы уехали к себе, и там нас уже не найдешь, а даже если и попытаться, то за нами Египет и весь арабский мир, а он большой! Если бы он не боялся, то и не платил бы, как и вам русским. Вам ведь деваться некуда, вас мигом сыщут. Вот они вам и не платят! Но ты не волнуйся, сейчас ты один из нас и тебе он тоже заплатит, как договаривались. А вообще, евреи понимают только силу и только ее уважают. А по-другому с ними нельзя.
Любопытный факт, что то же самое определение я слышал и от израильтян в отношении к арабам. И еще интересно то, что если верить библии, то евреи и арабы произошли от одного праотца, который не сильно усложнял себе жизнь однолюбством, и потому можно считать, что арабы и евреи, некоторым образом, братья. Может поэтому они так похожи друг на друга? И если посмотреть на ситуацию в целом и отстранено, то с их слов выясняется, что они прекрасно понимают один и тот же язык, то есть язык силы! Так может быть им просто нужен сильный папа, который скажет им «Цыц» и поставит в разные углы?
А вообще, мне показалось забавным, что меня и всех новоприбывших русских не причисляют к евреям, а относят как бы к отдельной нации, с которой арабы готовы считаться. У меня создалось впечатление, что они к нам относятся как товарищам по несчастью, которые, так же как и они, попали в рабство и под гнет к евреям. И в дальнейшем, продолжая жить в Израиле, я сталкивался с фактами, которые заставляли меня согласиться с их утверждениями.
Но вскоре кофе был выпит, и мы, выйдя из подвала на солнцепек, снова приступили к работе.

* * *

После происшествия в подвале, арабы стали относиться ко мне с какой-то теплотой. Я, как бы, стал у них сыном полка, которого они бережно опекали. Я начал замечать, что когда у меня начинало сводить спину от многочасового перемешивания бетона, то арабы под разными, внешне необходимыми, предлогами отстраняли меня от этой работы и переключали на другую, менее физически трудную. Когда же я отказывался переходить на менее трудную работу, то арабы буквально силой отнимали у меня тяпку и отправляли к Абдалле, под любыми предлогами. Абдалла быстро находил мне, по его мнению, наиболее важный фронт работ. Им оказывался либо срочный ремонт протекающего шланга, либо изоляцией электрического провода, которым никто и не пользовался. Но, чаще всего, наиболее важным в строительном процессе делом оказывалась подготовка подвала к будущему обеду или кофепитию.

В мужских кулуарах
В обеденные перерывы, арабы уже сразу приглашали меня с ними за стол, и даже поручали, как равному члену коллектива, несложные хлопоты по организации этих застолий. Теперь обеды проходили в веселой обстановке. Выяснилось, что у многих из них есть друзья, которые либо учились, либо бывали в России, и многие имеют скромные, но все же познания в русском языке. Ну и, конечно же, я не сделаю никакого открытия если скажу, что когда собирается чисто мужская компания, то не взирая на национальные или религиозные различия, или на социальный статус, основная тема, которая объединяет и волнует мужчин всего мира — это извечная тема, о женщинах. Обсуждались многие вопросы и отпускались скабрезные шутки. Но, на то они и есть мужчины, чтобы бравировать друг перед другом своими мужскими подвигами и победами. Так уж устроен мужчина — он, хотя и мыслящий, и венец природы, но все же часть животного мира. А в животном мире самцы бравируют друг перед другом своими мужскими достоинствами, выстраивая тем самым иерархию в стае. И, конечно же, не обходилось без взаимных подколов, которые не воспринимались с обидой, а только вызывали всеобщее ржание и восторг от остроты шуток:
- А вы знаете, почему у евреев только одна жена? Да потому, что они импотенты, и их даже на одну не хватает!
- Нет! Просто они не разбрызгивают быстренько направо и налево, как кролики, а вставляют так, что женщину заклинивает, и еврей потом до конца жизни освободиться от этой одной не может.
- А что! Разве шесть сантиметров, которые ему раввин оставил тоже заклинивает?
- Бывает и шесть и семь, но в основном десять, но это в диаметре! А вы что, в длину, что ли меряете?
Конечно же, эти шутки были дешевыми и избитыми, свойственными простым и малообразованным людям, но это являлось единственным способом избежать психозов, неизбежных в условиях каторжного труда.
Тем не менее, параллельно с этими взаимными подколками, возникали и серьезные темы. И одна из них коснулась русских женщин.

Русские жены
Как оказалось, среди палестинских арабов есть русские женщины, вышедшие за арабов замуж во время их учебы в России. И, как я узнал из рассказов, судьбы их были не одинаковы.
Русские девушки, выходя замуж за арабов, почему-то уверены, что непременно выходят замуж за шейхов, и их ожидает ослепительно богатое будущее. Но реальность часто им преподносит сюрпризы.
Например, одна из них стала женой врача и, по мнению рассказчика, приняв ислам стала очень хорошей женой, на которую он не нарадуется. И хотя они и не живут в роскоши, но все же свой дом и приемлемые для жизни условия у них есть. А вот другой случай, ему противоположный.
Девушка, выйдя замуж за студента-араба, уехала с ним в Палестину. Но, приехав в дом своего молодого мужа, выяснилось, что она далеко не первая и не единственная его жена, да и живет ее супруг далеко не в роскоши. С отсутствием роскоши она могла еще как-то смириться, но вот с наличием еще двух жен у ее единственного супруга... вот с этим девушка, воспитанная на советской морали, согласиться не смогла. И тогда, в знак своего протеста, она стала скандалить и отказывать своему законному супругу в близости. Сначала супруг терпел это и все ждал, когда она образумится, но не дождавшись никаких изменений, взял, да и обменял свою непокорную жену на осла у своего соседа. Правда, по мнению рассказчика, ослик действительно был хороший и этого стоил. Этот ослик был специально обучен для строительных работ. Оказывается, в Палестине, наивысшим достижением строительной техники является ослик, который обучен сам, без погонщика, шагать по наклонным доскам на верх строящегося здания, и доставлять в корзинах бетон. Так что, для конкретного ослика соседа, ситуация совсем не изменилась, чего нельзя сказать о непокорной жене.
Вспыльчивая девушка, попав к новому господину, претерпела кардинальные изменения. Новый хозяин рассудил так: «Не хочешь быть третьей женой, так становись рабыней-наложницей!», и применил к ней те же методы, которые всегда применял в обучении упрямых осликов. То есть, плетко-терапия трижды в день натощак, и через некоторое время девушка из дикой пантеры превратилась в ласковую и покорную кошечку. И еще говорят, что она так втянулась в это дело, что даже начала получать от этого процесса неописуемое наслаждение, да такое, что в дальнейшем без хорошей взбучки и жизни себе уже не мыслила. Как знать, может именно этого ей всю жизнь и не хватало? Ведь есть же и такие сексуальные пристрастия у людей! Правда, новый господин все равно ее из дому одну никуда не выпускает, опасаясь побега. Хотя, куда ей бежать? Тем более, в случае неудачи, по местным законам ее ожидает смертная казнь. Вот ведь как бывает!
Так что, девушки, перед тем как выходить замуж за арабов, хорошенько подумайте — сможете ли вы принять и влиться в исламскую культуру, которая предписывает женщине быть скромной, покорной, и безропотно исполнять все капризы и желания своего господина?

Ислам...
Арабы много рассказывали об исламе и, восхищаясь им как единственно верной формой развития общества, приводили массу аргументов, которые оспаривать было зачастую очень трудно. А поскольку эти обсуждения проводились в чисто мужских компаниях, то большинство вопросов касалось нравственных аспектов измен, положения женщины и ее роли в семье. В качестве главного аргумента приводилось природное предназначение полов. Мужчина, как бы он ни старался, все равно не сможет рожать детей, и поэтому его роль сводится к тому, чтобы содержать семью и ни в коем случае не уступать это его природное право женщине. Ведь никто кроме нее не родит и не выкормит ребенка, а потому она должна заниматься тем, что ей и предназначено природой, то есть сидеть дома и рожать детей, все прочие дела оставив мужчине. Другими словами, каждый должен заниматься своим делом, именно тем, которое у него получается лучше всего. Тогда все в обществе будет в порядке. А то, что евреи потворствуют женщинам в деле эмансипации — это просто глупо и нецелесообразно. Другими словами, евреи, ну слишком уж распустили своих женщин, предоставив им такие большие права, что автоматически стали подкаблучниками. Но это еще полбеды, самая же большая проблема евреев заключается в том, что по мнению арабов, евреи упрямые и тупые, причем настолько, что не могут и не хотят увидеть такие очевидные преимущества ислама. Но еще большим их недостатком является то, что из-за своей упрямости, евреи никогда не признают своей неправоты, а будут бесконечно выискивать оправдывающие их причины, а если таких причин не найдется, то начнут проявлять агрессию и обвинять всех в антисемитизме. Но к этим их недостаткам примешивается еще и трусость, и демагогия. Для еврея, что-либо пообещать и не сделать — это нормальная форма отношений. По этому поводу арабы приводили мне множество примеров, среди которых был один очень забавный, который я и перескажу полностью.

...за 100 тысяч
А случилось вот что! Один израильтянин, в шутку или всерьез, объявил, что если ему дадут 100 000 долларов, то он, не задумываясь, примет ислам. Узнав об этом, палестинские арабы всполошились и решили что этот случай сможет послужить примером и доказать всем евреям преимущества ислама. Вот мол! Посмотрите! Один еврей уже понял, где находится истина! Они тут же дружно взялись за дело и организовали сбор средств. По всей Палестине бегали мальчишки с кубышками и собирали у прохожих деньги на такое благое дело. Но в Палестине народ бедный и такую астрономическую для них сумму они собрать, естественно, не смогли. Тогда они послали своих представителей в Саудовскую Аравию, а там богатые мусульмане с пониманием и уважением отнеслись к этому важному проекту и вскоре недостающая сумма была собрана.
Когда же представители исламского мира явились к этому израильтянину и положили на стол запрашиваемую им сумму, наличными, в твердой зеленой валюте, израильтянин перепугался и сбежал. После чего так спрятался, что до сих пор его не могут найти. А деньги, которые ему предназначалась, провозгласили наградой за его поимку. А вообще, арабы сильно недоумевали о причине такого поступка израильтянина. Ну что его не устраивало? Впереди его ожидало великолепное богатое будущее! С такими деньгами он мог бы жить припеваючи, и дом иметь как дворец, и гарем хороший завел бы, ну просто полоумный!


Палестинский рай
Рассказав мне эту историю, арабы переключились на меня, задавая свои вопросы:
- Вот ты, например, отказался бы от трех жен?
Ну, ясное дело! Мечта любого мужчины — купаться во внимании и ласке многих женщин! Мужчина устроен так, что его природное устремление — осеменить как можно большее количество самок. Это инстинкт, который заложен в мужчину природой с целью сохранить свои гены и избежать внезапного исчезновения его неповторимой особенности. И, конечно же, я ответил положительно.
- Так давай, переезжай к нам жить! Мы тебе и дом построить поможем, и жен купим. Только переезжай, будешь жить как у Аллаха за пазухой, как шейх!
И тут арабы начали мне расхваливать преимущества райской для мужчины жизни в Палестине. Я услышал много интересного об их жизни. Оказывается, они жен покупают! В самой Палестине, конечно, дорого, а вот в Иордании по их рассказам, можно за 1000 до 5000 долларов выбрать себе жену на любой вкус, и более того, если она тебе не понравится по каким-то причинам, то ли готовит плохо, то ли хозяйка никудышная, или может в постели она тебя не устраивает, то можно ее обратно родителям вернуть, и деньги свои обратно затребовать. Но это, конечно, убыток и позор для родителей и для самой девушки. Ведь тогда все узнают, что ее плохо воспитали и кроме того, она уже бывшая в употреблении и ее уже никто замуж не возьмет. Так и проживет до конца жизни без мужа. Поэтому купленные жены стараются всеми способами понравиться своему господину и всячески ему угодить. А вот что касается экономических аспектов палестинской райской жизни, то я узнал очень много интересного. Оказывается!
Цены на все в Палестине примерно в десять раз меньше чем в Израиле. Стройматериалы дешевые. Вода и электричество бесплатное, то есть не совсем бесплатное, но ситуация такова, что вода, электричество и прочие необходимые вещи палестинцы получают от Израиля, и поэтому условия таковы, что хочешь плати, хочешь — нет. Все равно тебе ничего не отключат. Арабы считают, что Израиль просто обязан их всем этим обеспечивать. По поводу транспорта, так ситуация вообще простая. Машины и запчасти к ним стоят до смешного дешево. На мой вопрос почему так, мне дали простое разъяснение. Все машины в Палестине украдены у израильтян и угнаны в Палестину. А там уже с перебитыми номерами проданы по бросовым ценам, хотя заявлено, что куплены в Иордании.

Нужна ли евреям своя страна?
Выслушав все это, у меня появился вопрос:
- Так если все так, то получается что вам выгодно существование Израиля? Смотрите, сколько вы от этого выигрываете! Ведь если Израиля не будет, то где же вы будете брать машины и запчасти к ним?
Арабы сначала немного смутились, но затем быстро перевели разговор в другое русло.
- Существование Израиля незаконно! Эти земли и эти дома принадлежат нам! Нас силой согнали с этих мест и выкинули из наших домов! А кроме того, евреям вообще нельзя иметь свою страну. Евреи могут жить в мире не только с другими, но и сами с собой, только в рассеянии. Вот, посмотри, что происходит, когда они собрались вместе. Они, словно крысы в одной бочке, начинают ненавидеть и пожирать друг друга. Они же завистливые, не могут они мириться с тем, что кто-нибудь из них преуспел больше! Их же от этого начинает колотить от злости и зависти! Ты хотя бы посмотри, что они на дорогах творят! В этом проявляется вся их сущность. Не могут они спокойно принять, если кто-нибудь его обгонит. Для еврея это просто вызов, объявление войны. А чтобы уступить кому-нибудь дорогу, так это вообще немыслимо! Еврей устроен так, что во всем, даже в мелочах старается выгадать, хоть один сантиметр, хоть секунду. Поэтому и аварий столько каждый день. И такая жадность и ненасытность у них во всем! Единственно, когда они начинают жаться друг к другу и уступать друг другу, это тогда, когда им угрожает опасность, и это потому, что они начинают прятаться друг за друга, по этому они как стадо овец сбиваются вместе.
Суммировав все сказанное ими, и найдя в их суждениях много противоречий, я предложил им тайный, оригинальный план уничтожения Израиля. А заключался он в следующем…

Победоносная стратегия
Прежде всего, следует перестать воевать с Израилем и прекратить террористическую деятельность. Это переключит внимание израильтян на самих себя и вызовет разобщение и ненависть друг к другу. Следующий этап заключается в том, чтобы не угонять автомобили из Израиля, а наоборот, закупать их в Иордании и подбрасывать воинственным израильтянам. Да еще залить Израиль дармовым бензином из Саудовской Аравии. И тогда, через каких-нибудь десять лет, израильтяне сами перебьют друг друга на дорогах и палестинцы смогут спокойно вернуться на свои земли. На оставшихся же небольших, свободных от металлолома участках земли, отловить уцелевших в дорожных войнах, но одичавших израильтян, и таким образом и земли свои вернуть, и избавиться от Израиля и деньги свои от сдачи металлолома в переплавку вернуть.
Услышав этот план, арабы сначала восприняли его достаточно серьезно, ведь эта стратегия логично вытекала из их заключений о израильском характере и особых изъянов не имела. Но, слегка осмыслив мое предложение и поняв комичность всей ситуации, они рухнули на землю от смеха:
- Ну ты и предложил! Теперь мы видим, что ты настоящий еврей, лихо все перевернул! Хотя, эта стратегия сильно христианством попахивает, чтобы возлюбить врага своего и отдать ему последнюю рубашку! Ты, случайно, не миссионер? Да! Вы, русские — ребята опасные, с вами бы мы не воевали!
- А что! Чем не победоносная стратегия?
- А вдруг чтобы выжить и они возлюбят врага своего и перестанут убивать друг друга на дорогах?
- Так вам же лучше, и вас они возлюбят для того, чтобы выжить!
Услышав это, арабы перестали смеяться и серьезно задумались, обсуждая между собой такое возможное развитие событий. Возможно, у них и промелькнула мысль о том, что может стоит обратить внимание на некоторые аспекты христианства. Ведь есть же среди них и арабы-христиане, с чего бы это?
А я тоже поймал себя на мысли, что и среди евреев тоже есть немало христиан, и что возможно в этом кроется путь для выхода из всего ближневосточного конфликта, из кризиса. Ведь арабы-христиане и евреи-христиане прекрасно ладят друг с другом, хотя и в равной степени презираемы в обеих национальных общинах. С этого момента арабы начали относиться ко мне как к христианскому проповеднику, и даже интересовались, не задумывался ли я о том, чтобы стать христианским папой? В дальнейшем же, некоторые из них начали обращаться ко мне за советами по личным и даже интимным вопросам. Но, чаще всего, у меня возникали доверительные беседы с Абдаллой, с которым у нас сложились особо теплые отношения.

Интимные темы с Абдаллой
В строительной практике иногда случаются моменты, когда кончается цемент или другие стройматериалы, а поставщик-израильтянин не очень-то спешит выполнять свои обязательства. В такие моменты на стройплощадке наступает затишье, и рабочие имеют возможность хотя бы минут двадцать отдохнуть. В такие моменты рабочие находят себе какую-нибудь тень и, присев на корточки, наслаждаются подвернувшемуся случаю немного расслабиться. В такие моменты Абдалла подсаживался ко мне на корточки и мы, облокотившись спиной о стену, беседовали и обсуждали разные темы.
Как-то, в момент такого ожидания, Абдалла сказал:
- Я уже дом построил, и в дом почти все купил, только жены пока не нашел. Хочу жениться, и обязательно на русской. Как ты думаешь, выйдет за меня русская женщина замуж? Что нужно для русской женщины? Ты — русский, ты же знаешь! Холодильник уже дома стоит, и стиральная машина, а кухню какую я построил, просто на зависть соседям! Как думаешь, русскую женщину это устроит?
- Не знаю, что тебе сказать Абдалла! Конечно же, каждая женщина, и не только русская, мечтает о своем уютном доме, обо всех удобствах в нем и о хорошей счастливой семье, в которой она сможет рожать и ухаживать за детьми. Но, в этом случае, дело не в холодильнике и не в стиральной машине. Русская женщина готова на самопожертвование ради родного человека и готова обойтись и без этой роскоши. Дело тут совсем в другом.
Мы принадлежим к разным культурам и привыкли жить по разным законам и традициям. Ну, вот, скажи, например! Сможешь ли ты на новый год ставить в доме елку? Ведь у вас это не принято, а в русской традиции празднование Нового года с елкой — это нерушимый семейный праздник! Ведь русская женщина с детства привыкла, и с нетерпением ждет этого новогоднего вечера, и не всякая сможет отказаться от этого теплого, с детства любимого торжества. И таких примеров очень много.
Русская, согласившаяся выйти за тебя замуж, должна обладать невероятной силой и мужеством. Ведь ей придется, в одно мгновение, отказаться от всего, чем она жила раньше и полностью начать новую жизнь. А это очень не просто.
И еще одно важное обстоятельство. Вот ты сейчас перечислял и великолепную кухню, и холодильник и стиральную машину и рядом со всем этим поставил и жену. А ведь русская женщина не привыкла быть в доме на правах мебели — ей нужно тепло, ласка и уважение, а по тому, что я слышал от вас, у вас это не предусмотрено, и знаешь почему? Из-за той же разницы культур! Скажи, Абдалла! Готов ты выслушать то, что может быть тебе неприятно и возможно тебе не понравится?
- Раз уж такой разговор пошел, то говори! Я постараюсь дослушать до конца и попытаться понять. Если не твою правду, то хотя бы то, как вы, русские мыслите. Ведь возможно это поможет мне и в общении с русской женой.
- Ну что же, тогда начнем! Подумай Абдалла! Как получилось так, что эти земли все время переходили из рук в руки к разным народам и разным властителям, а вы выжили и сохранились? Не отвечай, я сам тебе скажу. В вашей культуре присутствует правило: если я сильнее, то все должны пасть передо мной на колени, а если кто-то сильнее меня, то я должен покорно ему служить. В русской культуре все совсем наоборот. Русские выжили не из-за того, что покорно служили кому-нибудь, а потому, что восставали и сражались. Поэтому русские, и мужчины, и женщины, привыкли бунтовать. Это уже у нас в крови. Вот ты готов жить с женой, которая постоянно бунтует и часто по пустякам, которые для тебя и значения не имеют?
Кроме того, почему ты хочешь именно русскую жену? Не арабку и не конкретно определенную женщину, в которую ты влюбился, и которая вдруг оказалась русской? Я тебе попытаюсь объяснить то, о чем ты возможно и не задумываешься. Здесь дело тоже в особенностях вашей культуры, которая сформировалась в глубокой древности. Вот посмотри! Эти земли, когда-то, были частью османской империи. А что было в ней примечательного? Когда турки завоевывали и обкладывали данью какие-нибудь далекие страны, то неотъемлемой частью добычи, наравне с золотом, были женщины. И, чем богаче и влиятельней был человек в этой империи, тем больше у него было женщин разных народов мира. Это придавало ему высокий социальный статус. Наличие этих женщин было как бы признаком того, что он имеет власть не только у себя на родине, но и в заморских странах. Кроме того, это символизировало его боевую доблесть. Владение иноземной женщиной говорило всем о том, что ее хозяин оказался сильнее и храбрее тех иноземных мужчин-воинов, которые не смогли своих женщин защитить. Вполне естественно, что тех, кто честно служил империи тоже одаривали золотом и иноземными женщинами и это автоматически повышало, служившему империи, социальный статус.
Я, Абдалла, воспитан на интернационализме и не имею ничего против межнациональных связей, и моя жена, например, совсем не еврейка, а украинка. Но, одно дело жениться из-за любви, и совсем другое дело — жениться на иноземке для повышения своего социального статуса. Ведь русская жена для тебя ничего не значит! Ведь ты сам приравнял ее к холодильнику и стиральной машине, не так ли?
- Ты не прав! Я хочу русскую не из-за престижа!
- Ну, если я не прав, то тогда скажи! Что сделают с женщиной-арабкой, если она полюбит и захочет выйти замуж за иноверца? А, Абдалла! Скажи, сколько она после этого проживет?
- Не знаю, наверно недолго! Но ты все равно неправ! Да что ты знаешь! Я совсем другой, я для русской женщины все сделаю. Она у меня будет в роскоши купаться!
- Ну да ладно, не кипятись Абдалла! Как знать, может быть, и найдется для тебя русская жена.
- Обязательно найдется, и нарожает она мне двенадцать детей, и все блондины с голубыми глазами!
- Ого! Целых двенадцать апостолов, и все блондины с голубыми глазами! Да! Это пожалуй красиво! Только зачем тебе так много, Абдала? Что ты с ними делать-то будешь?Ты что, библию решил переписать, или футбольный клуб открыть?
Абдалла в недоумении посмотрел на меня, как на сумасшедшего:
- Да ты что! При чем тут библия? Это же гарантия на спокойную и обеспеченную старость! Вот, у моего отца двенадцать детей, и мы его всем обеспечиваем, и заработанные деньги ему приносим, а он уже нам отдает то, что посчитает нужным. Так что, он живет как шейх. Так же и у меня будет.
- Ты не обижайся Абдалла, но это как-то мне не очень понятно. Я понимаю уважение к своему отцу и помощь ему на старости, но выглядит все так, что он себе рабов завел.
- Зачем так говорить! Мы его почитаем и уважаем, он мудрый!
- А по чему ты знаешь что он мудрый? Ты что, с ним говорил? И вообще, ты в детстве часто его видел?
- Конечно! Он с нами часто говорил!
- А с тобой лично? Имел ли ты возможность говорить с ним по душам, один на один? Ну, как сейчас со мной? Ведь у всякого мальчика всегда есть вопросы к своему отцу, которые он не может задать в присутствии посторонних, даже если они твои братья!
Абдалла задумался, а потом грустно признался:
- Не часто! Мы сами по себе бегали и нас только на обед собирали. И ели из одного блюда, а если ты не успел ложкой свое зачерпнуть, то так и оставался голодным.
- Вот видишь! И ты своим детям хочешь такую жизнь устроить?
- Ну, почему же! Я с каждым буду говорить!
- А ну-ка, скажи Абдалла, когда ты это делать будешь? Давай посчитаем! Двенадцать детей — если каждому выделить для аудиенции хотя бы пять минут, то это получается один час. И разве пяти минут хватит, чтобы поговорить по душам? И что же это за задушевный разговор, если ты выстоял в очереди как на прием к министру? Чтобы перенять мудрость отца, с ним нужно находиться и говорить практически постоянно. Сможешь ли ты уделить столько внимания своим детям, если даже того же часа в день у тебя нет? Вот, посмотри!
Ты приезжаешь домой в десять вечера. Пока ты умоешься и покушаешь, уже половина двенадцатого. Дети в это время уже спят. И ты должен спать ложиться, потому что в четыре утра ты уже должен быть возле автобуса. А ведь и жене нужно внимание уделить, а ты ведь русскую жену хочешь, она ведь внимания требует! И сколько же ты спишь? Три с половиной часа в сутки. Так где же этот час для детей?
Абдалла надолго задумался, а затем грустно сказал:
- Пожалуй, ты прав! Я ведь с этой стороны никогда не думал. Собачья, конечно, жизнь, но что поделать? А ты точно все по полочкам разложил, и вообще у меня таких душевных и доверительных разговоров ни с кем не было. Слушай! Ты говоришь и рассуждаешь не как простой строительный рабочий! Ты, случайно, не христианский священник?
- Нет Абдалла! Я просто один ребенок в семье, и имел возможность говорить со своим отцом. Мой отец, наверное, предпочитал не количество, а качество.
- Да уж! А ты никогда не задумывался о карьере святого отца в христианском храме? А что! У тебя бы хорошо получилось!
- Брось Абдалла! Священники бывают не только в храмах. А кроме того, с такими разговорами и пришибить ведь могут. Это просто ты мне такой спокойный попался!
- Это уж точно! За такие разговоры, тебя в Газе или в Шхеме, пожалуй убили бы!
- Ну убить может и не убили бы, но голову отрезали бы, так это точно!
И мы истерически рассмеялись, что вызвало к нам внимание, и раздражение подрядчика. Он тут же подскочил к нам и приказал не сидеть и лясы точить, а заняться уборкой территории. Мы поднялись, продолжая смеяться и, подхватив лопаты, с энтузиазмом комсомольцев-добровольцев принялись за дело.


Рабочие будни
С каждым днем здание становилось все выше и выше, а темпы строительства все ниже. Это было вызвано тем, что бетон и другие составляющие здания, доставлялись, так же как и раньше бегом по наклонным доскам. И хотя был уже смонтирован грузовой лифт из подвала, где предположительно должна была находиться в будущем кухня, снабжающая зал торжественных событий, находившийся сверху готовыми блюдами, им никто не пользовался, и включать его никто не собирался. Я, по своей наивности и опрометчивости, поинтересовался у подрядчика, почему же все-таки лифт не включают, на что получил вполне исчерпывающий ответ:
- Не твоего ума дело! Думай лучше как бетон месить!
Но Абдала мне потом объяснил на более понятном языке:
- Видишь ли, для подрядчика экономически выгодней нанять нас, пятнадцать арабов на целый день, чем заказывать подъемный кран на несколько часов. Кроме того, от подъемного крана не получишь такого морального удовлетворения и чувства собственной значимости. Ему ведь приятно чувствовать себя Господом Богом и повелевать! Поэтому и лифт не включает.
Да! Любопытная ситуация получается! Если у арабов ослик является главным техническим приспособлением в строительных работах, то в Израиле таким приспособлением являются сами арабы. И, конечно же, главной причиной такого грандиозного скачка Израиля в строительных технологиях по сравнению с древним Египтом, является скупость и ненасытность израильского подрядчика.
Ну, скупость — это понятно, а вот о ненасытности я хочу сказать особо. Если кто-нибудь видел мультфильм режиссера Льва Атаманова «Золотая антилопа», то предлагаю вспомнить финал. А именно, тот момент, когда раджа тонет в золоте, и все кричит «еще», и «еще». Так вот, это и есть израильский подрядчик! Для меня, например, было очень удивительно, когда из-за его скупости совершались действия, приносящие убыток. Ну, например! В конце рабочего дня остается намного бетона, а девать его некуда. Все, что должно было быть залито бетоном, залито под завязку. И, казалось бы, дешевле выбросить этот бетон в мусор и отпустить людей отдыхать. Так нет же! Подрядчик найдет место, куда этот бетон залить, и не важно, что с утра он прикажет разбивать его отбойным молотком, но сегодня он просто обязан до песчинки выработать стройматериалы и, задержав рабочих сверхурочно, конечно же, без дополнительной оплаты, до последней капли вытянуть из них последние силы. Или, еще пример! Пусть меня казнят, но объясните мне идиоту кто-нибудь! Ну зачем истязая людей затаскивать на третий этаж вдвое больше кирпичей, чем нужно для возведения внешних и внутренних стен? Мало того, что там потом негде развернуться и приходится все время перетаскивать груды кирпичей с места на место, но еще и в конце спускать все эти излишки обратно вниз!
В общем что вам сказать! Скупость и ненасытность израильского подрядчика и вообще израильтянина — это притча во языцех. Ходит много анекдотов по поводу жителей Болгарского города Габрово, но им еще многому нужно поучиться у израильтян. На эту тему мне вспоминается один анекдот:
Идет израильтянин по улице и вдруг видит, что прямо у него под ногами валяется денежная купюра в пятьдесят шекелей. Он конечно очень обрадовался:
- Ух ты! Нашел пятьдесят шекелей!
Когда же он поднял деньги, то это оказалось всего двадцать шекелей. Израильтянин страшно расстроился:
- Эх! Потерял тридцать шекелей.
Еще у израильтян в характере присутствует нелицеприятная черта. Израильтянин никогда не признает своих просчетов и ошибок. Он скорее рассорится со всем миром, изведет скандалами и придирками всех тех, кто, по недоразумению или по неосторожности, окажется в пределах его досягаемости, но в результате найдет все-таки хоть и не состоятельное, но все же доказательства своей бесспорной правоты. Когда же эти оба его качества сливаются воедино, то возникает ситуация, о которой я и хочу рассказать.

Пятница в Израиле — тот день, когда все строительные подрядчики рассчитываются со своими рабочими-арабами, причем, сделать они это должны до 14:00 часов. Это вызвано тем, что израильские службы безопасности установили своего рода комендантский час для арабов, проживающих в Палестине, но работающих в Израиле. Закон таков, что все палестинские рабочие до 16:00, то есть до наступления субботы, обязаны покинуть территорию Израиля. Если же они, по каким-то причинам этого не успели сделать, то их лишают разрешения на продолжение работы, а для палестинцев это очень серьезная потеря.
И вот в такую, не предвещающую никаких недоразумений пятницу, мы обмылись под шлангом, переоделись в приличные одежды и чистые, в хорошем расположении духа — все-таки зарплату получать будем! — вышли из подвала. Наш строительный подрядчик, как обычно в такие траурные для него минуты, вытащил из дипломата деньги и, тщательно осматривая каждую купюру, наверное пытаясь их на прощанье хорошенько запомнить — ведь прощался он с ними все-таки навсегда! — начал выдавать зарплату.
Арабы торопились и, получая свои выстраданные деньги, быстро отходили в сторону, уступая место другим. И это было понятно, ведь автобус на контрольно-пропускной пункт в Газу уходил в строго назначенное время и никого не ждал. Мы с Абдаллой стояли в конце очереди по той причине, что он, бригадир, считал своим долгом пропустить вперед своих подчиненных, ну а мне все равно спешить было некуда — ведь я не зависел от автобуса и не рисковал потерять разрешение на работу. Мы медленно продвигались вперед, обмениваясь шутками и уже прощаясь до воскресенья, как вдруг впереди нас возникло какое-то оживление. Подняв головы и заглянув вперед, мы увидели, что между одним из рабочих и подрядчиком возникли разногласия. И, как выяснилось позже, этому рабочему, да и всем кто стоял в очереди после него, у подрядчика денег не хватило. То есть, потенциально они у него были — его материальное положение было далеко от банкротства — просто он, готовясь к выплатам зарплат, немного обсчитался. Не исключено, что он это сделал случайно, однако по установившейся традиции израильских подрядчиков, так случалось довольно часто. Каждый подрядчик старался недоплачивать своим рабочим в надежде на то, что, может быть, с Божьей помощью, всякое же за выходные может случиться, некоторые рабочие к нему больше не вернутся.
Казалось бы, ну какая проблема, ну не хватило денег, ну ошибся, так позвони своим компаньонами и они привезут тебе недостающие деньги! Другой человек, наверное, так бы и поступил, причем объяснив ситуацию рабочим, и извинился бы. И мы бы поняли: ну, с кем не бывает! Но вот только наш подрядчик был израильтянином, а что такое израильтянин я уже описал выше.
Вместо извинений наш подрядчик начал на всех кричать, отправляя по домам, с уверениями, что в воскресенье все свои деньги получат. Однако, возвращаться домой без денег к голодным семьям арабам было явно не по душе, и они заявили, что без денег они никуда не уедут. Для подрядчика такое развитие событий было неприемлемо и опасно. Ведь если выяснится, что арабы не покинули Израиль в срок по его вине, то это грозило ему приличным штрафом. Тогда подрядчик принял решение и объявил что раз так то сидеть и ждать денег просто так нечего и если мы вообще хотим их получить то должны продолжить работу. Во мне это вызвало возмущение, ведь рабочий день уже был окончен и все уже сменили одежду. Но Абдалла подал пример. Он первый взял кирку и силой сунул мне в руки лопату, как бы говоря: не спорь, все равно это бесполезно. Когда же мы начали работать, то он мне пояснил:
- Ты что, ничего не понял? Он же специально нас провоцирует на бунт, в надежде, что мы поддадимся на это, и после того как полиция арестует нас всех, у него появится возможность нас вообще больше не увидеть, а также законный повод и не заплатить. Да это еще и тюрьмой грозит, тебе это совсем не надо. Лучше вернись сегодня к своей жене!
И мы сцепив зубы, под крики и оскорбительные комментарии подрядчика продолжили работу. Время шло, и автобус в Газу уже ушел. У Абдаллы в глазах появились недобрые огоньки. Он начал медленно взмахивать киркой и, с силой вбивая ее в грунт, со злобой поглядывать на подрядчика. Я тоже был недалек от срыва и даже не знаю, что бы я делал, если бы у Абдаллы сдали нервы. Возможно, и я тоже включился бы в суд Линча над подрядчиком. Но, видать подрядчик почувствовал, что это предел нашего терпения и остановив нас, брезгливо и зло, почти швырнул нам деньги, которые как оказалось у него были:
- На сегодня хватит!
Затем, бросив мне ключи от машины, добавил:
- Возьмешь машину и отвезешь их в Газу. В воскресенье в 7:00 чтобы были на работе.
Отряхнув грязь с когда-то чистой, но теперь промокшей насквозь от пота одежды и взбрызнув лица водой, мы погрузились в машину. Ехали мы молча, за исключением тех случаев, когда Абдалла показывал дорогу. И, хотя я выжимал из машины все на что она была способна и пренебрегал всеми правилами, мы все равно не успели в срок. Когда мы подъехали к контрольно-пропускному пункту в Газу, шлагбаум уже был надежно закрыт.
Дорогу нам перегородил солдат в бронежилете, с автоматом наперевес и поднял руку, приказывая остановиться и съехать на обочину. Второй солдат зашел сбоку и контролировал всю ситуацию со стороны. Я съехал на обочину и остановился. Солдат подошел к машине и потребовал удостоверения личности. Конечно же, с нашей стороны возражений не последовало, и мы протянули свои ксивы. И тут я увидел, что мое удостоверение личности синее, а у арабов они красные. Солдат сначала изучил мое удостоверение и, сравнив фотографию в нем с оригиналом, вежливо попросил меня выйти из машины и стать в стороне. С арабами же ситуация кардинально поменялась. Им грубо, под прицелами автоматов, приказали выйти из машины и, подгоняя прикладами, выстроили с другой стороны дороги. Затем им приказали стать на колени и положить руки за головы. Я сделал шаг вперед, чтобы объяснить, что они ни в чем не виноваты и что они опоздали не по своей вине, но один из солдат, не сводя глаз со стоящих на коленях арабов, приказал мне сесть в машину и немедленно покинуть это место. Я попытался подойти к Абдалле чтобы попрощаться, но солдат перегородил мне дорогу и, теперь уже жестко, повторил свой приказ. Я посмотрел на Абдаллу и мы встретились взглядами, и хотя это продолжалось всего секунду я понял все. В одно мгновение мы оказались по разные стороны баррикад. Нам обоим было стыдно друг перед другом. Ему было стыдно за то, что я вижу его в таком унизительном положении, а мне было стыдно за то, что я стал свидетелем этого унижения. В тот момент мне хотелось броситься к Абдалле и, в знак извинения, тоже стать вместе с ними в один ряд. Но, кто знает, чем этот мой протест мог закончиться? Скорее всего, этот бунт закончился бы совсем не мирно. Мы тут же отвели взгляды и сделали вид, что мы вообще не знакомы. Чтобы не терзать самолюбие Абдаллы и не спровоцировать его на непоправимые агрессивные действия я поспешил покинуть это место.
После этого случая Абдаллы не было на работе несколько дней. Очевидно, наводились справки и улаживались, какие-то формальности, связанные с его разрешением на работу. Когда же он, наконец, появился, все изменилось. Между нами легла стена отчуждения. Мы уже больше не могли смотреть друг другу в глаза, и вообще избегали всяких контактов. Наши доверительные беседы закончились, очевидно из-за боязни коснуться больной темы — того происшествия на границе с Газой. Арабы уже не приглашали меня к себе за стол, и говорили со мной только тогда, когда дело касалось работы. Но вскоре строительство закончилось и наши пути разошлись. Я начал находить себе работу по профессии, а Абдалла, наверное, так и продолжил свою строительную биографию, поднимая Израиль и обогащая очередного подрядчика на каком-нибудь очередном объекте.
Интересно, что с ним сейчас? Нашел ли он себе русскую жену и сколько же у него сейчас детей, блондинов с голубыми глазами? Может он так и продолжает зарабатывать себе на жизнь перемешивая бетон, а может предпочел кормить семью менее унизительным способом, запуская «Кассамы» на Ашкелон, что вполне вероятно с его характером и чувством собственного достоинства...
Я думаю, что если бы мы сейчас встретились то нам было бы нечего сказать друг другу и скорее всего мы прошли бы мимо, сделав вид что не узнали друг друга. Но я все же думаю, что мы оба с теплом вспоминаем наши доверительные беседы, в которых мы искренне пытались понять друг друга.
Что же касается подрядчика... ну, здесь и гадать нечего! Наверняка он построил себе огромный дом в престижном районе, а свою старую квартиру, разделив на десять частей, сдает русским пенсионерам за баснословные деньги. А дети его, воспитанные по израильским стандартам, бегают и с криками «Вонючие русские, убирайтесь в свою вонючую Россию!» и швыряют пригоршнями попкорн в лица русских охранников, которые своими телами прикрывают их от арабских террористов. А может они уже и повзрослели, и теперь гоняют на дорогих машинах размалеванных драконами и снабженных сверхмощными стереосистемами, ковыряясь в носу под раскаты восточной музыки.

Эпилог
Даже сейчас, по прошествии лет, я все еще, до сих пор не знаю, была ли в той ситуации такая острая необходимость подвергать такому унижению этих замученных каторжной работой людей и демонстрировать свою силу и власть. Возможно, всему виной был самый обычный человеческий страх перед тем, что любой араб может оказаться террористом-убийцей. Ведь каждый из тех солдат был таким же подневольным человеком, который, так же как и эти рабочие, хотел вместо этой унизительной процедуры оказаться дома, в кругу семьи, и своих, и детей, и сесть, наконец, за стол, который с такой любовью накрывала любящая его жена.
Возможно я, побывав на их месте, возненавидел бы виновников и исполнителей этого унизительного действа. И нам стоит хорошенько задуматься о том, что эти арабы все равно вернутся на территорию Израиля, и их намерения могут оказаться уже не такими же, как и раньше, мирными.

Как бы в искупление за то, что я стал свидетелем и невольным участником этой сцены, по прошествии лет, я тоже оказался в таком же положении. Я, так же как и они тогда, стоял на коленях с руками за головой. Но об этом будет мой следующий рассказ.